Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний
Отец помедлил возле открытой двери, а потом приказал красавице:
— Лада, дайте мне кофе и сигарету, — и закрыл дверь в приемную. — Говори, только скорее. Вот сделаешь один раз в жизни доброе дело, а потом хлебаешь за свою доброту! Я слушаю. Коротко и ясно.
— Помогите мне, — попросил Федор, ненавидя себя за жалобный тон. — Пожалуйста.
Отец молчал. Он снова подошел к окну и стал смотреть на плывущую в морозной дымке Москву.
— Ну?! Да что ты мямлишь все время! Мать воспитала!..
Федор вытер о джинсы мокрую от пота ладонь.
— У меня случайно оказались… ценности. Меня попросили их оценить и продать. — Он врал и был совершенно уверен, что отец моментально догадается, что все это вранье. — Я их… продал. А потом оказалось, что их нужно вернуть. А тот человек, которому я ценности продал… ну, короче, он не хочет отдавать. А мне нужно, понимаете, очень нужно их вернуть! Это… — он хотел было сказать «вопрос жизни и смерти» и не стал, — это очень важно!
Пока он говорил, отец отвернулся от окна и теперь с интересом рассматривал Федора. С интересом и насмешкой.
— Какие ценности? — спросил он, не дав ему договорить. — Ты что, с дурьей башки кому-то чего-то втюхал, а теперь хочешь все отыграть обратно?
— Ну да, да, в некотором роде! А тот человек… он не хочет отыгрывать, понимаете? А оказалось, что он мало заплатил, а теперь мне говорят, чтобы я вернул, а как я верну, когда он не отдает?!
Отец откинул голову и захохотал, показывая крепкие белые зубы. Федор смотрел на него почти с ненавистью.
Он пришел за помощью, он совершенно точно знал, что отец — единственный человек, который может ему помочь, а тот хохочет. Хохочет!..
— И чего ты от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы вы помогли мне вернуть то, что я… отдал, — быстро выговорил Федор и скосил глаза на какую-то картину на стене, чтобы не смотреть на отца.
Боже, помоги мне, почему-то пронеслось у него в голове. Боже, если ты есть, помоги мне сейчас!
— Как ты это себе представляешь? — спросил отец весело. — Ты чего-то втюхал, взял за это деньги — заметь, я даже не спрашиваю у тебя, что именно ты втюхал! — а теперь хочешь, чтобы я помог возвратить?!
— Я попал в беду, — сказал Федор, косясь на картину. — Я прошу вас… я вас очень прошу…
— Да не надо меня просить, мать твою!.. — вдруг закричал отец, и это было так неожиданно, что Федор вздрогнул. — Вот мамка вырастила мужика! Какой ты мужик, если тебе нянька нужна?! Чего-то продал, да еще не за те деньги, а теперь давай обратно возвращать! И правильно тот мужик делает, что тебе не отдает ничего, вас, недоумков, надо учить и учить, но вы не выучитесь ничему!
— Это очень серьезно, — умоляюще произнес Федор, — вы понимаете?! Мне нужно все вернуть, а я не могу! Помогите мне! У вас же есть…
— Что у меня есть?!
— Охранники. Помощники. Как они называются?.. — Федор вдруг с ужасом понял, что сейчас заплачет, вот просто заплачет, и все тут, и еще он понял, что отец не станет ему помогать.
Он не стал бы ему помогать, даже если бы Федор тонул в холодном море, а отец проплывал бы мимо на яхте.
Он просто стоял бы и смотрел, как Федор тонет, и напоследок, в самую-пресамую последнюю секунду перед тем, как вода захлестнула бы Федоровы легкие, еще презрительно сказал бы с палубы, что его сын, выращенный мамочкой, слюнтяй и слабак. Для чего такого спасать?.. Все равно от него никакого толку!
— Мои помощники не про твою честь! — Отец потер лицо, словно смахивал паутину. — Еще охранников каких-то придумал! С чего ты взял, что я полезу в твои дела?! Как тебе в голову это пришло?!
— Я думал, вы поможете мне договориться!
— Пусть мамочка твоя договаривается! Она это умеет! А мне недосуг с тобой валандаться! Тебе сколько лет, мужик?
— Двадцать пять, — сквозь зубы вытолкнул Федор.
— Вот именно. Ладно бы пять!
— Ты не помогал мне и когда было пять тоже, — тихо сказал сын. — Никогда.
— Что?! Что ты бормочешь?!
Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы дверь в кабинет, словно парящий над Москвой, не распахнулась и легкий и веселый голос не провозгласил с порога:
— Привет, папуля!
Федор подскочил, как ужаленный. Это было почти невероятно, но ему показалось, что и отец тоже подскочил.
Подскочил, но быстро взял себя в руки.
Через минуту он уже шел по глухому и чистому ковру, на ходу раскидывая руки:
— Привет, радость моя! Что же ты мне не позвонила?
Девушка подошла и чмокнула отца сначала в одну, а потом в другую щеку.
— Я звонила, — сказала она и чуть-чуть надула губы. — Я звонила, а у тебя телефон вне зоны действия сети!
— Быть такого не может!
Тут она засмеялась:
— Ну ладно, ладно, я просто не звонила, не звони-и-ила! Ну что? Поедем?
— Да, да, — быстро сказал отец. — Я уже готов.
Девушка повернулась на каблучках и оказалась лицом к лицу с Федором.
— Ой, простите, — сказала она, и в лицо ей как будто брызнули смехом. — Я вас не заметила.
— Здрасти, — неловко поздоровался Федор.
— Здравствуйте.
— Пойдем, зайка. — Отец потянул девушку за локоть, а на Федора даже не взглянул. — А то опоздаем.
— А… это кто? Он остается?
Отец мазнул по сыну равнодушным взглядом.
— Он не остается. Не ходи ко мне больше. Забудь сюда дорогу, понял?
— Папуль, а кто это?
— Да никто, — равнодушно сказал отец. — Курьер. Мы его увольняем.
Федор Башилов от ненависти почти не мог дышать. Он сам не понял, когда его липкий и потный страх переродился в такую первосортную, едкую, как кислота, ненависть.
«Курьер?! Мы его увольняем?!»
— С каких пор ты сам увольняешь курьеров?!
— Зайка, подожди секунду, я куда-то дел бумажник. — Отец вернулся к столу и стал шуровать среди немногочисленных бумаг. — Лада, я обедать ходил с портмоне или без?!
Секретарша с фигурой порнозвезды возникла на пороге. Вид у нее был постный.
У Федора вдруг невыносимо заболела голова.
— Да ты вечно его бросаешь, папуля! В прошлый раз дома оставил, тебе водитель в ресторан привозил! А еще, помнишь, в бане!
Отец хлопал себя по карманам, секретарша не поднимала глаз и почему-то молчала, как воды в рот набрала, девушка веселилась, и Федору с каждой секундой становилось все невыносимей.
И тут отец вдруг про него вспомнил. Он бросил портфель, твердым шагом дошел до сына, крепко взял его под локоть и почти выволок в приемную. Секретарше пришлось посторониться, иначе они не протиснулись бы.
Дверь в кабинет закрылась. Секретарша, не поднимая глаз, вернулась за стол и уставилась в свой монитор.
— Я тебе сказал — пошел вон отсюда, — прошипел отец. — Ты чего? Не понял, что ли?!
— Я пришел за помощью, — с ненавистью процедил Федор.
