Анна Малышева - Отравленная жизнь
– Это все ты, ты! Говорил – успеем, познакомимся, пусть они сделают первый шаг! Вот, теперь будем на кладбище знакомиться! Ну ладно, пусть она была не подарок… Но чем был мальчик-то виноват?!
Андрей Викторович вышел на кухню и загремел посудой. Наталья Семеновна закрыла глаза ладонью.
Дышала она тяжело, и Саша видела, что женщина с трудом удерживается от слез. Если бы не посторонняя в доме, она бы разрыдалась. Но Саша не могла так просто встать и уйти. Слишком долго она добиралась до этих людей.
– Простите за навязчивость, – тихо сказала она, дождавшись, когда женщина на нее посмотрит. – Но меня очень интересует прошлое вашего сына.
Особенно – до армии.
– До армии! – горестно повторила та. – До армии мы были счастливы. Что я еще могу сказать?
Она поколебалась и наконец сняла с полки альбом с фотографиями. Подозвала Сашу и усадила ее рядом с собой на диван:
– Вот, смотрите. Ване шестнадцать… Это их всем классом водили в фотоателье. Глаза у него на самом деле синие, ярко-синие. Но тут получились карие.
У него на всех цветных снимках так. А тут ему уже семнадцать, он с друзьями в походе. А это – перед самой армией, летом…
Саша впервые увидела Корзухина. И у нее опять сжалось сердце, так же как и перед портретами Артема. Мальчик с фотографии смотрел на нее такими же наивными, доверчивыми, светлыми глазами, как и Артем. Худенький, скуластый, растрепанный и очень симпатичный. Саша рассматривала снимки и ловила себя на мысли, что не представляет этого мальчика взрослым, пьющим, несчастным.
Примерно такое же чувство она испытала, когда впервые узнала о том, что ее любимый Солдат из фильма «Старая, старая сказка» – Олег Даль – в обыденной жизни горький алкоголик. Она никак не могла в это поверить.
– Может, если бы не эта Катя, у него вся жизнь сложилась бы по-другому, – будто про себя сказала женщина.
– Почему вы так думаете?
– Потому что он ее не любил. Женился назло, только чтобы отомстить. А может, хотел как-то заглушить боль, не знаю.
Саша вопросительно взглянула на женщину, и та пояснила:
– История-то простая. До армии у Вани была девушка, и он ее просто боготворил. – Наталья Семеновна вздохнула. – А потом… Два года разлуки…
Когда он ушел в армию, ей было всего шестнадцать.
Для него это оказалась настоящая любовь, а для нее, я думаю, просто игра в любовь. Она очень удивилась, когда Иван, вернувшись из армии, захотел с ней встретиться… Сказала, что не ждала его и нарочно ему туда не писала, чтобы он ни на что не надеялся.
Представьте, какой это был удар! Сильный мужчина перетерпел бы такое. Может, перестал бы верить женщинам, уважать женское постоянство… Но Иван-то был еще не мужчина, а уж насчет силы воли…
Женщина прикусила губу и замолчала. Саша ждала затаив дыхание, но Наталья Семеновна вдруг захлопнула альбом:
– А потом он запил, как-то мимоходом женился, ну а дальше жизни уже не было. Не хочу вам показывать его недавние фотографии. Вы его просто не узнаете.
– Вы знали его первую девушку?
Женщина покачала головой:
– Нет.
– Как?! Получается, что он вас вообще ни с кем не знакомил?
– Получается так, – согласилась она. – Может, это звучит дико, но я его даже понимаю. В нем была какая-то невероятная застенчивость… Даже робость, я бы сказала. Он так охранял свои чувства, так их скрывал, что даже нам боялся представить эту свою любовь… Ну а что касалось Кати… О покойниках плохо не говорят, но я только повторю его собственные слова. Иван нам так и сказал: «Она не стоит того, чтобы ее вам представлять».
– И целых двадцать лет вам было достаточно этих слов?! – не поверила Саша. – Даже после того, как родился ваш единственный внук?!
Женщина промолчала. Что она думала об этом – трудно было понять. Саша поняла одно – ей очень неприятно касаться этой темы.
– Что ж. – Девушка подумала секунду и достала сверток с картиной. – У меня есть еще один вопрос.
Взгляните, может, узнаете девушку или местность?
Женщина с любопытством рассмотрела холст и сразу определила, что это работа ее сына:
– Да, он так рисовал до армии. Я вижу, тут и дата есть? Наверное, это та самая его возлюбленная.
Что ж, она его стоила… Красавицей ее не назовешь, но есть что-то поважнее красоты. И какая молоденькая! Совсем ребенок!
– Вы даже имени ее не знаете?
– Как же, знаю… Постойте, как же ее звали, ведь я слышала неоднократно, когда он ей звонил… – Наталья Семеновна задумалась и потом нерешительно сообщила, что девушку звали как-то на "Л":
– Лиза, Лена, Лариса… Что-то в этом роде. Сами понимаете, это было двадцать два года назад… Целая жизнь прошла.
Саша задала вопрос, на какой даче мог быть написан этот портрет. Определенного ответа девушка не ждала, но тут ей неожиданно повезло. Наталья Семеновна сказала, что последнее лето перед армией сын проводил в городе, но часто ездил на дачу к этой девочке. Адреса она не знает, но поезд туда уходил с Ярославского вокзала.
– Это какое-то захолустье, собственно, и не дача, а деревенский дом, – пояснила она. – Насколько я поняла, там не было ни сада, ни даже огорода. Так, росло что придется.
– Ваш сын привозил оттуда какие-нибудь этюды? – поинтересовалась Саша, сворачивая портрет и упаковывая сверток в газету.
– Может, и привозил, но только у нас совсем нет его старых картин. Когда Иван женился, он все увез на новую квартиру. Если сам не уничтожил, то все этюды там. Продать-то он почти ничего не мог.
Саша поняла, что больше ничего узнать не удастся. Она взглянула на часы и со вздохом поднялась:
– Что ж, мне пора. Спасибо за рассказ…
– Вы рассчитывали узнать больше, верно? – спросила женщина, провожая гостью до порога. – Но знаете, мы с мужем и сами рады бы знать о своем сыне побольше… Он скрывал от нас все. Буквально все. Наверное, не хотел расстраивать?
Саша сказала, что, конечно, так оно и было, и попрощалась. Андрей Викторович так и не вышел из кухни. Дверь была прикрыта, и оттуда доносилось громкое бормотание радио.
Она с удовольствием взяла бы такси, но, чтобы это сделать, надо было где-то поменять доллары.
В этом окраинном районе обменных пунктов было мало, и Саша не наткнулась ни на один, который работал бы в такое время. Пришлось трястись в ледяном автобусе, потом ехать в метро. Домой она добралась к десяти часам вечера. Ее терзали голод и мысли о муже. Саше очень хотелось, чтобы его не было дома, и в то же время ее мучил вопрос: уплатил он алименты или ее родителям придется расстаться с описанным имуществом?
– Уплатил! – вместо привета, сказал ей Федор, подсовывая под нос квитанцию из нарсуда.
