Яна Розова - Слабая, сильная, твоя…
Он молча кивнул. Я опять заговорила:
— Кстати, если память меня не подводит, за границей уже попробовали новую дурь. Вроде было несколько трупов. Но тем не менее «душитель» пришелся ко двору. Перспективы для наркоторговцев просто сказочные. Нужен теперь только канал, по которому сырец из нашего родного Гродина хлынет во французскую лабораторию. Тебе предлагают работать на Мирзоева. Или на кого поглавнее. Ты отказываешься. Тогда предлагают Жоре. Он, допустим, соглашается. Могло быть такое?
Мир тяжело вздохнул:
— Знаешь, он очень любил деньги.
— Он очень любил деньги, — подхватила я, — и его уговорили, пообещав солидный куш. Ты стал препятствием. Жора собирается убрать тебя из бизнеса. Неужели он не смог бы тебя уговорить?
— Леночка, детка, я хочу спать спокойно. — Я не сомневалась, что он не лжет. Если бы Мира волновали в жизни только деньги — он мог бы прекрасно жить и в России. Торговать наркотиками можно и там, не утруждая себя таможенным контролем. Но он хотел большего. Втайне Мир мечтал о собственной империи: заводах, фабриках, виноградниках, железнодорожных составах, доках, флотилиях и всем прочем, где он был бы божеством. Он по-прежнему хотел манипулировать людьми и ситуациями, со все большим размахом. Я это чувствовала интуитивно. Впрочем, сейчас не об этом. Я сказала:
— Ага, ты хочешь спать спокойно и… — Смутная догадка мелькнула в моей голове: — Слушай, а что если Жора хотел убить тебя?
— Нет, — ответил Мир коротко и категорично.
— А что тогда? Мир, ты бы не отказался от своего дела никогда. Ты просто маньяк! Тебя можно только убить. Ну ладно, пусть Жора и в мыслях не держал расправиться с тобой физически, но наркомафия перед такой мелочью, как убийство, не остановится. Почему же тебя не убили? И кто нанял детективов из «Консула» следить за нами в первый приезд в Париж? Кто рассказал Жоре о нашей связи? Кто натравливал его на тебя? Мирзоев?
— Лен, а не много мне чести — убивать в Париже? Почему меня не пристрелили в России? Мирзоев убил бы меня прямо на месте, в Гродине.
— Ну да! А почему не убил?
Он пожал плечами и выдал версию:
— Думаю, Жора был против. Он не жаловал кровавые разборки. А вот тогда, в тот приезд, после вашей свадьбы, сам стрелял в меня! Странно, правда? И вообще: никогда не видел его таким нервным, как перед убийством Альбины. Странно, — повторил он, задумчиво теребя кончик носа.
— Мир, я знаю! — громко сказала я, вырывая его из раздумий. — В деле же есть результаты анализов! И у Жоры, и у Альбины в крови найден какой-то препарат, который делает людей просто бешеными! Название вспомнить не могу. В кровь попал он вместе с кофе, и кофе они, Жора и Альбина, видимо, пили с «Консулом», ну, с кем-то из детективного агентства «Консул». Мне вообще кажется, что «Консул» наняла третья сила. — Это было заявление, которое подтвердилось только через несколько лет. Во время того разговора мы с Миром знали только половину всей правды. — Ни Альбина, у которой не было столько денег, чтобы нанять детектива из приличного агентства, ни Мирзоев, которому удобнее было бы уладить все в России, а третья сила, которой ты, мой милый, помешал. Почему-то эта третья сила успокоилась, не добившись своего. Но это только отсрочка.
И тут Мир, до этого сидевший в кресле и задумчиво постукивавший подушечками пальцев по кончику своего суперноса, вскочил на ноги и возбужденно заявил:
— Это действительно еще не конец! Недавно я узнал, что Мирзоева посадили. К сожалению, ничего серьезного вменить в вину не смогли, дали всего три года. Он же скоро выйдет и снова станет пытаться ввозить во Францию сырец для изготовления «душителя».
— Тогда не получилось, сейчас получится. Что же делать? Теперь Жоры нет, тебя и пристрелить могут.
Может, мы говорили и не совсем серьезно. Я не слишком верила в свои дедуктивные способности. Только вот в России людей бизнеса убивают на каждом шагу. И тут мне стало страшно. Ведь Мирзоеву и этим, за его спиной, нужны деньги, только деньги, любой ценой. Черенка посадили, он не успел наладить связи, Жора погиб. Все развалилось, и надо начинать сначала. Теперь этот хмырь выйдет из тюрьмы и возьмется за старое. Боже мой, что же делать?
У меня на глазах уже стояли слезы. Я подошла к Миру и прижалась к нему. Он обнял меня.
— Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится! — сдавленно сказала я и неожиданно бурно зарыдала.
— Леночка, Леночка, не надо… Я что-нибудь придумаю. Я пойду в полицию, в милицию. Что ты! Все будет хорошо!
Мир гладил меня по голове, по плечам. Он и сам понимал, что просто так это не кончится.
Глава 18
После того разговора мы продолжали жить ради работы, ради мечты Мира. Он ездил несколько раз в Россию, где открыл русский филиал «Лозы». Снял помещение под офис, накупил оргтехники, заказал печати, штампы и факсимиле. Директором филиала стал некто Игорь Лавренев. Миру настойчиво «посоветовали» взять его на работу. Совет этот дали такие люди, которым еще ни один предприниматель, начинающий свое дело в Гродине, не отказывал. Мир тоже пошел на сделку: Лавренев руководит русской «Лозой», используя предприятие Шахова для своих махинаций, о которых генеральный директор и знать не должен. Зато «Лоза» будет выполнять поставленные перед ней задачи без сучка, без задоринки. Короче говоря, Лавренев был фигурой, гарантировавшей совместному предприятию «крышу».
Мы обживались в Париже, городе мечты. Обживались, как обживаются перелетные птицы, знающие, что все непрочно и не вечно, но надо вить гнездо, чтобы потом бросить его и снова лететь. Почему-то я думала, что у меня будет много знакомых среди французов, как было много друзей на родине. Однако французы неохотно сближались с иностранцами, и за все годы, проведенные в Париже, я так и не стала своим человеком даже для ближайших соседей. Мы жили не в «русском» квартале. Мир осторожно относился к соотечественникам, думаю, у него были свои мотивы. Я, в основном, общалась со своими сотрудниками — Мишель и Полем Ле Февром. К тому же мы с утра и до вечера торчали в офисе, поэтому развлекаться все равно было некогда.
Жили мы скромно, муж не видел смысла в покупке дорогих вещей. Как я и предполагала, Мир не был богат, он просто имел свое дело и жил на доходы с него. Точнее, на малую часть доходов, так как большая часть шла на развитие предприятия, которое требовало все новых затрат. Даже первую свою французскую машину он купил лишь на пятом году жизни во Франции. До этого пользовался такси или служебным джипом. Зачем же тогда зарабатывать? А он не пытался зарабатывать, просто так жил. Кстати, на первую годовщину свадьбы он все же подарил мне обещанные сапфиры. Это был целый гарнитур, состоящий из изящного ожерелья, браслета и кольца. Тонкая работа и крупные чистые камни предполагали высокую цену. Печалило лишь одно — мне решительно некуда было надеть всю эту красоту.
