Святой вечер - Дилейни Фостер

Как будто я произнесла свои мысли вслух, Грей наклонился и убрал волосы с моего лба. — Никогда больше так со мной не поступай, малышка. — Его глаза проникли в мою душу вместе с его словами. — Ты меня понимаешь? — Его тон был окончательным и устрашающим.

Я кивнула.

Он убрал руку от моего лица и сделал шаг назад. — Хорошо, — сказал он, засунув одну руку в карман своих темно-синих брюк. — Под раковиной в ванной есть аптечка. Перевяжи рану и одевайся. — Он кивнул в сторону стопки одежды на другой стороне кровати. — Потом приходи в библиотеку. Там есть кое-что, что тебе нужно знать.

Глава

15

Лирика

Я всегда считала, что жизнь — это прямой путь от начала до конца: упорядоченный, размеренный, управляемый. Как ноты или бумага для тетрадей. Невозможно свернуть с пути, а вторые шансы — это всего лишь мифы, о которых старики говорят в кофейнях.

Но вот я здесь, мертвая, но живая, и я осмелилась объяснить Вселенной, что это значит. То немногое, что я еще держала в своих руках, было вырвано с корнем в тот момент, когда Грей вытащил меня из ванны и заставил вернуть воздух в легкие. Не имело значения, откуда он знал, что я делаю. Имело значение только то, что он остановил меня.

Я откинула плед, вылезла из кровати и пошла в ванную. Грей был прав. Под раковиной лежала маленькая белая коробочка, наполненная всем необходимым для обработки пореза.

Намазав рану мазью и заклеив ее марлей и лентой, я взяла с кровати футболку и джинсы и оделась.

Помещение было огромным. Я проследила за тем, как миссис Мактавиш вела меня из кухни в мою комнату. Выйдя из комнаты, я спустилась по лестнице и пошла направо по коридору, по обеим сторонам которого располагались высокие деревянные двери. Некоторые из них были открыты. Некоторые закрыты. Каждая комната была воплощением богатства. Кто, черт возьми, был этот парень?

Я огляделась в поисках камер и вздохнул с облегчением, когда не обнаружила ни одной. Затем паника охватила мою грудь, когда я поняла, что есть только одна причина, по которой в таком доме не было камер наблюдения. Он не хотел, чтобы кто-то видел, что происходит внутри.

Если я поверну обратно тем путем, которым пришла, и побегу в сторону кухни, то, возможно, успею выйти через дверь до того, как кто-нибудь меня поймает.

Но что потом? Куда мне тогда идти?

Куда угодно — это лучше, чем здесь. Ведь так?

Я уже почти повернулась и побежала, когда услышала голоса, разносящиеся по коридору. Кто-то еще был здесь.

Я остановилась за дверью, чтобы прислушаться, прежде чем войти внутрь. Я знала этот голос.

— Не стесняйся, присоединяйся к нам, — сказал Грей, заставив меня затаить дыхание.

Я была слишком увлечена разгадкой второго голоса, что даже не заметила, что переместилась к дверному проему, чтобы лучше его слышать.

Комната была темной и богатой. Вдоль стен стояли книжные шкафы, тянущиеся от пола до потолка, с одной из тех раздвижных лестниц, которые я видела только в кино. Два коричневых кожаных дивана стояли друг напротив друга в центре комнаты. Под мебелью расстилался кроваво-красный ковер с узорами из драгоценных камней. Единственный свет исходил от золотых ламп с изумрудно-зелеными стеклянными абажурами, и в комнате пахло старыми книгами и кожей.

Грей стоял, опираясь одним бедром на спинку дивана. Он переоделся в сухую рубашку. Эта была темно-синей, как и его брюки. Как и его глаза. Он держал стеклянный стаканчик, покручивая янтарную жидкость на дне, прежде чем сделать медленный глоток.

Мой взгляд метнулся к другому мужчине в комнате, голос которого я узнала, и мое сердце подскочило к горлу. Ледяной холод пробежал по позвоночнику, а паника охватила мой голос.

Нет.

Как?

Почему?

Грей протянул свой бокал, жестом указывая через всю комнату на мужчину, от которого я не могла отвести взгляд. — Лирика, я думаю, ты знаешь Каспиана.

Да. Я знала Каспиана. Его знали все, включая Грея, очевидно.

Он прислонился к одному из книжных шкафов, сложив руки на груди. Он был одет в джинсы и однотонную черную футболку, но все в нем говорило о запугивании. И так было всегда.

В последний раз я видела Каспиана Донахью, когда он выходил из Палаты с моей лучшей подругой, перекинутой через плечо.

Каспиан был сыном Киптона. Если Киптон забрал меня, а Каспиан забрал Татум...

Нет.

Не может быть. Он бы не...

Грей сделал еще один медленный глоток, затем кивнул в сторону Каспиана, когда паника охватила меня. — Я позволю ему все объяснить, ведь это его шоу.

Каспиан оттолкнулся от книжного шкафа, пригвоздив меня взглядом. Как будто мне было куда бежать. — Есть только одна причина, по которой ты сейчас здесь, а не брошена, как тряпичная кукла, посреди калифорнийской секс-вечеринки или заперта в подвале где-нибудь в России. — У него защемило челюсть. — Ты очень чертовски важна для того, кто очень чертовски важен для меня.

Я втянула воздух. — Татум. — Это был едва слышный шепот. Я зажмурила глаза, чтобы смахнуть слезы. Одно только произнесение ее имени разбило мое сердце снова и снова.

— Да. Татум.

Он сказал, что заботится о ней. Это означало, что с ней все в порядке. Она должна была быть в порядке. Каспиан не был похож на своего отца. Я отказывалась в это верить.

Я видела, как он следил за Татум, каким собственником он был с самого первого дня нашего знакомства. Я дразнила ее за это, и она злилась, но я видела, что ей это нравилось. Она нуждалась в его защите так же, как он нуждался в том, чтобы защитить ее.

— Значит, ты накачал меня наркотиками, потом продал и увез в другую страну, потому что тебе не все равно? — Я надулась. — Это чертовски по-богатому.

Грей усмехнулся.

Я бросила на него взгляд. — Что-то смешное?

— Нет. Просто я рад снова тебя видеть. — Он допил свой напиток, затем наклонился, чтобы поставить стакан на крайний столик. — Я знал, что девушка, которая стояла передо мной в Убежище, все еще где-то там. — Убежище. Так называлась большая круглая комната. — Девушка, которую я нашел в ванне, это не ты.

Я шагнула дальше в библиотеку. Мой пульс учащенно бился. Как он смеет судить меня? — Ты ничего не знаешь обо мне и о том, какая я девушка. — Или через что я прошла.

— Попробуй еще раз, дорогая. Я знаю о тебе все. Знать все — это моя работа. Так я поддерживаю свою жизнь. Вот почему те мужчины, которые называют себя Обсидиан, стоят у моей двери с поднятыми ладонями и ждут, когда я опущу свой член им в руки. Потому что я знаю вещи, а знание — это сила. Никогда не забывай об этом. — Он посмотрел на Каспиана, отстраняя меня. — Продолжайте. — Его голос был почти царственным, но его речь была холодной, как будто разговор о них как-то отдалил его.

Каспиан пожал плечами. — Он прав. Ты принадлежишь самому жестокому человеку в Братстве. Грей — единственный, с кем никто не смеет связываться. Даже мой отец не прикасается к нему. Вот почему мы знали, что здесь ты будешь в безопасности.

Я никому не принадлежала.

Кто мы? Был ли Каспиан в этом замешан?

Он кивнул в сторону кожаных диванов. — Тебе стоит присесть.

Я уставилась на два дивана, взвешивая варианты. Сесть ли мне на тот, что рядом с Греем? Или на самый дальний от него? Не обидится ли он? Или если я сяду рядом с ним, это даст ему понять, что я сдалась? Наконец, я села на место рядом с Греем, только в конце, противоположном тому, где стоял он.

Каспиан ухмыльнулся, затем продолжил. — Каждый год десять мужчин выбираются, чтобы встретиться в Убежище для того, что они называют Судным днем. В этот день мужчины Братства выбирают себе жен. Мы не можем жениться по любви, так что это их способ заставить нас поверить, что у нас действительно есть выбор. — Он насмехался. — Как будто Братство когда-нибудь давало кому-то выбор.