Патриция Гэфни - Лили (Том 1)
– Но все остальное – правда, клянусь вам, сэр, и моя последняя хозяйка дала мне прекрасный отзыв. Я – девушка порядочная, честное слово, и усердная в работе. Вы же не уволите меня только за то, что я немного приврала, чтобы получить это место?
Она бросила на него взгляд сквозь ресницы, кокетливо склонив голову набок, и вновь увидала, что его бровь саркастически изогнута, а сумрачные бирюзовые глаза полны недоверия.
– Нет, за это я тебя не уволю, – ответил он, и в его тоне явственно прозвучала угроза.
Лили тут же принялась перебирать в уме другие причины, по которым он запросто мог бы ее уволить. Или даже засадить в тюрьму.
– Откуда ты взялась? – внезапно спросил Дэвон, опять приводя ее в замешательство.
– Из Лайм-Риджиса. Это мое последнее место.
– А раньше?
– О, мне повсюду приходилось бывать. Мой отец был вечным странником.
– А твоя мать, стало быть, была вечной странницей?
– Она была.., странницей поневоле. Она умерла, когда мне было десять.
– Мне очень жаль. Как твоя фамилия, Лили? Она пробормотала ответ, торопливо глотая слоги.
– Как?
– Траблфилд, – повторила она отчетливо на сей раз, глядя ему прямо в глаза.
Дэвон понял, что она бросает ему вызов, но с какой целью? Хочет посмотреть, будет ли он смеяться над нею или назовет лгуньей?
– Честное имя, – заметил он осторожно. – Но, я бы сказал, не слишком ирландское.
– Нет, но девичья фамилия моей бабушки – О'Херлихи.
По крайней мере хоть это правда. Он ничего не ответил, и, когда протекла целая минута, Лили решила, что с вопросом о родовых корнях покончено раз и навсегда. Они шли через лесистый участок, поросший елью и ольхой; наклоняющиеся ветви деревьев, отсекая последние лучи заходящего солнца, укрыли дорожку густым шатром полумрака. Парк виконта Сэндауна не слишком хорошо ухожен, заметила про себя Лили. Очевидно, он больше внимания уделяет своим пахотным угодьям, животноводству и медным рудникам вместо того, чтобы заботиться о внешнем виде богатого помещичьего дома. Многое в нем представлялось ей загадочным, на языке вертелась сотня вопросов, но вот беда: она не могла их задать. Было бы роковой ошибкой забыть, кто она такая, вернее, за кого себя выдает, и попытаться говорить с ним на равных. Домашняя прислуга при любых обстоятельствах должна помнить свое место, она не вправе задать хозяину вопрос о его личной жизни. Но до чего же это возмутительно, тем более что он-то может в любую минуту задать ей даже самый нескромный вопрос, и ей придется отвечать. В противном случае ее могут наказать или даже уволить за вызывающее поведение!
Как раз в эту минуту он взял ее под руку и потянул за собой на узкую боковую тропинку. Прежде чем деревья сомкнулись у нее перед глазами, закрывая просвет, Лили успела заметить на только что покинутой ими дорожке фигуру человека, вышедшего из-за поворота по направлению к ним.
– Это.., разве это не мистер Кобб?
– Да.
Резкость его тона заставила ее воздержаться от дальнейших замечаний. Вскоре они вышли из темного леса на поляну над обрывом. Соленый ветер, подхвативший ее юбки, нес с собой запах свежести и свободы. Морские птицы с криком кружили над опалово-зеленой водой, камнем падая вниз и вновь взмывая к небу. Вдалеке виднелась пара рыбацких шхун, они покачивались на горизонте, как игрушечные лодочки.
Грубые каменные ступени, вырубленные в скале, круто петляя, вели вниз, к узкой, усыпанной крупной галькой полоске пляжа. Дэвон указал на самый высокий утес, выдающийся в море.
– Видишь вон ту скалу – в нее вделаны железные кольца?
Лили щитком приложила ладонь к глазам и прищурилась.
– Да, вижу.
– Она называется скалой Утопленника. А прямо под нами – бухта Утопленника. В этих скалах полно пещер, место, как видишь, очень укромное. Много лет назад в штормовые ночи – так гласит легенда – местные жители зажигали тут фонари и сигналили проходящим кораблям. Суда, потрепанные штормом, шли к берегу на эти ложные маяки в надежде найти безопасную гавань. Но здесь под водой прячутся невидимые и смертельно опасные рифы: корабли налетали на них и разбивались, а их останки прибивало к берегу.
– Береговые пираты! Я о них слыхала.
– Тех моряков, что имели несчастье выжить при крушении, привязывали к этой скале, чтобы их затопило приливом. Тем временем береговые пираты грабили разбитые корабли, унося все, что попадалось под руку.
Лили поежилась, вообразив себе эту картину.
– Я слыхала, что подобного рода истории случались на диком корнуэльском побережье, но никогда в них до конца не верила.
– А почему бы и нет?
– Ну… Какой смысл привязывать моряков к скале, чтобы они утопли в волнах прилива? Почему бы не убить их сразу, каким-нибудь более быстрым и надежным способом? А эти железные кольца… Может, они служили просто для привязывания лодок?
Он едва заметно усмехнулся.
– Я вижу, ты очень озлоблена, раз смотришь на жизнь подобным образом.
– Нет, сэр, вовсе нет. Я думаю, озлоблены те, кто верит, будто люди способны на столь чудовищную жестокость по отношению друг к другу.
Его мысли в эту минуту были заняты тем, как она хороша. Как прекрасны ее глаза, оттененные густыми ресницами и ставшие изумрудно-зелеными в мягком свете заката.
Видя, что он не отвечает. Лили спросила:
– А вы верите в эту историю?
Дэвон бросил взгляд на неспокойное, покрытое белыми барашками море и вспомнил, как они с Клеем играли в этой бухте в пиратов, когда были детьми. Они облазили все пещеры в скалах со стороны моря и понарошку привязывали друг друга к скале Утопленника во время отлива, убегая вверх по крутым каменным ступеням в притворном ужасе, когда начинался прилив. Как давно это было! В то время он не знал никаких забот.
Девушка ждала ответа, но у него вдруг пропала охота разговаривать. Ему захотелось увидеть, какого цвета у нее волосы при дневном свете. Не говоря ни слова, Дэвон протянул руку и сдернул у нее с головы чепец, и темно-рыжие кудри водопадом заструились у нее по плечам.
Лили от неожиданности схватилась обеими руками за голову, словно он сорвал с нее парик.
– Сэр! – успела выкрикнуть она прежде, чем он, по-прежнему не говоря ни слова, привлек ее к себе.
Она начала сопротивляться, но Дэвон крепко притянул ее к себе и поцеловал в губы. Лили замерла.
Нахмурившись, Дэвон отступил на шаг.
– Я хочу тебя поцеловать.
Запоздалое заявление, смутно подумала Лили.
– По-моему, вы это уже сделали. Хмурое выражение уступило место настороженной улыбке.
– Я хочу поцеловать тебя еще раз.
Если бы он вслед за тем спросил: “Можно?”, Лили ответила бы: “Нет”. Но он не стал ничего спрашивать и тем самым лишил ее возможности отказать. Он склонился к ней – на сей раз более медленно. Она намеревалась оставаться неподвижной, как раньше, но вскоре почувствовала, что поневоле смягчается. Его губы были теплы: это ее удивило. Они коснулись ее легким, ласкающим движением, он поцеловал уголки ее рта, и звук поцелуя – неясный, не поддающийся описанию звук – потряс ее до глубины души. Лили сделала попытку отодвинуться, из ее груди вырвался тихий возглас изумления, когда влажный кончик его языка скользнул у нее между зубами. Дэвон обхватил широкой ладонью ее затылок, не давая ей отвернуться. И опять она пробормотала что-то, но это был совсем не протест. На миг она попыталась сохранить хладнокровие, оценить неведомые ей ранее ощущения, но не сумела, а потом и вовсе все позабыла. Его тихое дыхание волнующе щекотало ей щеку, он закрыл глаза, словно приглашая ее последовать его примеру. Чудесное тепло, густое и сладкое, как мед, зародившееся где-то у нее под сердцем, растеклось по всему телу. Прошла еще минута. Лили вздохнула и раскрыла губы навстречу его властному призыву. Ей пришлось ухватиться за его мощные плечи, потому что ноги у нее ослабели и подогнулись.
