Пола Грейвс - Долина влюбленных
Джинни дотянулась через стол и тронула его за руку. Ее ладонь была теплая и мягкая, и Ансону невольно захотелось ощущать прикосновения ее рук везде, но он поспешно отогнал эту мысль. Джинни не та девушка, с которой можно заняться сексом ради секса, а большего ему не надо. Серьезные отношения, любовь до гроба – это не для него. Любовь быстро проходит, и ему совсем не улыбается жить до гроба с тем, что остается.
Глава 9
На обратном пути в Пергатори начался дождь, уныло забарабанил по крыше и ветровому стеклу, сопровождаемый ритмическим шуршанием «дворников». Когда Ансон припарковал машину в переулке позади булочной, Джинни уже готовилась сладко задремать.
– У меня нет в машине зонта, – предупредил Ансон, – придется пробежать небольшой кросс до двери.
– Ты беги, – сквозь дрему пробурчала Джинни, – я тут посплю.
Его большая теплая рука легла ей на запястье.
– Вылезай, соня. Внутри ждет большая удобная кровать.
– Если к тебе не нагрянула очередная бродячая кузина, – ляпнула Джинни не подумав. – Ой, прости, я не хотела… – спохватилась она.
Но Ансон лишь рассмеялся:
– Тебе повезло, кузина у меня только одна.
Джинни расстегнула ремень безопасности и вгляделась в серую мглу за окном:
– Ну и вечерок.
– Можешь посидеть в машине, пока я сбегаю за зонтом.
– Ничего, я не растаю.
Ансон открыл дверцу, и в лицо ему густо брызнул дождь.
– Готова?
– Готова. – Джинни открыла свою дверцу.
Выскочив из машины, они припустили к дому и, пока добежали до двери и спрятались под узкий козырек, оба успели вымокнуть насквозь и продрогнуть.
– Бр-р, – стучал зубами Ансон, вставляя в замок ключ. С его мокрых волос ручьем стекала вода. Толку, что лето в этом году раннее. – Он открыл дверь и впустил Джинни в дом. – Но ничего, погода скоро переменится и станет жарко, как в печке. – Ансон хитро улыбнулся. – Будет еще погода для бикини.
Что это значит? Уж не заигрывает ли он с ней? Джинни не очень хорошо понимала такие намеки. Мужчины долго казались ей излишеством, которое способно еще более осложнить и без того непростую жизнь. Еще ей совсем не хотелось копировать беспорядочные отношения с мужчинами, отличавшие ее мать, а ничего другого она не видела.
– Идем, – с улыбкой говорил Ансон, беря ее за руку и подталкивая к лестнице наверх, но руку при этом отпускать не торопился.
По счастью, на этот раз незваных гостей они не обнаружили.
– Ни кузин, ни кузенов, ни теток с дядьками – никого, – бодро доложил Ансон, обойдя квартиру.
– Только я. – Джинни смущенно убрала с лица мокрые волосы, уверенная в том, что выглядит сейчас не лучше, чем бездомный котенок под дождем.
Ансон протянул к ней руку, будто собрался помочь совладать с непослушной копной вьющихся влажных волос, но, видимо, передумал, опустил руку и сказал:
– Тебе нужно быстрее переодеться в сухое и лечь спать.
– Было бы неплохо, – согласилась Джинни, стягивая мокрый джинсовый пиджак. – Куда это можно повесить для просушки?
Вместо ответа, он молча взял у нее пиджак. На миг их руки соприкоснулись – и этого оказалось достаточно, чтобы посыпались искры. В прямом смысле.
– Извини, – улыбнулся Ансон, – статическое электричество.
Но то электричество, что ударило по нервам, не имело ничего общего с физическим трением. Джинни смотрела на его руки, на длинные пальцы, держащие мокрую ткань, затем ее взгляд скользнул выше, по широким плечам, шее, поросшей дневной щетиной, квадратной челюсти и несообразно красивым губам, приоткрывшимся, чтобы хрипло шепнуть:
– Джинни.
Их взгляды встретились. В свете лампы его глаза казались совсем черными.
– Я не знаю, как это делается, – пробормотала Джинни.
– А тебе не нужно ничего делать, – просто ответил Ансон, не притворяясь, будто не понял.
Джинни горестно вздохнула, в отчаянии от своего смущения и нерешительности, всякий раз одолевавших ее в обществе мужчин, особенно привлекательных. В «Гейтс» таких полно, есть и настоящие красавцы. Хорошо еще, что они редко обращают на нее внимание, а не то ей было бы несдобровать.
Но Ансон совсем другой. Он-то ее замечает. Он даже преследует ее, подозревая в сливе секретной информации на сторону. Это, конечно, не вполне лестный повод, но лучше так, чем полное игнорирование, верно?
«Стыдись, Джинни Колтрейн, – подумала она, – ты настолько помешалась на мужчинах, что готова пойти на преступление, лишь бы тебя заметили».
И прыснула со смеху.
Ансон нахмурился:
– Я сказал что-то смешное?
После этих слов Джинни стало совсем невмоготу, и она громко расхохоталась.
Ансон нерешительно попятился, подумав, наверное, что она сошла с ума.
– Извини, – промычала Джинни сквозь смех, – я просто… – Она коснулась его мускулистой руки. – Я над собой смеюсь. Подумала, как хорошо, что ты заподозрил меня в шпионаже, а иначе и не посмотрел бы в мою сторону, ведь меня обычно никто не замечает. И от этой мысли мне стало так грустно, что я не выдержала и рассмеялась. Вот и все.
– А я давно на тебя смотрю, – возразил Ансон с улыбкой. – И расследование тут ни при чем.
– Вот как? – удивилась Джинни. – Почему?
– Потому что ты улыбаешься как солнышко – редко, но совершенно очаровательно. – Ансон бросил пиджак на кофейный столик и шагнул к ней. – Иной раз я засматривался на тебя, хотя мне не следовало этого делать, вот как сейчас, – проговорил он низким срывающимся голосом, касаясь ее лица ладонями.
Джинни ощутила приятный трепет во всем теле.
– Ансон, я не очень это умею…
– Это? – Он медленно наклонился и коснулся губами ее губ, и от мягкой, почти невесомой ласки она снова затрепетала, будто внутри на мгновение вспыхнули теплые огоньки.
Ансон отстранился. В уголках его губ пряталась улыбка.
– Неплохо, правда?
– Да, – согласилась она, – но…
Ансон вдруг стал серьезным, улыбка исчезла с его лица. Он опустил руки и сделал шаг назад:
– Я знаю, мы не можем позволить себе ничего, кроме дружбы. Неподходящее сейчас время и место. Так что ты не беспокойся.
Как бы глупо это ни было с ее стороны, но Джинни была разочарована его отступлением.
Однако она не хотела дополнительных проблем. Между ними и так все достаточно сложно. Стоит сделать один неверный шаг – они и вовсе перестанут доверять друг другу.
Джинни глубоко вздохнула, ощущая на губах послевкусие его невесомого поцелуя, осязательную память о желании, вспыхнувшем в тот момент, и сказала:
– Спасибо тебе за все, что ты для меня делаешь. Даже и не знаю, как я смогу тебя отблагодарить.
– Я не прошу благодарности, – отмахнулся Ансон. – Ложись-ка спать. Утро вечера мудренее.
