Галина Романова - Встретимся в другой жизни
Читая и перечитывая ее вновь и вновь, он не переставал накручивать диск телефона, но Лика не отвечала.
— Чертов пацан! Что он опять натворил?! — ворчал он, все больше и больше переживая из-за ее позднего отсутствия. — Где ее носит?!
Кое-как перекусив и приняв ванну, Григорий поставил чайник на огонь и призадумался.
Что-то в последнее время шло не так. Что-то неумолимо надвигалось — это он чувствовал. Идиотские звонки последние два месяца поднимали его раза по три за ночь. И ладно бы звонили по делу, а то помолчат и кладут трубку.
— Еще Лика запропастилась куда-то!.. — чертыхнулся он и вновь пододвинул к себе телефон. — Ну, давай, девочка! Сними трубку!
Словно отвечая его мольбам, на том конце провода усталый голос Лики произнес:
— Алло…
— Лика, сестренка, что случилось?
— Привет для начала, — недовольно буркнула она. — Тебя где носило? Пропадет вечно не знаю на сколько…
— Ладно, не шуми, — хохотнул Гриня. — Лучше расскажи — что за неприятности?
— Уже все в порядке, — зевнула она в трубку. — В том смысле, что с Димкой все в порядке. Но есть еще кое-что…
— Что?.. — сразу насторожился он.
— Я виделась с Серым… Представляешь — он жив!
— Я знал об этом…
— А почему мне никогда не говорил? — Лика снова зевнула. — В общем, он с меня какие-то деньги тряс. Про какой-то общак лопотал…
— Что?! — Григорий почувствовал, как по спине холодной змейкой заструился пот. — Что ты ему сказала?
— А что я ему скажу? Я же ничего не знаю.
— А он?! Что он?! — повысил голос Гриня. — Да проснись же ты, наконец!
— Не кричи на меня!.. — обиделась Лика. — Мне и так сегодня досталось… Вспоминать тошно…
— Извини, сестренка! Что Серый?!
— Угрожал, что еще… — недовольно буркнула она. — И вообще — я ничего не понимаю! Димку похищают, мне угрожают, тебя какие-то девицы наглые спрашивают…
— Когда? — от изумления Григорий лишился дара речи — единственной “девицей” в его жизни была Алена, но она мать троих детей и уж никак не наглая, а о том, чтобы она пришла к нему, — не могло быть и речи. — Когда?! Какая девица?! Ты чего несешь?!
— Гриня, милый! — взмолилась наконец Лика. — Я еле стою на ногах. Давай до завтра… Я к тебе приеду часикам, скажем, к пяти. Идет?..
— Идет… Только я прошу тебя об одном, — он судорожно сглотнул, — осторожнее… Все это очень серьезно. Серьезнее, чем ты можешь себе представить… Все, спокойной ночи…
— Ага, у вас у всех все очень серьезно, — ухмыльнулась она своему отражению в зеркале. — Похищаете, уши присылаете, а потом оказывается, что это просто дети решили порезвиться… Кстати, об ушах…
Стукнув для приличия в дверь. Лика вошла в Димкину комнату и без сил рухнула в кресло.
— Ну и что скажешь?! — посмотрела она на съежившегося под одеялом подростка. — Жду объяснений…
— А что говорить… — кашлянул он, прочищая горло. — Прости меня!.. Пожалуйста…
— Простить?! — изумленно вытаращила Лика глаза. — Ты хотя бы отдаленно представляешь, что ты натворил?! А ухо?! Я же чуть не умерла со страху!.. Кстати, где вы его взяли?
— У Лехи отец в морге работает…
— Фу, какая гадость! — скривилась она в брезгливой гримасе. — Как же не противно?!
— Противно… Согласен… Но это не я придумал. — Димка приподнял от подушки всклокоченную голову. — Прости меня… Только…
— Что “только”?.. Отцу не рассказывать?.. — прищурилась она. — Трусишь?..
— Нет, — он отчаянно замотал головой. — Я не трушу!.. Ты не знаешь, что с ним было после мамы!.. Он неделю был под капельницей… Я боялся, что и его потеряю… Хотя потом все равно потерял…
— Что ты имеешь в виду? — изумилась Лика.
— Тебя… — Димкины губы задрожали. — Когда ты появилась, все изменилось. Он перестал быть прежним. Он стал совсем другим.
Димка горестно покачал головой и упал на подушку.
— Я перестал ему быть нужен.
— Не мели чепухи! И перестань себя жалеть! — взорвалась Лика. — Ты ведь любишь отца. Почему же тебе так противно видеть его счастливым?!
— Это не так!..
— А как?! Ты говоришь, что он перестал быть прежним. Каким?! Плачущим от горя?! Стал чаще улыбаться?! Разве это так уж плохо?!
— Нет… Просто я боялся, что ты… — Димка тяжело вздохнул. — Что тебя он будет любить больше, чем меня…
— Дурак! — грубо отрезала Лика, изо всех сил стараясь не разреветься. — Ты для него все! И запомни: любовь к женщине и любовь к своему ребенку — совершенно разные вещи… Их нельзя подвести под одну черту… А что касается меня, то я боялась взглядом тебя обидеть, не то что словом…
— Прости меня, — снова проблеял Димка, на этот раз отвернувшись к стене. — Ты не знаешь, что такое потерять мать!..
— Ты так думаешь?! — Она подлетела к его постели и рывком повернула Димку к себе. — Мой отец умер, когда я была еще ребенком. И после этого мое детство закончилось!..
— А мать? — прошептал он сквозь слезы. — Она что — тоже умерла?
— Нет, — также шепотом ответила Лика. — Но лучше бы ей издохнуть…
Не в силах больше сдерживаться, она выскочила из Димкиной комнаты и, запершись в своей спальне, дала волю слезам…
* * *Кто-то настойчивый стучал в дверь. Стук этот рикошетом отдавался в голове, разрывавшейся от дикой боли. “Я в камере пыток”, — подумала Лика, переворачиваясь на бок и еще окончательно не проснувшись.
Но стук повторялся снова и снова.
— О боже мой! Что это? — простонала она, открывая глаза.
— Анжелика Владимировна, — робко позвал Димка из-за двери. — С вами все в порядке? Мне можно войти?
— Заходи, — через силу выдавила она, прикрываясь одеялом до подбородка. — И прекрати стучать, или моя голова сейчас лопнет…
Димка проскользнул в комнату и замер у нее в ногах.
— Чего уставился? — хмуро поприветствовала она его. — Неважно выгляжу?
Он качнул головой и опустил глаза, затем, кашлянув, спросил:
— Вы завтракать будете? А то я приготовил…
— Что?! — Если бы он послал ее сейчас к черту, она бы удивилась меньше. Беззвучно шевеля губами, не сразу смогла обрести дар речи. — Ты это серьезно?!
— Вполне, — скромно пожал он плечами.
— Что — и сам приготовил? — никак не могла она поверить в происходящее.
— Ага. Яичница, тосты, джем абрикосовый, кофе, сок, — принялся Димка загибать пальцы.
В животе у Лики призывно заурчало, и она заулыбалась:
— Ну, блин, ты даешь!!! Выйди, я сейчас!
Но Димке еще долго пришлось ее ждать. Едва Лика вошла на кухню и увидела накрытый к завтраку стол, как к горлу подкатила противная тошнота и она бегом кинулась в ванную.
— О господи! — стонала она, сотрясаясь всем телом от болезненных судорог, которые, казалось, выворачивали желудок наизнанку. — Помоги мне!..
