Оксана Семык - Чужая кровь
И тут Городецкий задает мне вопрос прямо «под дых»:
– Вам не кажется странным, что ваш муж и ваша тетка так… э… сдружились?
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу объяснить вам причину столь резко возникшей и столь трогательной дружбы этой пары.
– Ну да, вы же сыщик, вам положено все знать, – пытаюсь я съязвить.
– Зря иронизируете, Елена Викторовна. Именно потому, что я, как вы выразились, сыщик, у меня очень много различных источников информации. Так вот. Я навел справки о мадам Данваль.
Я насторожилась.
– Вы знаете, что у нее свой дом в Сен-Дени, северном пригороде Парижа, доставшийся ей после развода? – спросил Городецкий.
Я кивнула:
– Она, кажется, говорила мне об этом.
– Но она вряд ли сказала вам о том, что этот дом заложен в банке. А еще у нее есть салон красоты. Небольшой, но недалеко от знаменитой Триумфальной арки, где недвижимость ну очень дорогая, поэтому приобрела она его аж за миллион триста тысяч франков. Так что на бо́льшую часть этой суммы Мария Данваль взяла кредит, заложив свой дом, и потому она сейчас отчаянно нуждается в деньгах для того, чтобы расплатиться с банком. Насколько отчаянно, можно только предполагать. Я не смог раздобыть информацию о том, просрочены ли выплаты по кредиту, но, подозреваю, что именно так и есть.
– Вот как? – тут уж я не смогла и дальше изображать равнодушную незаинтересованность.
Ничего себе новости: тетка-то вовсе не такая богачка, как пытается изобразить, и на самом деле вся в долгах! Я буквально подалась вперед, жадно впитывая информацию.
А Городецкий продолжал:
– То есть, получается, у вашей тети есть два способа быстро разбогатеть. Первый – получить наследство после смерти отца, генерала Виноградова. Но эта смерть сегодня не состоялась. Причастна ли к попытке отравления мадам Данваль, еще предстоит выяснить. И второй – именно тот, о котором я хотел бы с вами поговорить. Судя по всему, ваша тетя искренне полагает, что ваш муж – очень состоятельный человек и, думаю, она заметила тот интерес, который вызвала у Карена Вагановича при их первом знакомстве. Если уж даже я его тогда заметил… Понятно, почему Мария Данваль прилагает такие усилия, чтобы обворожить вашего супруга. Ей срочно нужен богатый муж, любовник или покровитель – не знаю, на какую роль она его прочит.
«Так вот к чему было это «признание», бросающее тень на Карена! – лихорадочно соображаю я. – Она хотела вбить между ним и мной клин, посеять недоверие, рассорить нас! Значит, все-таки сочиняла про его измены?»
– А теперь разрешите мне предположить, почему ваш муж уделяет такое внимание Марии Данваль… Вы, конечно, знаете, что Карен Ваганович владеет очень крупной фирмой, занимающейся недвижимостью…
Я промолчала, не желая поддакивать.
Городецкий, выдержав «паузу по Станиславскому», снова заговорил:
– Так вот… Если в предыдущие два-три года цены на жилье в Москве росли, и спрос превышал предложение, то в этом году возник кризис неликвидности на первичном рынке жилья. Я ясно выражаюсь?
– Нет. Я ничего не смыслю в рынке недвижимости.
– Если излагать проще, снизились темпы развития рынка и цены на жилье, что привело к разорению некоторых риэлтерских фирм.
– И что?
– Фирма вашего мужа в их числе. Она буквально на грани банкротства. Вы знаете об этом?
Эта новость буквально выбивает у меня почву из-под ног. А детектив безжалостно выкладывает остальную правду:
– Ваш муж еще пытается спасти фирму, но ее банкротство – вопрос считанных недель, а то и дней. Когда в воздухе еще только запахло разорением, он срочно попытался продать компанию, но слухи о ненадежности фирмы уже распространились. Покупателя найти не удалось. Карен Ваганович сейчас в тупике. Спасти его фирму могут только значительные вливания капитала. И у вашего мужа, как и у вашей тети, тоже есть только две возможности срочно найти большие деньги: либо убить генерала, зная, что тот только что подписал завещание в вашу пользу, либо охмурить богатую иностранку, мадам Данваль, и воспользоваться ее деньгами.
– Но ведь Мария и сама вся в долгах!
– Но ваш муж-то этого не знает, как и она не подозревает о его близком финансовом крахе. Вот такие дела, – Городецкий изучающе смотрит на меня, наверное, ожидая моей реакции.
Теперь мне понятны причины такого скоропалительного взаимного интереса этой пары… Так все-таки Карен на самом деле рассказал Марии о своих супружеских изменах, чтобы показать, что фактически жена для него ничего не значит, и он в любой момент готов меня променять на более подходящий вариант? Ну разумеется! А иначе откуда еще тетка могла узнать о ежемесячных «корпоративах» в фирме Карена?
Но как же это забавно: эти двое дурачат и пытаются использоваться друг друга вслепую! И каждый видит в другом богача, хотя оба они почти банкроты. Просто какой-то идиотский водевиль!
Я запрокидываю голову и начинаю смеяться. Городецкий успокаивающе похлопывает меня по руке, а потом гладит мою руку, но я не могу остановиться. Я понимаю, что это самая настоящая истерика. Со мной такого еще никогда не было. Я и смеюсь и пла́чу одновременно.
В конце концов Антон прижимает меня к себе, чтобы успокоить. Очутившись в его объятиях, я моментально вспоминаю, как меня так же буквально только что обнимал мой муж. Но теперь вместо такого родного запаха ноздри тревожит одеколон «Консул».
И сразу моя истерика заканчивается так же резко, как и началась.
– Отпустите меня, – зло говорю я Городецкому.
Мне не нужна его жалость. Это унизительно.
Глава 14
Лежа на кровати и тупо глядя в потолок, я пытаюсь думать о том, как жить дальше.
Надо ли мне закрыть глаза на все, что рассказала мне о Карене Мария и смириться с горькой правдой, что мой брак – всего лишь взаимовыгодный союз? Да, именно, взаимовыгодный. Надо признаться себе честно: не только Карен искал в нем неких преференций, а не искренних чувств. Ведь и я тоже вовсе не любила своего супруга, вступая в этот брак. Для меня это была лишь тихая гавань. Мне не нужно было ни о чем думать: я жила за мужем, как за каменной стеной, все житейские бури бушевали где-то там, за волнорезом. Меня даже никогда не мучила ревность – разве это не доказательство отсутствия любви?
По большому счету, где-то в подсознании я, возможно, готова заплатить за то, чтобы продолжить свое существование «под стеклянным колпаком», даже такой нелегкой ценой – сознательно терпя супружеские измены, делая вид, что между нами все по-старому. Может, стоит, стиснув зубы, играть этот фарс с гордо выпрямленной спиной?
Нет, я просто сойду с ума, если придется всю жизнь притворяться. Надо разрубить этот узел. Я найду в себе силы это сделать. Я уйду от Карена.
