Каролина Беркут - Свето во мраке
А Джеку было холодно. Озноб пробирал его до самых костей. Холод забирался прямо в сердце. И оно не хотело больше биться в его груди.
— Как ты, О'Нилл? — Джек почувствовал, как по плечу его похлопали, выражая поддержку.
— Терпимо, но бывало и лучше. — Джек поднял глаза и встретился взглядом с Джуллианом Блеквудом. Они неплохо ладили последнее время. Джек даже был шафером на его свадьбе. При мысли о том, что у Джула в жизни всё прекрасно и дома его ждет беременная Кэтрин, Джек испытал прилив раздражения, зависти и злости. Противнейшие из чувств. Они разъедают душу, подобно медленному яду, и Джек постарался избавиться от этих мыслей. На некоторое время ему это удалось.
— Держись, детектив. — Джул снова похлопал его по плечу. — Если захочешь пропустить по пиву вечером, то я с радостью составлю тебе компанию.
— Буду иметь в виду.
Отстав от всей этой разодетой процессии, Джек развернулся, и направился обратно к могиле. Это её родители настояли на том, что Сисиль должна быть похоронена именно здесь. В Майами она родилась, и это был их главный аргумент. Джек не спорил. Да и кто он такой, чтобы спорить? Так, то ли парень, то ли любовник. С которым Сисиль даже не захотела делиться своей болезнью. Может он не вызывал у нее доверия? Был не достоин? Снова эти мысли, разлагающие душу, оставляющие после себя неприятный привкус разочарования в жизни.
Джек потянулся в карман за пачкой сигарет. Сколько он сегодня выкурил? Он даже не считал. В очередной раз затянувшись, Джек повернулся к свежей могиле.
— Я побуду с тобой до вечера, детка, — тихо сказал он. — У меня билет на ночной рейс в Лондон. Не знаю, зачем я его взял. Думаю, что вся эта прелесть жаркого Майами не для меня. Вернусь домой, напьюсь. Дальше по ситуации.
Джек усмехнулся. Наверное, со стороны он кажется самым настоящим психом. Плевать.
— Ты ничего не сказала мне, Сисиль, — прошептал он, опускаясь на колени в зеленую газонную траву. — Почему ты мне так ничего и не сказала?
* * *Год спустя.
Окурки. Везде. Пепельница была ими переполнена. Окурки в грязных тарелках, окурки в стаканах. Слой пыли на мебели. Смятая постель, стопки немытой посуды в раковине. Пустые банки из-под пива за диваном. Горы грязной одежды в корзине для стирки. Нет, раз в месяц или в два бывал такой день, когда Джек выносил из дома весь хлам, собирая его в чёрные мусорные пакеты. Но этот день был давно. Квартирка находилась далеко не в лучшем виде. Потолок посерел от табачного дыма, слой пепла устилал подоконник.
Ещё, будучи на службе в полиции, Джек не раз бывал в таких квартирах, и прекрасно знал, чем обычно заканчивают их хозяева.
Ничем хорошим.
И эта перспектива его не пугала. Он ждал конца.
За последнее время он так отдалился от всех. Раньше Джек думал, что у него есть друзья, близкие, знакомые, коллеги. Просто те, с кем можно посидеть вечером после тяжелого дня в баре. Или сходить на футбол.
И где сейчас эти люди? Стоило только перестать им звонить и уйти с работы, как все его дорогие «друзья» разбежались. Когда ты столкнулся с трудностями, никто не пришёл к тебе на помощь. Никто не позвонил. Никому, как оказалось, нет до тебя дела. Вот так и проверяется дружба.
Джек всегда был за взаимность в общении. Ему тоже стало на всех плевать.
Одиночество давало много времени для раздумий. Часы. Дни. Месяцы. В его распоряжении было столько времени, сколько у него осталось. Только думы были одни и те же. Презрение к обществу, сменялось ненавистью к нему же. Злость от собственного бессилия перетекала в апатию, тоску и уныние. Но дольше всего тянулись ночи. Бессонные, одинокие и вязкие, словно дёготь. Они затягивали его в пучину отчаяния. В темноте его кухни не было даже шанса предаться самообману. Ночь знала всё, что творилось у него на душе. Каждую рану, что так и не зажила. Каждый шрам. Каждый рубец. Это было и паршиво и немного тешило его самолюбие. Иногда полезно посмотреть правде в глаза, без прикрас, без напускной фальши. Пусть эта правда и не вызывает у тебя прилива радости.
Телефонный звонок под вечер был для него неожиданностью. Давно никто не беспокоил его уединенный покой звонками. Джек даже сомневался, сохранился ли у кого-нибудь его номер. Может, ошиблись? Скорее всего.
Он с трудом поднялся с дивана и, пошатываясь, устремился искать свой вибрирующий сотовый. На экране виднелся номер Metropolitan Police Service. А, старый добрый Скотланд-Ярд. Джек и так знал этот номер наизусть.
— Джек О'Нилл, — буркнул он в трубку, направляясь на кухню за сигаретами. Кажется, там ещё была начатая пачка.
— Как жизнь Джек? — на том конце провода говорил Комиссар Полиции Майкл МакКаллен. Голос у него не изменился за этот год. Такой же скрипучий и резкий.
— А, это ты, Майк. Иди на хрен.
— Вижу у тебя всё хорошо, О'Нилл, — продолжил, как ни в чём не бывало, его бывший начальник. — Я хотел с тобой поговорить.
— Мы уже говорим, — Джек щёлкнул зажигалкой, и закурил, выпуская клубы табачного дыма. Последняя пачка. Нужно сходить в магазин и купить пива и сигарет. Впереди ещё долгая ночь без сна, наедине с самим собой. Нужно к этому хорошенько подготовиться. Джек представил, как ночью будет в очередной раз сидеть на своей кухне и курить в потолок, ожидая наступление утра. Заманчивая перспектива. Для её реализации не хватает только пары пачек сигарет. Нет, лучше три пачки. Три пачки будет в самый раз.
— Я хотел поговорить о твоём возвращении. — Прервал его мысли Майк. — Ты ведь знаешь, что место детектива остаётся за тобой. Ты нужен в полиции.
— О, да ты что? Серьёзно? — Голос Джека переполнял сарказм. — Я завязал с этой общественной работой. Дальше без меня джентльмены, будьте так добры.
— У тебя дар к расследованиям, — не унимался Майк. — Ты же прирожденный сыщик, и ты знаешь это. С твоим уходом раскрываемость дел резко упала.
— Майк, люди убивали друг друга раньше. Делают это сейчас. И знаешь что? Мне на них по фиг. Я не хочу им мешать, пусть творят, что хотят. Пусть и дальше убивают друг друга. И ты не мешай мне делать тоже самое с собой.
— Как знаешь, Джек. Как знаешь. — Голос Майка стал разочарованным. — Если ты захочешь вернуться, то помнишь, где меня найти.
— Пока, Майки. — Джек нажал отбой, и швырнул телефон на кресло.
После всего, через что он прошёл за последний год, Джеку было плевать на что угодно и на кого угодно. Даже на самого себя. Мужчина горько усмехнулся и обвёл свою комнату тяжёлым взглядом.
Пора собрать по полу бутылки и освободить свои пепельницы. Может завтра? Да ну…Успеется. Джек снова закурил и уставился на вечерний город. На экране окна показывали Лондон. Город жил своей жизнью, круглосуточной, яркой, многоголосой. Тысячи людей куда-то спешили, к чему-то стремились. Чего-то добивались. Джек чувствовал, что стоит на обочине жизни. И это место его вполне устраивало. Желание жить умерло у него примерно с год назад. Да и что за сомнительное удовольствие идти туда, куда не хочешь идти, чтобы заработать деньги, которых у тебя и так достаточно. И потом покупать на заработанные деньги разный хлам, навязанный рекламой, который тебе на самом деле не нужен. Замкнутый круг. И в глубине души Джек был рад, что смог из этого круга вырваться. Обочина жизни — не самое худшее из возможных мест пребывания.
