Кира Касс - Наследница
Папа печально покачал головой:
– Полагаю, ты абсолютно права. Я был бы рад, если бы мог им помочь. Но что самое главное, нам необходимо понять, как предотвращать подобные эксцессы в будущем. Ведь они случаются все чаще, и меня это пугает.
Сунув газету в корзину для мусора, папа встал и подошел к окну. Судя по его позе, он пребывал в крайнем напряжении. Хотя иногда та роль, что он играл в Иллеа, дарила ему море радости. Он любил, например, посещать школы, на благо которых неустанно трудился, или следить за процветанием населения в мирную эру, начало которой провозгласил. Однако такие моменты случались не так уж часто. В основном папа был глубоко озабочен состоянием дел в стране, и во время встреч с журналистами ему приходилось фальшиво улыбаться, дабы передать остальным чувство уверенности и спокойствия. Мама по мере сил пыталась разделить с ним бремя ответственности, и тем не менее нам всем начинало казаться, будто груз забот о судьбе родной страны буквально давит папе на плечи. А в один прекрасный день эту тяжкую ношу мне придется взвалить на себя.
И как это ни глупо, я уже начала опасаться, что поседею раньше времени.
– Идлин, будь добра, сделай для меня пометку. Напомни мне написать губернатору Харпену в Зуни. Да, и отметь, что писать надо Джошуа Харпену, а не его отцу. А то я постоянно забываю, что именно сын выиграл выборы.
Я записала его инструкции элегантной скорописью, представляя себе, как приятно будет папе увидеть мои записи. Ведь в свое время именно папа муштровал меня по части чистописания.
Улыбаясь своим мыслям, я повернулась к папе, но мое лицо моментально вытянулось, когда я увидела, как он растерянно трет лоб в тщетной попытке отыскать решение навалившихся на него проблем.
– Папа? – (Он повернулся, инстинктивно расправив плечи, словно боялся показаться слабым в моих глазах.) – Как думаешь, почему это происходит? Ведь раньше все было по-другому.
Папа задумчиво поднял брови.
– Безусловно, по-другому, – произнес он, обращаясь, скорее, к себе самому. – Поначалу люди, казалось, были вполне довольны. И даже устраивали праздники по случаю ликвидации очередной касты. И только последние несколько лет, когда цифровые обозначения были официально отменены, все покатилось под откос. – Он снова уставился в окно. – Я только одно могу сказать. Те, кто вырос в кастовом обществе, прекрасно понимают, насколько сейчас стало лучше. По сравнению с прежними временами им гораздо легче вступить в брак или найти работу. Финансовые возможности семьи уже не ограничены одним полем деятельности. И в сфере образования больше свободы действий. Но вот в том, что касается тех, кто родился уже в новых условиях и присоединяется к оппозиции… Полагаю, они просто не знают, что еще могут сделать. – Затем он посмотрел на меня и пожал плечами. – Мне нужно время. Нужно найти способ поставить на паузу, все наладить и снова нажать кнопку «плей».
Я заметила глубокую морщину у него на лбу.
– Папа, не уверена, что это возможно.
– Но мы уже делали так прежде, – хмыкнул он. – Я как сейчас помню… – начал он и перевел взгляд на меня.
В глазах его я прочла молчаливый вопрос.
– Папа?
– Да?
– Ты в порядке?
Он растерянно заморгал:
– Да, дорогая. В полном порядке. Почему бы тебе не заняться урезанием расходных статей бюджета? А твои предложения мы обсудим днем. Сейчас мне надо поговорить с твоей матерью.
– Конечно.
Я никогда не обладала блестящими способностями к математике, а потому работа над урезанием бюджета или финансовыми планами занимала у меня вдвое больше времени, чем у других. Однако я категорически отказывалась, чтобы один из папиных советников стоял у меня за спиной с калькулятором и наводил порядок в финансовой неразберихе. Я всегда добивалась точности в расчетах, пусть даже ценой очередной бессонной ночи.
А вот Арен, само собой, был прекрасным математиком, но ему не было нужды присутствовать на совещаниях по поводу бюджета, или зонирования, или здравоохранения. Он легко отделался, и все благодаря каким-то несчастным семи минутам.
Папа похлопал меня по плечу и вытолкал из комнаты. Однако мне не удалось сосредоточиться на цифрах. В памяти то и дело всплывало папино озабоченное лицо, причем озабоченность эта явно имела прямое отношение ко мне.
Глава 2
Поработав несколько часов над отчетом об исполнении бюджета, я решила прерваться и вернулась в свою комнату, чтобы Нина могла сделать мне массаж. Вообще-то, я любила себя побаловать в течение дня. Платья, сшитые точно по мне, экзотические десерты, которые подавались просто потому, что сегодня четверг, а также бесконечное множество красивых вещей делали жизнь интереснее и, естественно, были наиболее приятной частью моей работы.
Окна моей комнаты выходили в сад. И по мере того как день клонился к вечеру, высокие стены постепенно окрашивались мягким медовым светом. Я сосредоточилась на тепле, идущем от умелых пальчиков Нины.
– В любом случае, у него стало такое странное лицо. Он вроде как на минуту оказался где-то далеко.
Я пыталась объяснить папино загадочное исчезновение сегодня утром, хотя постичь произошедшее было нелегко. Я даже не уверена, удалось ли папе найти маму, так как в кабинет он больше не вернулся.
– А он, случайно, не заболел? Вид у него последнее время и правда усталый. – Нина говорила, продолжая творить чудеса своими волшебными руками.
– Разве? – По-моему, папа не выглядел таким уж усталым. – Возможно, он просто слишком напряжен. Да и как иначе? Ведь ему приходится принимать столько важных решений.
– А в один прекрасный день это придется делать вам. – В голосе Нины чувствовались явное беспокойство и одновременно радостное возбуждение.
– А это значит, что тебе придется в два раза чаще делать мне массаж.
– Ну, я не знаю, – ответила она. – Возможно, через пару лет мне захочется попробовать чего-нибудь новенького.
– А чем ты займешься? – поморщилась я. – Не уверена, что в стране так уж много предложений, более привлекательных, чем работа во дворце.
Но тут в дверь постучали, и она не успела ответить на вопрос.
Я встала, набросила на себя для порядка блейзер и кивнула Нине, чтобы та впустила гостей.
В комнату вплыла улыбающаяся мама, а за ней показался папа. И я машинально отметила для себя, что дислокация всегда была именно такой. Во время торжественных мероприятий или званых ужинов мама всегда держалась рядом с папой или шла сразу за ним. Но когда они были просто мужем и женой – а не королем с королевой, – папа всегда следовал за ней.
– Привет, мам. – Я шагнула маме навстречу, чтобы обнять ее.
Мама поправила выбившуюся у меня из прически прядь волос:
– Мне нравится, как ты выглядишь.
Я гордо отошла назад и разгладила платье:
– Ты не находишь, что браслеты идеально сюда подходят?
– Потрясающее внимание к деталям, – хихикнула мама.
Время от времени мама позволяла мне выбирать для нее украшения или туфли, хотя такое случалось нечасто. В отличие от меня, она не любила побрякушки и не пользовалась дополнительными аксессуарами для обрамления своей красоты. Да и, честно говоря, особо в них не нуждалась. Мне нравился ее классический стиль.
Мама повернулась и тронула Нину за плечо.
– Ты свободна, – тихо сказала она.
Нина послушно сделала реверанс и оставила нас одних.
– Что-нибудь случилось? – спросила я.
– Нет, дорогая. Мы просто хотели переговорить с глазу на глаз. – Папа взял нас за руки и подвел к столу. – У нас появилась возможность кое-что обсудить.
– Возможность? Мы что, отправляемся в путешествие? – Я обожала путешествовать. – Неужели мы наконец-то выберемся на побережье? А давайте поедем только вшестером?
– Не совсем так. Мы никуда не собираемся, так как ждем гостей, – объяснила мама.
– Ой! Компания! А кто приезжает?
Родители переглянулись, и мама продолжила:
– Ты ведь знаешь, что обстановка сейчас крайне нестабильная. Люди волнуются и чувствуют себя несчастными, и мы уже буквально сломали голову, решая проблему, как снять напряжение в обществе.
– Знаю, – вздохнула я.
– И мы отчаянно пытаемся найти способ поднять у населения бодрость духа, – добавил папа.
Я моментально встрепенулась. Для поднятия бодрости духа обычно устраивались праздники.
– И что ты имеешь в виду? – Я принялась было обдумывать фасон нового платья, но тут же это дело бросила. Ведь сейчас было явно не до того.
– Ну, – начал папа, – публика лучше всего откликается на какое-нибудь радостное событие, связанное с королевской семьей. Когда мы с твоей матерью поженились, в стране наступили мир и согласие. А ты помнишь, как люди веселились прямо на улице, когда узнали о появлении на свет Остена?
Я улыбнулась. Мне было восемь, когда родился Остен, и я до сих пор помню радостное возбуждение толпы при объявлении об этом событии. Тогда на улице до зари не смолкала музыка.
