Тэми Хоуг - Темный рай
Брайс сидел за столом президиума в линялой ковбой-е с закатанными рукавами, демонстрируя загоревшие руки. Господи, да этот человек, возможно, за всю свою жизнь не провел честного трудового дня! Никто понятия не имел, откуда у него взялись такие деньги. Да и откуда он сам вялся, если уж говорить до конца.
У Брайса денег больше, нем у самого Господа Бога. Да, Господь Бог — та самая роль, в которой намеревался выступить Брайс, с горечью подумал Джей Ди.
Брайс отвечал на вопросы аудитории с невероятным штамбом и покровительственной благосклонностью высшeгo существа, уверяя присутствующих, что все будет великолепно, что деньги рекой потекут в кубышки и все в Эдеме будут только блаженствовать.
К чести граждан Нового Эдема, следует сказать, что не все купились на эту болтовню. Как только кто-то заметил, то программа развития принесет в долину рабочие места, ругой человек возразил, что работа эта будет состоять из низкооплачиваемых мест в сфере обслуживания. Как только кто-то заявил, что наплыв туристов разрушит десятилетиями складывавшийся стиль жизни, ему тут же объяснили, что без туристских долларов город попросту погибнет.
Председатель комитета Джим Эд Уилкокс вмешивался в фения всякий раз, как только дебаты грозили перейти в потасовку. После того как порядок был восстановлен, он представил еще одну даму, сидевшую за столом в президиуме.
Коллин Бентсен оказалась ладно сбитой бабенкой с цапкой мягких, вьющихся каштановых волос и в огромных очках в черепаховой роговой оправе, На ней были голубая шелковая туника и широкие брюки, плечи покрывал узорчатый шарф, прикрепленный к тунике брошью, на взгляд Джея Ди, очень смахивающей на кусок паяльного олова. Мисс Бентсен выступила вперед, когда двое мужчин внесли из боковой двери нечто покрытое куском ткани и водрузили загадочный предмет на стол, рядом с означенной дамой.
— Добрый вечер всем, — приветствовала собравшихся мисс Бентсен голосом таким тихим, что Джим Эд вынужден был подняться и наклонить стойку микрофона, вызвав тем самым возгласы недовольства. На щеках дамы выступили пунцовые пятна. Она прокашлялась с нарочитой застенчивостью и продолжила: — Как многим из вас известно, я — скульптор. Приехала в Новый Эдем два года назад, и ваш город стал для меня родным домом. Меня очень беспокоит то, что появление в нашем городе все новых и новых людей вызывает так много разногласий. Я чувствую, что все мы нуждаемся в обретении духа сотрудничества. И в качестве его символа я решила преподнести в дар городу скульптуру, олицетворяющую единение простых и грубых элементов фермерской общины с прибывающими извне утонченными и артистическими натурами.
Резким движением мисс Бентсен сорвала с модели белый покров. Ползала охнуло от благоговейного страха и изумления. Другая половина, пораженная, замерла, уставившись на открывшееся произведение искусства. Джей Ди, несомненно, присоединился к последним. Скульптура напоминала ему большую груду отшлифованного металла, слившуюся с большой грудой металла искореженного — нечто вроде той железной мешанины, которую можно обнаружить в кювете после серьезной автокатастрофы.
Часть зала разразилась восторженными бурными аплодисментами, на что мисс Бентсен заявила, что ее произведение будет установлено в качестве фокусирующей точки перед зданием местного суда.
— Мисс Бентсен, я уверен, что с вашей стороны это прекрасный жест доброй воли, — спокойно заговорил Джей Ди, на которого тут же обратились взгляды всех присутствующих в зале. — Но я не вижу, каким образом большая куча железа поможет мне в уплате налогов, взлетевших до небес из-за вздувшихся цен на землю. Широкие жесты не уберегут моих соседей от продажи первоклассных фермерских земель людям, считающим, что булки растут на деревьях. Суть же заключается в том, что мы должны зарыться в землю и стойко держаться за то, что по праву нам принадлежит, или же через пять лет нас растопчут и сотрут в порошок богатеи. А это вовсе не то, за чем сто с лишним лет назад пришли на Запад мои предки.
Потрясенная скульпторша покраснела, а Брайс, грациозно поднявшись со стула, прижал к груди костлявые пальцы и застыл в позе ученого. Взгляд его блеклых глаз уперся в Джея Ди.
— Мистер Рафферти, вы хотите сказать, что только аборигенам позволено жить в Монтане? Что эта земля и свобода, которую вы так лелеете, не могут стать достоянием людей, родившихся в другом штате?
Джей Ди грозно прищурился. Он не повысил голос, но все же каждое его слово раздавалось в воздухе замершего зала, точно удар бича:
— Я говорю о том, что не продам свое наследство какому-нибудь смазливому богатенькому умнику. Я не могу запретить людям приезжать сюда, но они, черт возьми, должны уважать мой образ жизни и оставить меня в покое. Я не продамся. И не уйду с этой земли! И, будьте уверены, не буду сидеть и с улыбочкой дожидаться, пока спекулянты превратят это место в нечто вроде игровой площадки для сопливой элиты.
Он водрузил на голову свой стетсон, демонстрируя всем и каждому, что Джей Ди Рафферти свои аргументы исчерпал.
— Если мне захочется жить в парке развлечений, — тихо и твердо произнес он, — я отправлюсь в Диснейленд.
* * *Уилл сидел в баре, опершись на полированную стойку и рассеянно покручивая пальцами запотевший бокал пива. Он повернулся на стуле, чтобы обозреть заведение. На вкус Уилла, оно было слишком изысканно. В камине, потрескивая, пылали дрова, изгоняя прохладу весеннего вечера. Из скрытых динамиков лилась спокойная гитарная музыка, способная вогнать любого человека в сонливость.
Уилл предпочитал забегаловку «Проклятые и забытые», располагавшуюся вниз по улице, с ее шумом, суматохой и ежевечерними мышиными бегами.
Почти половину столиков в салоне «Загадочного лося» занимали горожане-новички и отпускники — красивые люди в богатой одежде. Сидевшая в одиночестве за столиком неподалеку экзотического вида блондинка поймала взгляд Уилла и послала ему в ответ откровенно бесстыдный взгляд, но Уилл проигнорировал ее. Он пришел сюда вовсе не за тем, чтобы подцепить какую-нибудь богатую сучку, ищущую ковбоя, с которым она могла бы завалиться в постель. Уилл пришел в «Лось» потому, что здесь была его жена, ходившая сейчас с подносом от посетителя к посетителю с улыбкой, которая была мягче, ласковее и теплее солнечного света.
Черт побери, да она просто красавица! Непонятно почему, но Уилл не смог понять, до чего же красива его жена, до тех пор, пока они не расстались. Он всегда, если только ему приходилось вообще думать о ней, считал Саманту милашкой. Хорошенький ребенок, девчонка-сорванец, захомутавшая Уилла. Теперь же, глядя, как Саманта наклонилась, ставя перед посетителем бокал вина, и как узкие джинсы плотно обтянули ее ягодицы, Уилл ничего так не желал, как того, чтобы их с Самантой брака не существовало вовсе. Ничто сейчас не занимало его так, как жгучее желание забраться сегодня ночью к ней в постель, но Уилл прекрасно понимал, что упущенного не воротишь.
