Ольга Погодина-Кузьмина - Власть мертвых
– У Чистяковых отличные молодые лимоны. – Заметив перемену в его настроении, Майкл сменил тему. – Попросим у них несколько веточек для прививки, оживить наших старичков. Как успехи в саду?
– Надо делать автоматическую систему орошения, – проговорил Игорь, высвобождая наконец руку. – Так и не было нормального дождя.
– А я соскучился по теплу. Ты не хочешь немного выпить сегодня вечером? – предложил Коваль, который обычно не приветствовал употребление спиртного. – Купим по дороге вина? Или чего-нибудь покрепче?
– Да, я бы выпил, – ответил Игорь и снова поймал в его глазах выражение смутной тревоги.
В саду трещали цикады, резко и сладко пахло перезрелой мушмулой. Внизу, под обрывом, шумело море. Камни террасы, за день нагретые солнцем, еще сохраняли жар. Настроив радио, Коваль слушал российские новости, репортаж о покушении на владельца крупной нефтедобывающей компании, за жизнь которого вторые сутки боролись врачи.
Кореец, скользя бесшумной тенью, расставлял у бассейна кресла, накрывал салфеткой столик. Равнодушно наблюдая за этими приготовлениями, Игорь курил у ограждения, на границе между светом подводных фонарей и темнотой душистой ночи. Наконец Ван принес вазу с фруктами, и Майкл отпустил его отдыхать, что означало отправляться во флигель для прислуги и не показываться в хозяйской части дома.
– Безумно по тебе скучал, мой дорогой. Подойди, пожалуйста, хочу тебе сделать подарок. – Коваль что-то вытряхнул на ладонь, протянул Игорю. Это была монета, оправленная в медальон. – Можешь себе представить, этому кусочку золота две тысячи лет. Ауреус императора Адриана… Большая редкость. Сейчас в самолете я все время думал, как устроить жизнь, чтобы нам с тобой расставаться как можно реже.
Воображение Игоря тут же нарисовало картину круглосуточного присутствия Майкла рядом: за столом, в постели, в ванной. Чтобы отогнать злые мысли, он глотнул коньяку. Пришлось нагнуться, чтобы Майкл надел на него цепочку с медальоном.
– Ты, кажется, хотел искупаться? Да, совсем забыл! Летом Азарий Маркович и Джудит – его подруга, художница, ты должен помнить ее, она ходит в мужском костюме и в галстуке – собираются поехать в Танзанию. Должно быть любопытно. Жирафы, антилопы, великолепные горные виды. В июне заканчивается сезон дождей, уже не слишком жарко. Они приглашают нас присоединиться. Прекрасная идея, как тебе кажется?
Пожав плечами, Игорь кивнул, хотя его совсем не радовала перспектива таскаться по африканским заповедникам в компании крикливой толстой Джудит и похожего на богомола Азария, любителя балета, с липким взглядом и ладонями. Но возражать он не стал, хорошо зная, что услышит в ответ.
Майкл улыбнулся, показывая искусственные зубы.
– Ты самое чудесное, что случилось в моей жизни. Катастрофа лишь в том, что ты, кажется, продолжаешь расти и становишься красив уже невыносимо. На тебя оборачиваются. Я умирал от ревности сегодня в ресторане. – Затем он выбрал диск, включил симфонию Малера и с мягкой настойчивостью напомнил: – Ты хотел искупаться.
У фонарей вились ночные мотыльки. Игорь отставил бокал и начал снимать одежду, всей душой ощущая тоскливую скуку. Малер и Пуччини, приспособления для связывания, агрегаты на батарейках, видео сцен изнасилования – все, что когда-то мучило его, вызывая отвращение и чувство неловкости, теперь вошло в привычку по прихоти человека, с которым он был связан цепью непреодолимых обязательств.
– Разденься совсем, – пробормотал Майкл, и, помедлив, Игорь подчинился.
Озябнув кожей, не от прохлады светящейся воды, а под взглядом Коваля, он вошел в бассейн, проплыл несколько раз от бортика к бортику. Лег на спину, глядя в небо, полное звезд. И в который раз повторил себе, что цена, которую он платит за покой и благополучие, не так высока, как могла бы быть.
– Легче посадить новые лимоны, – произнес он, почти равнодушно позволяя Майклу касаться щекой своего живота и бедер, когда тот, нагнувшись, вытирал махровой простыней его ступни. – Эти даже не цветут.
– Радикальные меры следует применять лишь в крайнем случае, – проговорил совсем по-стариковски Коваль. – Это правило часто помогало мне в жизни. – Он накинул простыню Игорю на плечи. – Как твоя ножка? Не болит? Уже почти не видно шрамов… Сегодня мы долго, долго не будем спать.
– Нет, я устал, пойду наверх, – заявил Игорь с неожиданным для самого себя упрямством.
– Я сделаю тебе расслабляющий массаж. Или ты уже устал от меня?..
На лице Коваля, таком незначительном без очков, выступило страдальческое выражение. Игорь хотел взять сигарету, но почему-то передумал. Ему хотелось выключить нескончаемого Малера, но он не решился и на это.
– Просто мотался по жаре… и коньяк. Просто хочу спать.
– Но у тебя, кажется, было время выспаться, – возразил Майкл. – Мы не виделись две недели, я безумно скучал. И кажется, меня нельзя упрекнуть, что я требую слишком много…
Игорь закусил щеку изнутри, чтобы удержать нервное подергивание мускула возле рта. Врачи говорили, что со временем тик пройдет, но пока с этим ничего нельзя сделать. Малер нарастал ритмично, как зубная боль, как известия о покушениях, смертях, арестах.
Только классическая музыка, новости и криминальная хроника, дома или в машине; всякий раз, когда он приезжал, кого-то убивали. Игорю не пришло бы в голову сопоставлять эти факты, если б не услышанный случайно обрывок телефонного разговора. Сам не зная зачем, он спросил:
– А когда ты снова полетишь в Нефтеюганск?
На секунду лицо Майкла окаменело, затем брови поползли вверх.
– Дорогой мой мальчик, ты, кажется, сегодня лично встречал меня с рейсом из Лондона.
– У тебя наклейка на чемодане.
– Видимо, тебя нужно похвалить за наблюдательность, но я просто взял из шкафа старый чемодан, – проговорил Майкл вкрадчиво. – Ты прекрасно знаешь, мой милый, что я давно не был в России. Нас с тобой там никто не ждет, вернее, ждут серьезные проблемы… Которые я пока что не могу решить.
– Ты поэтому такой нервный?
Несколько секунд Майкл смотрел на него немигающим взглядом, затем ответил:
– Все же рано или поздно придется сказать тебе… У меня есть новости. Георгий Измайлов, видимо, скоро выйдет из тюрьмы, хотя и не должен был. Видимо, он смог откупиться от предъявленных обвинений, в России это происходит на каждом шагу.
Игорь почувствовал себя как обездвиженный больной, который вдруг смог дотянуться до стакана на тумбочке. Но стакан уже падал, расплескивая воду.
– Не думаю, что он будет интересоваться нашими с тобой обстоятельствами, но все же нельзя исключать, например, что он попробует с тобой связаться, – продолжал Майкл, не сводя с Игоря пристального взгляда. – Впрочем, исходя из того, что за два года он ни разу не пытался навести справки, а в тюрьме его посещал родственник очень молодого возраста… двоюродный племянник или что-то в этом роде… Я вижу, ты огорчен?
