Ширли Конран - Дикие
Он с самого начала собирался искать не там, где нужно.
Солнце светило им в затылок, когда Гарри и Керри подходили к шахтерским конторам, где находился капитан армии Пауи, ожидающий Гарри, чтобы препроводить его в Президентский дворец.
Керри достал из кармана листок дешевой желтой бумаги и сказал:
— Между прочим, Гарри, у меня есть кое-что, на что тебе следует взглянуть. Прошлой ночью этот профсоюзный лидер Миндо сбежал из тюрьмы. Или, если точнее, то его надзиратели открыли дверь камеры и исчезли вместе с ним.
— И куда они отправились?
— Предполагается, что он спрятался в Центральных горах с двадцатью девятью вооруженными людьми. Имей в виду, отец Миндо — сильный вождь, так что, без сомнения, он ждал его там и с ним еще другие воины. Ходят слухи, что кое-кто из нижних чинов армии Раки тоже взбунтовались.
— И правильно, — сказал Гарри. — Миндо прирожденный лидер.
Керри протянул тонкий листок бумаги.
— Вот манифест Миндо, напечатанный, когда он был в тюрьме. Только одному Богу известно, кто прочтет это, ведь только четырнадцать процентов населения грамотны.
— Э, да он на английском, — удивился Гарри.
— Обычный пропагандистский шаг, рассчитанный на ООН и австралийцев, — сказал Керри. — Разумеется, есть и вариант на пиджин-инглиш.
Гарри быстро прочел манифест Миидо.
— А ведь многое тут верно, Керри. Миндо ясно осознает, что на Пауи никогда не будет никаких иностранных разработок, если иностранные специалисты боятся жить здесь. Молодец, он объясняет, почему залоговый и выкупной бизнес должен быть немедленно приостановлен.
— Сейчас гораздо труднее становится остановить разбой между племенами, — возразил Керри.
— Ты думаешь, наши люди стали пленниками, Керри?
— Они не первые белые, исчезнувшие в странах третьего мира. Но если наши люди стали заложниками, то, возможно, это было сделано для того, чтобы запросить за них выкуп. А потом, возможно, планы похитителей нарушились.
Керри открыл дверь конторы, и Гарри сунул в карман смятый листок с манифестом.
Ожидающий армейский капитан вышел им навстречу, отдал честь и протянул письмо. С явной неохотой он стал собираться уходить из оснащенного кондиционером офиса Керри.
— Прежде, чем мы отправимся, я сделаю один телефонный звонок, хорошо? — спросил Гарри.
Капитан кивнул и с удовольствием вернулся в кресло.
Дозвонившись до своего сиднейского банковского менеджера, Гарри объяснил ему, чего он хочет.
— Керри не в силах сделать это, хотя запомните: Керри это соль земли.
— Он — соль земли? — переспросил Эл Кинсмен.
— Да, соль земли, — сказал Гарри. — Но он не в состоянии выполнить этого. Поэтому, Эл, я хочу, чтобы вы сделали это для меня.
Удовлетворенный тем, что их пароль «соль земли» был произнесен, подвергнут сомнению и повторен, Эл Кинсмен незамедлительно принял к сведению, что банк должен обзвонить пресс-службы и объявить о вознаграждении от имени сиднейского отделения.
Увидев на лице у Керри удивленное выражение, Гарри мрачно произнес:
— Все в порядке, они не смогут меня уволить. Мысленно он добавил: «И до тех пор, пока у меня находятся часы, принадлежавшие Артуру и Родди, Джерри не осмелится быстро провернуть дело с Раки за моей спиной».
Но с этих пор было ясно, что Джерри берет на себя опеку над «Нэксусом», а Гарри он всегда будет считать человеком, бросившим вызов его авторитету. Для Гарри в «Нэксусе» не было будущего. Но Гарри уже решил, что и для «Нэксуса» нет места в его будущем. Единственное, чего он хотел теперь, была Анни, а все остальное в жизни могло и подождать.
Придя во дворец, Гарри был снова отведен в темную, заставленную мебелью комнату, где он стал свидетелем сцены с последней женой Раки.
Поверх персидского ковра стоял витиеватый, украшенный золотом французский диван девятнадцатого века. Прямо напротив него на треноге стоял старомодный фотоаппарат. Голова фотографа скрывалась под черной тряпицей, и можно было видеть только его потасканные брюки-клеш.
Президент Раки, великолепный в своей ярко-красной военной форме, сидел на диване. Рядом с ним изогнулась пухленькая кучерявая юная девица. На ней было длинное платье из голубого сатина с широкими рукавами. В одной руке она держала бутылку кока-колы, что на Пауи являлось предметом роскоши, а другой рукой запихивала в рот президента земляные орехи. Когда он разевал свой розовый, огромный, сверкающий зубами рот, чтобы поймать им орех, он напоминал бегемота.
Раболепный фотограф сменил пластинку, но Раки жестом услал его прочь, говоря при этом:
— Довольно, ты и так много извел пленки на одну официальную фотографию. — И рассмеялся на удивление высоким, пронзительным смехом.
Маленький черный похотливый котенок продолжал поедать арахис, игнорируя появление Гарри, но Раки кивнул:
— Вас должны были проводить в мой кабинет, мистер Скотт, а не сюда. — Раки взял со стола два темных стакана. Гарри заметил, что в одном боку стола вмонтировано радио. Раки любил всякие игрушки. Гарри знал, что многие люди с Запада презирают Раки за его полудетские, непосредственные и даже вульгарные манеры, но Гарри они казались смешными и трогательными.
Следуя за Раки по яркому пурпурному ковру в коридоре, Гарри заметил, что его ботинки из страусовой кожи, украшенные бриллиантами, были снабжены высоченными каблуками. Придя в свой кабинет, Раки уселся за письменный стол и скрестил на груди руки. Гарри он не предложил сесть и тот остался стоять, зная, что должен изображать из себя мальчика, трепещущего перед директором школы.
— Я слышал, вы сегодня побывали в Катанге? — спросил Раки.
Гарри кивнул. Он знал, что теперь за ним постоянно следят.
— И что же вам удалось узнать?
— Я узнал, что пять женщин два дня назад вышли в открытое море на лодке, господин президент.
Гарри был осторожен, чтобы не проявить ни сарказма, ни раздражительности. Тон его голоса был уважительным и нейтральным. Он знал, как быстро спокойное настроение президента может смениться гневом, параноидальной подозрительностью, безумной яростью.
— Есть лишь доказательства, что беглецы расположились лагерем в священном месте, — сказал Раки. — А доказательств того, что это были белые или женщины, нет. Пустые сплетни постоянно циркулируют по этому острову. Это ужасно.
Гарри не стал уточнять, кто может носить черный кружевной лифчик.
— Я вызвал вас сюда, чтобы окончательно определить дату подписания соглашения, — сказал президент.
— Мы еще не оговорили всех условий контракта, — сказал Гарри, — не пришли к соглашению в некоторых деталях. Как вы знаете, мои коллеги в Питтсбурге не имели дела с таким видом торговли. Им нужно время, чтобы утрясти эти платы. Наши законы строги.
