Блэйн Андерсен - Роковой поцелуй
Элис засмотрелась на то, как проворно и ловко снуют руки Дженни, что‑то отмеривая и подгоняя. Да, у нее действительно дар Божий. Как все‑таки несправедливо, что она едва зарабатывает шитьем себе на жизнь, да и то благодаря милости ее прежней хозяйки. Раньше Элис даже не могла себе представить, что ее судьба также будет зависеть от расположения или нерасположения кого‑то другого. Теперь, оказывается, она с этой портнихой — одного поля ягоды, причем в отличие от Дженни ее будущее туманно и неопределенно.
Дженни отложила свои записи и, полушутливо демонстрируя крайнюю степень усталости, потянулась, закинув руки за голову. Взглядом эксперта она окинула камлотовое, зеленого цвета платье Элис, на теплой подкладке, — как раз подходящее для мартовской холодной погоды:
— Ваши таланты обеспечивают вам неплохое содержание, мисс Уокер.
Элис покраснела. Она все никак не могла выбраться купить себе что‑нибудь поскромнее: дважды в день — уроки с Лайли, в промежутке — зоркий глаз Данкена; она была как птичка в клетке — позолоченной, но клетке.
— Это — прощальный подарок от прежнего хозяина.
— У него был хороший вкус. И вышито золотой нитью.
Элисон притворилась, будто удивлена:
— Верю вам, я‑то не слишком много роскоши видела, так что сама ничего не могу сказать…
— И размер почти точно подобрал…
— Да нет. Моя сестра хорошо шьет. Она подогнала все и подшила подол.
Дженни одобрительно кивнула головой. В ее взгляде было удовлетворение от вида хорошо сделанной работы, не было той зависти, какую Элис замечала у подружек‑гувернанток. Она вдруг подумала, что Дженни могла бы помочь ей обновить гардероб.
— Мои средства ограничены, но, вы знаете, мне нужно кое‑что из одежды — что‑нибудь совсем простое… Может быть, вы посоветуете, к кому обратиться…
Глаза Дженни загорелись:
— Конечно же, помогу! В лавке, где я постоянная покупательница, есть саржа и фланель, приличные и недорогие, за несколько шиллингов. Ну есть, конечно, люстрин, йоркширского производства, если хотите что‑нибудь поярче… — Дженни замолчала: и она‑то себе этого позволить не может, даром, что сама шьет; наверное, у Элисон денег не больше. — Если хватит на материал, о шитье не беспокойтесь. Я сошью. Бесплатно, конечно.
Бескорыстие новой знакомой поразило Элис; не так уж часто встречала она что‑нибудь подобное в окружающих. Она всегда думала, что простолюдины завистливы и жадны — а вот Дженни не такая!
— Вы очень щедры, но я не могу…
— Глупости! — прервала ее Дженни. — Для меня это удовольствие. Вот закончу это шелковое для Лайли, достанем фланели и начнем ваше.
Элис поняла, что как бы ей ни было неудобно соглашаться на предложение Дженни, отказ оскорбит ее новую знакомую еще сильнее:
— Ну спасибо. Буду ждать с нетерпением.
За дверью раздалось демонстративное покашливание.
— Входи, папуля, — позвала Лайли. — Мы здесь ничем предосудительным не занимаемся. И все одеты.
Дверь отворилась, на пороге стоял Данкен; от шутки дочери он слегка покраснел.
— Мне нужна мисс Уокер на минутку. Я забыл, что вы сегодня здесь, Дженни.
— Ваша милость… — Дженни вскочила, сделала нервный книксен. Легкость, непринужденность, с которой она вела беседу еще несколько секунд тому назад, исчезли без следа; на смену пришло какое‑то суетливое волнение.
— Надеюсь, что работа над нарядом Лайли продвигается?
— Да, мы уже выбрали цвет шелка, сегодня же начну шить, — Дженни поспешила изобразить улыбку, но Данкен на нее не ответил.
— Я думал, что вы уже заканчиваете, — брюзгливо бросил он.
— Ткань, которую вы заказали, только‑только получена с таможни. Я так поняла, что вы готовы уж лучше подождать, чем брать неподходящий материал.
Данкен сложил руки за спиной и раздраженно дернул головой:
— Вы меня совершенно неправильно поняли. Наряд должен быть готов через две недели, ни днем позже. Если вы не можете уложиться в этот срок, сообщите, мы обратимся к кому‑нибудь еще. Надеюсь, вам не нужно напоминать, что за деньги, которые я плачу, немало портных, будут рады предложить свои услуги?
Плечи Дженни как‑то сразу опустились — как будто под тяжестью выговора Данкена.
Элис ждала, что Дженни вспыхнет от гнева по поводу его несправедливых придирок, а она покорно их приняла — видимо, портниха привыкла к таким оскорбительным выпадам.
— Наряд будет закончен в срок. Я не хотела бы терять свою деловую репутацию, ваша милость.
— Хорошо, — Данкен направился к двери, но потом вспомнил, за чем, собственно, пришел: — Мисс Уокер, я хотел бы с вами поговорить, кстати, на близкую тему. Жду вас в библиотеке незамедлительно.
— Папа, а у Элисон выходной день! — просительным тоном протянула Лайли, надеясь спасти Элис от разговора с отцом, когда тот явно не в духе. Ответом было молчание, в котором явно читалось неодобрение по отношению к дочери, вмешавшейся в разговор старших.
Элис не преминула отметить это про себя. Итак, сперва — Дженни, следующая на очереди она. Подобная перспектива ей не очень улыбалась, но, может быть, она сможет как‑то справиться с плохим настроением Данкена? Ради этого стоило пожертвовать и своим выходным днем.
Данкен удалялся по коридору быстрыми шагами. Вот он спустился по лестнице; полы сюртука распахнулись на повороте — он миновал верхний марш. Элис бросилась было за ним, но Дженни перехватила ее:
— Не торопись! На следующей неделе займемся твоим платьем. Бодрее, бодрее! Я уже привыкла. Это все у него напускное. Душа у него добрая.
Элис не могла понять, почему Дженни с такой готовностью прощает Данкену его поведение. Неужели она настолько притерпелась к несправедливостям, что безропотно их сносит? Мысль была отрезвляющей: Элис поклялась себе, что никогда не смирится с такой судьбой. О чем же собирается с ней говорить этот брюзга и сноб? Еще месяц назад она бы и секунды не потерпела его общества. Но это было так давно — как будто прошла целая вечность!
Данкен явно не дорожил личным временем Элис; вроде бы требовал от нее, чтобы она поторопилась, но когда она спустилась в библиотеку, то обнаружила, что там никого нет. Она опустилась в мягкое кресло, откинулась на его спинку и устремила взгляд на овальные фрески, украшавшие потолок.
Их было три. Две — по краям — неплохие копии «Благовещения» и «Распятия Иоанна Крестителя» Микеланджело — напоминали о грехопадении и возможности морального очищения. Фреска в центре потолка изображала аллегорию на тему силы Господней. Элис не могла сдержать улыбки: вполне подходящий сюжет для дома, хозяин которого тоже, видимо, не чужд идеи о божественном характере своей власти над домочадцами и вообще всеми, кто от него так или иначе зависит!
