Анастасия Акулова - Тлеют угли костров отгоревших…
Вокруг неё суетилась низенькая пухлая женщина в скромном платье с идеально чистым белым передничком и безукоризненным кружевным чепцом того же цвета на седой голове. Незнакомка была в возрасте, но в её глазах плескался задор и энергичность. Она походила на лекарку.
– Где это я? – Осмотревшись, хрипло спросила Марта, привстав.
– Лечебница. Здесь мы приболевшей прислуге помогаем, – улыбнулась женщина, – Как ты себя чувствуешь, голубушка? Лучше?
– Да, намного, – Кивнула Марта, действительно ощущая себя лучше, – Этим я, верно, вам обязана? Спасибо, на добром слове. Что со мной случилось?
– Ничего страшного, – Помыв в маленьком тазике руки, ответила лекарка.
– Я хворь какую подхватила? Лечить нужно? – Слегка нахмурилась девушка.
– Не бойся, красавица, не хворь это вовсе, – вновь по-доброму улыбнулась женщина, – Господь тебе ребёночка ниспослал. Ты перетрудилась малость, вот и лишилась сознания.
Марта сдавленно охнула, почти с ужасом глядя на добродушную улыбчивую лекарку.
– Не может быть… – тихо прошептала она, вновь упав на подушку, – Как же так? Что теперь делать…
Лекарка, внимательно оглядев пациентку, присела на край постели.
– Байстрюк (незаконнорождённый), значит? – Догадалась пожилая женщина, – А ты хоть замужняя, или в девках?
Марта опустила голову, чтобы скрыть проступающие слёзы и до крови прикусила губу.
– Ясно, – вздохнула лекарка, с сочувствием глядя на девушку, – Одной тяжко тебе будет маленького за собой тащить. Я лишь одним помочь могу…
– Чем? – Марта подняла заплаканные глаза.
Лекарка мгновение мялась, отведя взгляд.
– Зелье у меня одно есть, – с горечью проговорила она, – если срок невелик, то от плода греховного избавит.
Марта, казалось, побледнела ещё больше.
– Нет, – тихо и немного неуверенно ответила она, инстинктивно положив руку на живот, – Не нужно. Я справлюсь.
– Дело твоё, – пожала плечами женщина, – тяжко тебе будет очень. Но молодец, что отказалось – как-никак, это тоже смертоубийство. Сейчас тебе отдохнуть надобно, сил набраться, коли выносить хочешь ребёнка. Поспи, оправься. Я отвар тебе приготовила.
С этими словами лекарка протянула ей большую кружку и встала с кровати. Бросив на девушку ещё один сочувственный взгляд и тихо пробормотав что-то неразборчивое, ушла, скрипнув тяжёлой дубовой дверью.
Марта залпом выпила ароматный медовый отвар, в котором, кажется, была и ложечка виски. Отставив кружку, девушка уткнулась носом в подушку и тихо заплакала. Самое странное, что она даже теперь не смогла заставить себя назвать ту ночь ошибкой, сожалела лишь о том, что от этого пострадает невинное дитя. Она знала, что будет обожать ребёнка больше жизни, что отдаст ему всё, ничего не жалея, но знала так же и то, что клеймо незаконнорожденного преследует человека всю жизнь, заставляя всё время чувствовать себя ошибкой судьбы и отверженным. Ведь байстрюков презирали все и всегда – она испытала это на себе в полной мере. Больше всего на свете не хотелось бы такой судьбы своему малышу…
Она уснула лишь тогда, когда уже не осталось сил плакать и переживать. И то ей это удалось лишь благодаря тёплому отвару доброй лекарки.
Глава 15
Сквозь ночную темноту лишь одна-единственная свеча в его руках освещала неровным светом лечебницу. Задумчиво, неотрывно глядя на спящую Марту, царь даже не замечал, как обжигают руки горячие капли воска.
Какой же неуместной она казалась ему здесь, в этой затхлой бедной комнате! Такая хрупкая и красивая, словно нимфа из греческих мифов. Сейчас, бледная, окутанная ореолом отливающих золотом рассыпавшихся шёлковых чёрных волос, она была как никогда нежна и беззащитна.
Впервые за долгое время губы Петра тронула лёгкая улыбка. Он мог сам от себя не ожидать такого, но обрадовался новости об её беременности.
В памяти то и дело вспыхивал её серебряный смех, улыбки, их встречи и шутливые споры. Она, Марта, словно возвращала его к жизни одной своей близостью. Она волновала своей наивной простотой, добродушием, чисто женским умом и мудростью, утончённой красотой, чуткостью своей натуры и страстью. Пётр лишь однажды испытывал чувство, похожее на влюблённость, но это было давно. И то чувство было не похоже на это, было более поверхностным и легкомысленным. Здесь было что-то другое… более глубокое, носящее совершенно другой характер, имеющее другой привкус и заведомо более серьёзное. Впервые он, прагматик и реалист, не мог себе до конца объяснить чего-то. Вот эту бурю непонятных, но на удивление стойких и сильных чувств.
Очнувшись от размышлении, он заметил, что Марта сонно и удивлённо смотрит на него.
– Ваше величество, – девушка слегка присела на постели.
– Как ты себя чувствуешь? – Спросил он.
– Неплохо, – отведя глаза, произнесла она, – Вам сказали?..
– Конечно, – он коротко кивнул.
Поджав губы, девушка внимательно посмотрела в его глаза, словно выискивая что-то. И, заметив на его губах лёгкую улыбку, мимолётно и удивлённо слегка улыбнулась в ответ.
– Ты боишься, – Марта только сейчас заметила, что мелко дрожит от охвативших её волнений.
Девушка глубоко вздохнула, пытаясь отбросить лишние мысли и тревоги хоть ненадолго.
– Да, волнуюсь, очень, – тихо подтвердила она, – Я боюсь за жизнь ребёнка, за его судьбу. Боюсь, что она у него будет такой же, как у меня.
– В каком смысле? – Не понял царь.
– Я тоже была рождена вне брака, – горько усмехнулась девушка, – И это клеймо всегда преследовало меня, куда бы я ни шла. Большинство людей поддаются предрассудкам, и таких считают отбросами общества, грязью. Мне страшно от осознания того, что и моего ребёнка ждёт это.
– Жалеешь? – Он заинтересовано посмотрел на неё.
Хотела было солгать, но не стала кривить душой.
– Как ни странно, нет, – Она вновь задумчиво опустила голову, – Хотя и хотела бы жалеть, так было бы правильней. Но… неисповедимы пути Господни. Прошлого не изменишь.
– Ты мудрее многих женщин, – слегка усмехнулся он, вставая, – Но, если для тебя всё это прошлое, то я не желаю, чтобы оно заканчивалось. Наш ребёнок не будет незаконным, я признаю его. Оправляйся.
Сказав это, он вышел, оставив её изумлённо смотреть ему вслед.
* * *Спустя положенное время, Марта родила прелестную здоровую девочку, которую царь, на удивление всех, признал своей. Маленькая Мария была признана цесаревной, и была крещена в один день со своей мамой. Пётр выбрал ей имя Екатерина, а крёстным отцом её стал цесаревич Алексей, старший сын Петра от первого брака, поэтому Екатерина получила отчество Алексеевна.
