Светлана Демидова - Рейтинг лучших любовников
Андрей тяжело пошагал к «Сковородке», как человек, научившийся ходить только два дня назад. Он тянул ногу и хотел поставить ее на место, кажущееся твердым и незыблемым, но нога промахивалась, и он каждый раз попадал на трясущиеся студнем островки дорожки. Корзуна шатало и болтало. Он с трудом держал тело вертикально. Иногда ему хотелось опуститься на колени и поползти, но он боялся, что, передвигаясь таким образом, проглядит Машу.
Сначала фейс-контроль не хотел пропускать его на танцплощадку, но Корзун сунул в руки одному из молодых парней в милицейской форме все деньги, которые опять, не считая, стянул у родителей. Парни несказанно обрадовались его пьяной щедрости и пропустили туда, куда он так рвался, посмеиваясь и бросая в его адрес шуточки и двусмысленные непристойности.
Андрей, как сомнамбула, обошел площадку, протискиваясь между танцующими и получая от них заслуженные тычки, пинки, затрещины и трехэтажную матерщину. Сознание Корзуна ежесекундно намеревалось ускользнуть, но вопрос «Где Маша?» продолжал удерживать его тело все в том же, таком тяжелом для него сейчас, вертикальном положении, заставлял перебирать ногами и вглядываться в девичьи лица. Они, эти лица, плавали у него перед глазами отдельно от тел и были искаженными и странными: то с орлиными носами, то с маленькими свинячьими глазками. Особенно отвратительными были губы, блестящие, мокрые и, как казалось Андрею, ненасытные. Среди этих ужасных образин, от которых он уже не чаял избавиться, Маши не было. Дениса с Эдиком тоже, иначе они его обязательно окликнули бы. Друзья все-таки!
Андрей вывалился со «Сковородки» в парк опять под смех и плоские шуточки парней, осуществляющих фейс-контроль.
– Эй ты, миллионер недоделанный, нашел свою деваху? – участливо крикнул ему один из них, очевидно, самый добрый.
– Н-не… – помотал головой Корзун и чуть не свалился в кусты, которые вдруг непостижимым образом приблизились к его глазам. Он так и не понял, что тот самый участливый милиционер задержал его за куртку от падения, вывел на дорожку и тут же утратил к нему интерес.
Было уже довольно темно. Во все стороны от танцплощадки в глубину парка и на выход из него тянулись дорожки. Та дорожка, которая вела к выходу, была самой широкой и лучше всех освещенной. Андрею очень хотелось пойти по ней домой, потому что с телом и сознанием творилось что-то совершенно невероятное, никогда еще не изведанное и очень-очень гадкое. Но он не мог уйти без Маши, один.
Андрей постоял, покачиваясь, возле «Сковородки», выбирая дорожку, и выбрал именно ту, которая одна и была ему нужна. Можно, конечно, думать, что его выбор был случаен или что ему повезло, но, размышляя над всем случившимся после, Андрей решил: его привела к Маше любовь.
Корзун довольно долго брел в глубину парка, сбиваясь с дорожки в кусты и выбредая на нее снова, пока не уткнулся в стену заброшенного общественного туалета. Он уткнулся лбом в холодные кирпичи, чтобы передохнуть, и тут же услышал за стеной сдавленный крик. Маша! Сознание сделалось почти ясным. Андрей начал обходить туалет, ощупывая руками стены, пока не добрался до двери. У нее не оказалось ручки. Открыть ее никак не получалось, но именно за ней и была Маша. Андрей уже четко слышал ее крики и мужскую матерщину.
– Маша! Я здесь! Я щас! – прошептал Андрей, хотя ему казалось, что он это громко и очень отчетливо выкрикнул.
Вставив палец в дырку от ручки и помогая себе другой рукой, отыскавшей щербину в деревянной створке, Андрей потянул ее на себя, с трудом протиснулся в образовавшуюся щель и ввалился в туалет. Он оказался довольно хорошо освещен, потому что прямо в дыру, бывшую когда-то окном, светил желтый глаз фонаря. Корзун огляделся и увидел то, чего ему лучше бы никогда не видеть. Два его «лучших друга», зажав Машу в угол с облупившимся грязным кафелем, пытались в четыре руки содрать с нее одежду. Андрей понял, что поспел вовремя.
– Э! Что вы делаете? – крикнул он, думая, что грозно, а на самом деле жалобно.
– О! Гляди, Машутка! Твой Ромео явился – не запылился! – хохотнул Денис. – Пришел посмотреть, как тут у нас идут дела. Он ведь у нас добрый! С друзьями всегда всем делится, верно, Эдик?
– Конечно! – согласился Зарудин. – Но и мы не жмоты какие-нибудь! Вишь, Машка, как его качает! Как в шторм на корабле! Это он за наш счет так надрался! Так что и ты уж нас уважь, Машуня! Разденься по-хорошему!
– Андрей! – диким голосом крикнула Маша, и этот ее надрывный крик слегка отрезвил Корзуна.
– Отойдите от нее, – довольно твердо сказал он, – или…
– И что же там может быть «или»? – язвительно спросил Денис. – Ты ж еле на ногах держишься! А нас, между прочим, двое.
– Раздевайся, Машуня, раздевайся. – Эдик опять потянул жадные руки к девушке, не обращая внимания на Андрея.
– Стоять смирно! – приказал Корзун и вытащил из внутреннего кармана куртки своего «макарова». – Убью!
Андрей взял с собой пистолет специально, чтобы показать его наконец своим новым друзьям. Такие крутые ребята, как Денис и Эдик, проявляли себя последнее время с самой лучшей стороны, а потому заслужили его доверие. Андрей дал бы им подержать пистолет, а потом, может быть, даже пригласил в Лысовский банно-прачечный комбинат – пострелять. Конечно, он не сказал бы ребятам, для чего приобрел пистолет, но пусть бы они знали, что он у него есть. Его наличие хорошо сработало бы на его новый имидж.
Пока пистолет на имидж не работал.
– Пугач! – презрительно бросил Корзуну Денис.
Андрей навел дуло на огрызок стекла, торчащий из рамы окна, и выстрелил. Стекло разлетелось вдребезги. Эдик резко отдернул руки от Маши.
– Ерунда, – хмыкнул Денис. – Детская игрушка. В Китае делают. С резиновыми пульками. Я видел такие… – И он положил руку на грудь застывшей в ужасе девушке.
Андрей выстрелил Немоляеву в плечо. Тот, резко дернувшись, вскрикнул от боли. Рукав стильной светлой куртки окрасился кровью. Денис зажал рану рукой и, несмотря на подрагивающие от боли губы, двинулся на Андрея.
– Да ты что, сволочь! – угрожающе крикнул он, побледнел от усилия, которое затратил на крик, и уже гораздо тише добавил: – Эдька! Заходи с другой стороны!
Андрей стрельнул под ноги Зарудину. Во все стороны брызнули осколки грязного кафеля. Эдик не двинулся с места. Остановился и Денис.
– Уходите, – сказал Андрей и кивнул на дверь. – Если сделаете хоть одно лишнее движение – выстрелю в голову!
– Тебя посадят, – попытался урезонить его Эдик.
– Зато вас положат в темные уютные могилки, – ухмыльнулся Андрей.
Зарудин, с опаской оглядываясь на Андрея, первым покинул помещение с облупившимся кафелем и разбитыми унитазами. Денис, все так же зажимая рану рукой, с угрозой произнес:
