Филлис Уитни - Тайна черного янтаря
Потом, всего три месяца назад, Анабель позвонила из Турции. Трейси с трудом узнала голос сестры, таким расстроенным он был.
– Я никогда не думала, что дело дойдет до этого! – причитала Анабель в трубку. – Я никогда не знала, что Майлс окажется таким злым и жестоким!
Все это было хорошо знакомо Трейси, и она привычно прервала сестру, пытаясь успокоить ее и разобрать, что же та все-таки говорила, но Анабель продолжала выкрикивать бессвязные обвинения, и в ее голосе на этот раз слышался настоящий ужас.
– Ты мне очень нужна, Банни. Я не должна просить тебя приехать сюда… может, это будет для тебя даже опасно. Но мне больше не к кому обратиться за помощью. Я должна с кем-то поговорить. С кем-то, кто может забрать меня отсюда!
Трейси строго произнесла:
– Анабель, послушай меня! Возьми себя в руки и внятно и спокойно объясни, в чем дело.
Анабель сделала глубокий вдох и продолжила свой бессвязный рассказ:
– Опять этот черный янтарь! Он появился вчера, и я знаю, что он означает конец всему. Тайна спрятана у султанши Валиды… запомни это, если приедешь. И никому ни в коем случае не говори, что ты моя сестра.
Если они не будут этого знать, они не сделают тебе ничего плохого. Банни, я боюсь… я не хочу умирать! Банни…
Анабель замолчала, и Трейси, воспользовавшись паузой, принялась умолять сестру спокойно объяснить, что случилось. Наконец Анабель прошептала:
– Кто-то поднимается по лестнице.
За этими словами последовало долгое молчание. Трейси затаила дыхание, отчаянно стараясь услышать, что же происходит за тысячи миль от нее в Стамбуле. Потом произошло самое ужасное. Анабель не стала больше ничего говорить, а тихо просвистела в трубку несколько нот из старой детской песенки «Лондонский мост падает, падает, падает…». После этого в трубке наступила тишина.
Знакомый голос вернул Трейси в детство и вызвал очень болезненные воспоминания. Когда они с Анабель жили дома, то разработали шифр в виде детских песенок, чтобы предупреждать друг друга об опасности. «Мы идем в заросли тутовника…», например, означало «Все в порядке. Гроза миновала», «Лондонский мост» являлся сигналом, предупреждающим об опасности. Он означал «Надвигается большая беда. Будь готова к самому худшему» и применялся только в случае крайней опасности.
В тот день, находясь в Стамбуле, Анабель передала ей по телефону сигнал опасности, их тайный «Мэйдэй»,[6] и повесила трубку.
Трейси попыталась немедленно дозвониться до Стамбула, но, когда к трубке наконец подошел человек, говорящий по-английски, он сказал, что Анабель не может подойти к телефону. Трейси тогда попросила позвать Майлса, но получила ответ, что тот в городе. В конце концов она положила трубку, так и не представившись. Трейси постаралась успокоиться, убеждая себя, что это просто очередной театральный фокус Анабель, которые та так любила, но не могла прогнать мысль, что на этот раз все происходит всерьез, по-настоящему.
На следующий день газеты на первых страницах сообщили о смерти Анабель Рэдберн, жены известного художника.
Трейси нарушила долгое молчание и позвонила отцу в Айову, но тот сказал только, что он давно ожидал чего-нибудь в этом роде. Свою судьбу Анабель выбрала сама, и она заслужила такой конец.
Трейси анонимно послала цветы на могилу сестры и немедленно начала собираться в Стамбул. Она не могла примириться с этой смертью, которую к тому же упредил этот очень странный телефонный звонок накануне. Однако предупреждение об опасности, исходившее от Анабель, заставило ее вести себя осторожно. Она поняла, что если немедленно поедет в Турцию и объявит себя сестрой Анабель, то не узнает ничего, не добьется правды о смерти сестры. К тому же на ней лежала определенная степень вины. Она ведь не помчалась на помощь сестре, посчитав письмо, полученное полгода назад, ложной тревогой. Но на этот раз произошло что-то страшное, и она не обретет покоя до тех пор, пока не разберется, что на самом деле случилось в далекой Турции. Трейси никогда особенно не верила словам Анабель о Майлсе, а теперь она просто обязана поехать в Стамбул и разобраться, что же это за человек.
У Трейси Хаббард не нашлось ни денег на билет в Турцию, ни знакомого, который бы согласился занять их ей, если бы она рассказала, что не может отправиться туда в качестве сестры Анабель. Потом мистер Хорнрайт, сам того, конечно, не подразумевая, слегка приоткрыл для нее дверь, и Трейси без малейших колебаний юркнула в щель.
Так как у сестер были разные отцы и разные фамилии, Трейси могла отправиться в Турцию под собственной фамилией. Пока ее инкогнито оставалось нераскрытым, она могла чувствовать себя в относительной безопасности. Она приехала всего с несколькими уликами: вспышка раздражения сестры на Майлса, в которой, в общем-то, не было для нее ничего нового, за исключением силы гнева; намек на какой-то «черный янтарь» и какую-то «султаншу Валиду», которая якобы знала или хранила «тайну». На первый взгляд все это казалось выдуманным, неправдоподобным, и тем не менее, Анабель очень боялась чего-то. Она умерла. Но какова же была сила отчаяния, которая подтолкнула ее к самоубийству! И кто довел ее до такого состояния?
Теперь Трейси могла без особого труда представить, как Майлс Рэдберн доводит женщину до умопомешательства, особенно такую женщину, у которой хватило глупости полюбить его. И тем не менее, оставался необъяснимым парадокс портрета Анабель, который висел на стене его спальни. Еще Трейси не могла не прислушиваться к голосу собственного рассудка, который не советовал ей относиться серьезно ко всем обвинениям Анабель в адрес мужа, да и к ее поступкам тоже.
Если бы Трейси сейчас могла поделиться с кем-нибудь своими подозрениями и сомнениями, если бы рядом находился человек, которому она могла доверять… Сидя в комнате, которая принадлежала когда-то Анабель, Трейси Хаббард вновь подумала о Нарсэл. Похоже, эта девушка была подругой Анабель и, вне всяких сомнений, не питала дружеских чувств к Майлсу Рэдберну. Но до какой степени ей можно было доверять, Трейси не знала. Не стоило исключать возможности того, что Нарсэл в поисках правды могла стать ее союзницей. В запутанном лабиринте скрытых мотивов и непонятного поведения обитателей этого дома Трейси крайне нуждалась в союзнике, но пока не отважилась довериться никому.
В сумраке вопросов и тайн существовало столько же скрытых течений, сколько их было в Босфоре, в котором Анабель закончила свою жизнь. Напряжение и неприязнь между доктором Эримом и Майлсом Рэдберном сразу бросались в глаза, но и между Мюратом Эримом и его невесткой Сильваной, которая обладала в доме большей властью, чем должна была, по мнению брата и сестры Эримов, существовали далеко не безоблачные отношения.
