Лицо света, лицо тьмы (СИ) - Малинина Маргарита

Леонелла, поняв, что я не к ней, повозмущалась для порядка еще полминуты и скрылась за дверью.

– Не могла, я потеряла твой номер. У меня телефон украли.

– Шутишь?

– Нет.

– Ладно, щас скину гудок… – Антон ушел в недра своей комнаты, как я видела из коридора, весьма небольшой, а я крикнула:

– Не надо, у меня теперь другой номер, тот отключен.

– А почему восстанавливать не стала?

– Купила другую симку, сразу с хорошим тарифом.

– Странная ты…

Пока Тони записывал мне номер на листочке, в коридоре появились Таисия Арсеньевна, завязывающая пояс на длинном, в пол, белом шелковом халате, и Сергей Петрович в одних шортах.

– Элла? Это ты шумишь? – спросила старушка.

– Да, я, – не стала я спорить.

– Ты разочаровала меня, Элла!

О боже, еще высокопарности мне не хватало.

– Это не очень хорошее поведение для молодой леди!Макаров стал поддакивать:

– Да, Элла, что бы сказал Ян?

– Что приставать к несовершеннолетним аморально, – ответила я дерзко, взяла бумажку из рук Тони и под осуждающими взглядами поднялась наверх.

Боже, что со мной? Я так сильно вжилась в роль Эллы, что превзошла даже ее саму. Не знаю, поняли ли что-то Антон и Таисия, а вот Петрович должен был понять. Вопрос, не выйдет ли мне это боком.

На всякий случай я достала коробку с загадочным чаем из рюкзака и спрятала получше. А перед тем как уснуть, несколько раз поднималась и подходила к двери, чтобы проверить, точно ли заперла ее на ночь.

После завтрака Сергей Петрович строгим голосом велел явиться всем на генеральную репетицию. Он явно был чем-то недоволен, для всех остальных причина оставалась загадкой, кроме меня. Я, как никогда, вызвалась первая, Макаров позволил, невзирая на то, что я по его плану должна завершать концерт, и спела все так, как надо (пришлось представить себе, что я в этой огромной библиотеке одна), все аплодировали, однако сам Петрович и слова похвалы не сказал. Коротко кивнул и заявил, что я могу быть свободна. Этого-то я и добивалась, потому что мне нужен был дом в моем полном распоряжении, вернее не весь дом, а второй этаж. Ирина попросила меня посмотреть ее выступление и вызвалась идти следом за мной, но я сделала вид, что у меня живот прихватило, и все-таки смылась с репетиции. Прежняя Соня никогда бы не смогла не то что выдумать такое, а сообщить об этом, даже когда это правда, она бы терпела и мучилась до последнего, но я была новой Соней. Точнее сказать, я была Эллой. Я уже не притворялась. Я чувствовала ее в себе.

Итак, нужно поторопиться, пока Ирина не закончила выступать. Очень хорошо, кстати, что она освободится следующей, потому что я и с ней хотела поговорить. Но сперва нужно исследовать комнату, в которой раньше останавливалась Элла. Если я нашла ее браслет на кладбище, то, возможно, и что-то другое смогу отыскать в ее спальне.

Мысли об этом приходили ко мне с того самого момента, как, ища туалет, я наткнулась на комнату с разобранной кроватью, но я их отбраковывала как глупые, отталкивала от своего сознания, словно надоедливых комаров, ведь при ремонте все, что можно было найти, уже бы нашли. И все же, скорее от безысходности, я решила проверить ее. Возможно, просто из-за уверенности, что эти мысли покинут меня, только когда выполню действие, которого они требовали.

Итак, спальня. Больше моей, как уже упоминалось старушкой. Скорее всего, такая же, как и Сашина, просто за неимением мебели казалась еще просторнее. Гардероб, тумбы, стулья и кресла отсутствовали. Кровать разобрана, деревянные составляющие стоят прислоненными к одной из стен. Вдоль смежной стены стоит под наклоном матрас, обмотанный целлофаном. На полу светлый ламинат. У меня под ковролином точно такой же, его видно и у порога комнаты, и у окна, и еще где-то по углам, куда не доходит напольное покрытие. Я прошла внутрь, слыша, как мелкий строительный мусор хрустит под подошвами моих тапочек. Встав в центре комнаты, я огляделась. На трех стенах поклеены новые обои, возле четвертой стоит банка с краской. Видимо, тут собираются делать контраст. Обои серебристые с крупными розовыми и сиреневыми цветами, краска сиренево-лиловая, судя по крышке на банке. Наверняка к этой стене поставят изголовье кровати, я видела такое часто в голливудских фильмах. Я подняла глаза. Потолок побелен почему-то лишь наполовину, белая краска с грязными валиками валяется прямо в центре помещения на газетках. Итак, вроде ничего подозрительного. Ремонт как ремонт. Никаких тебе ниш и других мест, где можно устроить тайник. Но я знала сестру. Я знала ее очень хорошо. Еще когда я увидела матрас в целлофане, мне в голову пришла одна идея. Дело в том, что упаковка не выглядит заводской. Выглядит так, словно несколько больших пакетов разорвали, укрыли белый матрас и слепили кое-где скотчем между собой. Я подошла к нему ближе и присела, приглядываясь. Ага, вот и бледные пятна на матрасе. Так бывает, когда спишь на некачественном белье темного цвета. От человеческого пота ткань становится влажной и окрашивает матрас. Тут видно, что некогда стелили белье ярко-синего цвета, и ткань была окрашена без закрепителя, из-за чего и появились пятна на матрасе. А стало быть, Элла спала именно на нем.

Не мудрствуя лукаво, я пустила в ход немного уже отращенные ногти и разорвала целлофан. Пройдясь по белому полотну, была разочарована, но потом наткнулась на тонкую, почти незаметную молнию в тон матраса сбоку. Это чехол! Наматрасник – или как там это называется. Я решительно расстегнула его и добралась до самого матраса. Ага. Элла осталась верна себе. Я еще помню, как она в детстве изуродовала свой беспружинный матрас таким же способом. Она просто вырезала из него клок – с краю, чтобы дыра не мешала спать. Или это все-таки сделала не она? Я понимаю, что гостей в этом доме было великое множество, но мне не кажется, что кто-то другой до этого додумается. В нише была флешка и прозрачный файл с какими-то бумагами, сложенными в несколько раз. Я распихала все по карманам, застегнула чехол и упаковала матрас обратно в целлофан – как смогла. Даже оторванные куски скотча помогли мне, перекочевав теперь в основные места разрыва. На всякий случай я приставила матрас к стене другой стороной, где целлофан почти не пострадал от моего вмешательства.

Быстрым галопом я прибежала в свою спальню. Запершись изнутри, я развернула листы. Флешку, к сожалению, вставлять здесь было некуда. Хотя в библиотеке точно стоял компьютер, да и у Петровича есть с собой ноутбук. И все-таки флешка может подождать до понедельника, то есть уже завтрашнего дня (как быстро летит время!), когда я приеду домой. Итак, бумагами оказались отксерокопированные документы на дом и землю, смета строительства и договор с подрядчиком на баню и замок. Господи, как и говорил Саша! Откуда это у Эллы? Неужели она сама до всего этого додумалась? Где она нашла документы? Наверняка обыскала дом – кабинет Павлецкого или спальню старушки. На других же листах были отсканированные и распечатанные на цветном принтере старые фотографии. На них Ян Павлецкий и более молодой и стройный, но вполне узнаваемый Макаров. Вот уж к кому я теперь не пойду просить компьютер… Главное, что на всех этих фотографиях Макаров был с Павлецким на участке, в том числе на полке бани – в полотенцах вокруг бедер и смешных колпаках. Зачем это Элле? Она выяснила, что Макаров знал при жизни рэпера? Но тот и не отрицал этого, просто не говорил. А может, остальные это знают, только я не в курсе, ведь я тут новенькая… Тем более, если так подумать, ну зачем постороннему человеку создавать Фонд имени знаменитой персоны? Наверняка же были знакомы, я должна была сама догадаться. Но зачем тогда делать из этих фотографий такую тайну, прятать их в нутро матраса?.. Ничего не понимаю!

– Элла просто решила поиграть в шпионов, вот и все, – со вздохом констатировала я.

Я решила заняться вплотную документами, но тут мне помешали: дверь дернулась, затем дернулась еще – сильнее, будто пришедший сразу не догадался, что ее заперли изнутри, а затем раздался стук.