Татьяна Корсакова - Ведьмин клад
Макар! Елки зеленые…
Егор моментально забыл и про девчонку, и про медведя, и про свое счастливое спасение, обернулся к Померанцу. Друг сидел перед мертвым зверем и задумчиво жевал травинку. Вид у него был непривычно сосредоточенный.
– Пойдем! – Егор подобрал с земли карабин.
– Куда?
– Макара искать! Вдруг его уже того?.. – От мысли, что егерь мог погибнуть от лап медведя, на душе стало муторно‑муторно. Вот и сходили на охоту… – Вставай! Чего расселся?! – заорал он во все горло.
Померанца понукать не пришлось, он уже и сам вскочил на ноги и, задрав голову, смотрел куда‑то поверх его головы.
Егор обернулся, и сердце похолодело от страха: кусты, те самые, из которых выпрыгнул косолапый, снова зашевелились. «Еще один!» – мелькнула трусливая мысль. Померанцевский карабин заскользил во вспотевших ладонях, и появилось неконтролируемое желание швырнуть его девчонке. У нее же один раз уже получилось…
– Эй, это я! – послышался из‑за кустов голос Макара, и Егор едва не застонал от облегчения. – Слышь, фотограф, опусти карабин, а то еще чего доброго палить начнешь. – Многоумный егерь не спешил появляться из укрытия, пережидал, когда сгрудившихся на поляне людей наконец отпустит паника и они смогут нормально соображать.
Егор осторожно положил карабин на землю, заорал:
– Выходи давай! Не томи!
Макар не заставил себя долго ждать: кусты опять зашевелились. Через мгновение егерь уже показался в поле зрения, осторожно, бочком, стал спускаться вниз по склону. Охотничья винтовка болталась за спиной, а свободной правой рукой он бережно придерживал левую. Рукав куртки был разорван и пропитан кровью. Девчонка при виде крови тихо всхлипнула.
– Не боись, Наталья, – Макар вымученно улыбнулся, – рана, кажись, не опасная, жить буду. Перевяжу сейчас – и стану как новенький.
Он перевел взгляд с девчонки на медвежью тушу, спросил строго, как учитель у проштрафившихся школьников:
– Кто стрелял?
– Она! – в один голос ответили Егор и Померанец и некрасиво, совсем по‑детски, показали пальцем на съежившуюся девчонку.
– Она?! – Макар удивленно крякнул, – Наталья, ты мне скажи, эти обалдуи шутить удумали?
Она виновато улыбнулась в ответ, пожала плечами.
– Да не шутим мы! – возмутился Померанец. – Когда ты палить начал, вот эта сволочь, – он зло пнул ногой мертвого медведя, – поперла прямо на Егора.
– Ну? – спросил Макар нетерпеливо.
– Ну и Наталья стрельнула!
– Значит, Наталья стрельнула? – Егерь поморщился от боли, побаюкал раненую руку. – А чегой‑то тут у нас Наталья стреляет, а не ты? Кто у нас тут охотник, едрит твою за ногу?!
– Я в спальнике запутался, – Померанец пошел багровыми пятнами.
– Запутался он, – проворчал Макар и в упор уставился на девчонку. – Правда, ты стреляла, красавица?
– Я нечаянно.
– И карабин нечаянно за пару секунд зарядила? – он хитро сощурился.
Под его взглядом девчонка съежилась, втянула голову в плечи. Егору стало ее жаль.
– Слышь, Макар, – вмешался он в допрос, – Наталья меня, между прочим, от смерти спасла, а ты с ней разговариваешь так, точно она преступление какое совершила. И вообще, кажется, ты в медведя тоже палил. Или я ошибаюсь?
Удивительно, но его отповедь подействовала, Макар смутился.
– Оплошал, – сказал он сердито. – За тридцать лет первый раз попался как дите неразумное. Кто ж мог подумать, что медведь так близко к стоянке подойдет? Видать, совсем одурел от боли. Твоя правда, фотограф, виноват я. Когда зверь меня когтями полоснул, замешкался, упустил момент, – продолжая оправдываться, Макар подошел к туше, присел на корточки. Остальные сгрудились за его спиной.
– Глянь, какая дырища в боку, – с грустью сказал Померанец. – Трындец трофею, – он бросил раздраженный взгляд на девчонку, точно упрекая ее в том, что медвежья шкура безнадежно испорчена.
– Ну конечно, – хмыкнул Егор, – в моем боку эта дыра смотрелась бы намного предпочтительнее.
Девчонка благодарно улыбнулась. А что, сначала она его от медведя спасла, а теперь он ее от Померанца – нормальная взаимовыручка.
– А кто сказал, что это Наталья мишку так продырявила? – Макар обернулся, посмотрел на них снизу вверх. – Гляньте, рана старая. Вон края запеклись и загноились. Это ты, голубь сизокрылый, – он ткнул пальцем в Померанца, – шкурку‑то попортил, еще пару дней назад, когда без портков из кустов драпал.
Померанец на такую разоблачительную речь ничего не ответил, лишь обиженно засопел.
– Чего‑то я не понимаю, – Егор присел на корточки рядом с Макаром. – А отчего ж в таком случае медведь сдох?
– Рожу твою небритую вблизи увидел, вот и сдох от страха, – заржал егерь.
– Нет, ну я серьезно, – не сдавался Егор. – Вот же она, одна‑единственная рана, а мишка ласты склеил.
– О‑хо‑хо, – Макар с кряхтением встал, как‑то странно посмотрел на девчонку, обошел тушу с другой стороны, запустил пятерню в медвежий загривок, пошарил там и удовлетворенно крякнул: – Вот вторая рана! – он поднял вверх окровавленную ладонь, девчонка испуганно шарахнулась в сторону.
– Не бойся, красавица. Что уж теперь бояться‑то? – Егерь вытер руку о медвежью шерсть. – Ловко ты его завалила, попала прямо в основание черепа, наверное, и хребет перебила. Стопроцентно убойный выстрел.
– А где рана‑то? – Егор пока еще ровным счетом ничего не понимал.
– Да там, на загривке.
– Тогда почему ее не видно?
– Потому, дурья твоя башка, – Макар ткнул носком ботинка в развороченный медвежий бок, – что вот это – выходное отверстие. Оно всегда намного больше входного.
– А где выходное отверстие от Наташкиной пули? – подал голос оправившийся от позора Померанец.
– А нетути! – Макар пожал плечами и тут же ойкнул от боли в раненой руке.
– Как это – нетути?! – не сдавался Померанец. – От моей пули есть, а от ее – нетути?!
– Пуля в черепе застряла, – пояснил Макар. – Вот и нету выходного отверстия. Да ты радуйся, что нету! – Он похлопал Померанца по плечу. – Дырку в боку зашить можно, а вот если бы мишке морду разворотило, тогда уж точно трындец трофею.
Он отошел от туши, поманил к себе Настю.
– Эй, красавица, поможешь рану перевязать?
Девчонка побледнела так красноречиво, что даже без ответа стало ясно, что помощница из нее еще та. Хорошо, если в обморок не грохнется.
– Давай я помогу, – Егор пожалел несчастную. – Где аптечка?
– В моем рюкзаке, – егерь не сводил задумчивого взгляда с Насти, и Егору почему‑то взгляд этот очень не понравился. Девчонке, кажется, тоже. Она втянула голову в плечи, отошла на самый дальний край полянки.
