Юлия Кова - #DUO (СИ)
— Вам? — не верю я.
— Мне. У неё — её зовут Алла — так вот, у Аллы был другой мужчина моложе меня на пять лет. Я узнал об этом лишь год назад. Никогда не чувствовал себя большим идиотом. — Бергер поднимает на меня глаза, раскрывая передо мной душу. — Вы уж простите, Катя, я… Чёрт, я столько времени об этом молчал, а вот с вами разоткровенничался!
Дмитрий смущённо проводит рукой по копне волос, а я отчего‑то думаю, что кем бы ни была его бывшая жена — она круглая дура. И что за пять коротких дней я успела привыкнуть и к этому жесту, и к светлым лучистым глазам, и к тому, что у мужчины, оказывается, бывают ямочки на щеках. Бергер перехватывает мой взгляд. Вспыхнув, прячу лицо за чашкой.
— Вы знаете, я чуть не подрался с соперником из‑за жены, — Дмитрий вдруг улыбается, а в уголках его глаз появляются морщинки. — Хотел от души навалять этому пацану, но вместо этого я поступил, как все бывшие. Как… — Дмитрий подбирает слова, — как… как все третьи лишние.
— И что же вы сделали? — Я рассматриваю мужчину, сидящего передо мной.
— Открыл дверь и ушёл… Оставил всё Алле. — Бергер машет рукой и небрежно пожимает плечами. — Только свой сервисный центр не смог ей отдать, я ведь сам создавал его. Этот бизнес буквально спас меня… Я даже стал по — другому смотреть на свою жизнь. Даже помирился с Аллой, но… так и не смог её простить. Наверное, это не благородно, но слишком много горьких воспоминаний.
— Мне очень жаль, Дмитрий, — тихо говорю я.
— А мне нет.
— Почему? — Я ставлю на стол чашку, пытаясь найти опору, чтобы не погибнуть в пронзительных чёрных зрачках. Мужчина берёт меня за руку:
— Потому что останься я с Аллой, я бы никогда не создал своё дело и не встретил бы вас…
Через неделю мы стали встречаться. Через месяц стали любовниками.
Вампилов, автор 'Утиной охоты' писал, что главное в отношениях — это доверие. Быть с мужчиной, которому не веришь — безумие для женщины. И если женщина считает, что может исправить лгуна, она глубоко заблуждается. Влиянию поддаётся только сильный мужской характер, и никогда — слабый.
7 июля 2015 года Димка преподнёс мне 'ауди'.
— Дим, я не возьму, — разглядывая машину, воспротивилась я.
— Ну, хорошо. — Бергер смеётся. — 'Ауди' не новый.
— Я всё равно не возьму.
— Кать, он дёшево мне обошёлся.
— Дим, я кому сказала: 'нет'.
— Тогда выходи за меня замуж.
— Что? — растерялась я.
— Выходи за меня замуж. А машину возьмешь в нагрузку к кольцу. Знаешь, как в советские времена люди покупали календарик, а им совали ещё и маленький бюстик Ленина?
— Да ну тебя, — расхохоталась я. А Димка вдруг встал на колено.
— А если я пообещаю любить тебя и всегда носить на руках?
Он умел ухаживать. Я была влюблена. Мы были счастливы.
И я сказала Бергеру 'да', но… Но ведь всегда есть какое‑то 'но'? Моё 'но' заключалось в том, что постепенно я поняла: у Димки всё раз и навсегда разложено по полочкам. Добро означало то, что нравилось ему, и оно всегда было белым. Злом было всё остальное, и оно было окрашено в чёрный цвет. Оттенков просто не было. По мере того, как дата свадьбы подступала всё плотней, а проблемы в сервисном центре надвигались всё ближе, я стала замечать, что Бергер может быть неоправданно требовательным и раздражительным. Нет, он ни разу не повысил на меня голос, ни разу не обидел меня. Но это не относилось к тем людям, с которыми он работал. Не отдавая себе отчёт, что он может кого‑то обидеть, не тратя времени на то, чтобы выслушать и понять собеседника, Бергер мог нагрубить или резко оборвать разговор. В итоге, все его бывшие бизнес — партнеры отвернулись от него, а бизнес стал разваливаться.
А вот Дьячков… Я вздыхаю. Приходится признать, что Герман Дьячков умеет избегать конфликтов и держать под контролем свои и чужие эмоции. К тому же, как я уже успела понять, он чётко следовал заданной цели. И если препятствия на пути к замыслам Бергера были для Димки задержками, то Герман относился к остановкам, как к новым ступеням для вечного подъёма к успеху, вверх.
'Да, он человек необычный …'
Мои размышления прерывает звонок. Сигнал указывает на Бергера. Беру мобильный:
— Да, Дим, привет.
— Ты где, Катя?! — сходу, на удивление воинственным тоном кричит в трубку Димка. Впрочем, как любой уважающий себя мужчина, мой жених имеет право спрашивать свою невесту, где она болтается в десять часов вечера? Но то, что раньше я с гордостью относила к ревности Бергера, сейчас почему‑то напоминает о том, что я становлюсь его собственностью. А вот это меня категорически не устраивает.
— Дим, во — первых, как я тебе и говорила, я у себя дома, — голосом, которым можно и камни дробить, чеканю я. Димка недовольно пыхтит в трубку, но молчит и ждёт продолжения. — Во — вторых, я очень устала и ночевать останусь здесь. Ещё есть вопросы?
Бергер моментально сбавляет тон:
— Кать, а можно, я к тебе приеду?
— Проверяешь меня? — холодно усмехаюсь я.
— Нет. Мне без тебя плохо.
— Хорошо, приезжай, — без особой радости соглашаюсь я.
— Буду через четверть часа.
Откладываю телефон и раздражённо плетусь на кухню. Нехотя готовя ужин, без которого с удовольствием бы обошлась, я начинаю думать, что мои проблемы с Димкой ещё только начинаются. Это — пока цветочки. А ягодки созреют в тот день, когда мне придётся выложить Димке, на каких условиях я получу искомые два миллиона. Но, во — первых, есть ещё месяц. А во — вторых… и я фыркаю: 'Господи, да о чём я думаю?' Ведь Герман Дьячков далеко не мой Димка. И каким бы волевым и уверенным Дьячков ни старался казаться, но он позволил там, в 'Меге', веревки из себя вить какому‑то мальчишке. У того кареглазого мальчика это прекрасно вышло. А значит, получится и у меня. Не может не получиться!'
Глава 7. Выходные сведения
Выходные сведения — информация о печатном издании, необходимая для его библиографической обработки и статистического учета, а также для информирования потребителей.[7]
— 1 —
23 мая 2016 года, понедельник.
'В понедельник, в час дня обретаю себя в 'Виноградово' — небольшом коттеджном посёлке в Воскресенском районе. Сунув руки в карманы брюк, я болтаюсь по высокому, выстроенному буквой 'п' крыльцу, разглядываю кусты сирени и краем глаз наблюдаю за папой. Отец уютно устроился в старом кресле — качалке, и, покуривая трубку, просматривает распечатку.
— Па, ну что скажешь? — в конце концов не выдерживаю я.
Отец поднимает на меня такие же, как у меня, карие глаза. Аккуратно откладывает трубку, подцепляет узкую дужку очков и передвигает их на затылок.
— А роман‑то потрясающий, — серьёзно говорит папа. — Но самое интересное, что ты прав, Артём: эту книгу легко переложить на сценарий.
