Айрис Джоансен - Миллион за выстрел
— Вторая дверь направо.
— А Доминик?
— С Барри.
— Выведи их из дома, и спрячьтесь в винограднике. Не обращайся ни к кому из агентов Форбза. Прячься и от них тоже. Не уверен, что никто, кроме Карбонари, не продался. Сидите прямо за первым холмом и ждите меня.
— Что ты собираешься делать?
Но он уже скрылся в комнате Форбза.
Она не пошла за ним. Ей надо увести Барри и Доминика из дома.
— Я пообещал ей, что они будут в безопасности, — мрачно сказал Форбз.
— Так и будет, если мы все уберемся до появления Гомеза.
— Я проверял Карбонари. Мне казалось, что он лучший из всех. Что ты делаешь, черт побери?
Гален поджигал шторы.
— Нам нужно их отвлечь. Сделай то же самое в кухне. Я хочу, чтобы этот дом горел ярким пламенем.
— Зачем?
— Ты хотел бы встретиться с Чавезом, который будет уверен, что его сын сгорел? Гомез должен будет убедиться, что Барри тут нет. Потеряет много времени. — Он выглянул в окно. — Вон они едут. Примерно в трех милях отсюда. Шевелись, Форбз.
— Горит, мама, — прошептал Барри, не сводя глаз с гасиенды. — Дом горит.
— Ш-ш-ш, я позже все объясню, детка. А пока сиди тихо. Ладно?
Где же Гален?
Она ждет еще несколько минут, а потом надо двигаться к дороге.
Нет, только не к дороге. Она отсюда видела светящиеся фары приближающейся машины.
Гомез.
— Пошли, Форбз. — Гален повернулся к двери. — Пора уносить ноги.
— Я не могу бросить своих агентов. Может быть, они ранены. — Он сунул телефон в карман. — Я позвоню в Сан-Франциско, попрошу подмоги. Нет, они точно не успеют вовремя. Я должен помочь своим людям.
— Послушай, почему они не примчались сюда, заметив пожар?
— Так горит всего несколько минут. Не может быть, чтобы их всех купил Чавез. Никогда не поверю.
— Я этого и не говорю. Но еще один вполне мог продаться, а очень легко устроить сюрприз, если остальные — те, кто работал с ним бок о бок каждый день, — ни о чем не подозревают.
— Я понимаю.
— Тогда давай убираться отсюда ко всем чертям. Или ты хочешь, чтобы этот сукин сын схватил Елену и ребенка?
Форбз пошел к черному ходу.
— Ты прав. Идем.
— Прекрасно. Мы пройдем вдоль дома и свернем к винограднику.
Валил черный дым. Гален оглядывал все вокруг слезящимися от дыма глазами.
Машины подъехали ближе, но сколько-то времени у них еще было.
— Если я не приду через несколько минут, увози отсюда Елену, — сказал Форбз.
Гален повернулся и увидел, что Форбз остановился на углу дома. Будь оно все проклято!
— Не будь идиотом! — закричал он.
— Дым меня прикроет, я ведь точно знаю, где находятся мои люди. Я не оставлю их Гомезу. Я за них отвечаю.
— Ты должен остаться в живых, вот твоя задача, — резко сказал Гален. — Не будь дураком. Не рискуй.
— Я буду осторожен.
— Бога ради, ведь это даже не Чавез.
— Уводи Елену. — Форбз быстро побежал вдоль дома.
Гален кинулся было за ним, потом остановился и грубо выругался. Нет времени.
Свет фар приближающейся машины становился все ярче.
Гален бегом кинулся к винограднику.
Выстрелы. За его спиной.
Гален сжал руки в кулаки.
Черт бы все побрал.
Голову Форбза разнесло на куски несколькими пулями.
Бог ты мой.
Елена прижала Барри к себе, закрывая ему глаза ладонью, и взглянула на Доминика.
— Он видел? — спросила она дрожащим голосом.
— Не думаю, — Доминик сжал губы. — Я бы тоже предпочел не видеть.
Елену подташнивало.
— Давайте убираться отсюда к чертям собачьим, — Гален неожиданно возник рядом. — Гомез подъедет через пару секунд. Скоро они начнут рыскать вокруг. Моя машина стоит за тем холмом, под деревьями.
— Форбз…
— Двигайся.
Она уже шла вперед, подталкивая перед собой Барри.
И пыталась забыть, как взорвалась голова Форбза.
Гален молчал, пока они не оказались в машине и не двинулись в сторону шоссе.
— Как Барри?
— Напуган. — Елена покрепче прижала к себе сидящего на ее коленях Барри. — Но он очень хорошо себя вел. — Правда, детка? — С ним все будет в порядке.
Барри промолчал, только теснее прижался к матери.
Господи, как же она надеялась, что все так и будет. С самого рождения она пыталась защитить его от насилия, с которым жила бок о бок всю свою жизнь. И теперь, за один короткий вечер, ему пришлось пережить столько ужаса.
— Куда мы едем?
— Я везу вас в квартиру друга. Мы там переночуем. Он мне ее одалживает, когда я бываю в городе. Решение мы примем, только хорошенько все обдумав.
— Форбз, — прошептала она.
— Я не смог его остановить. Он хотел убедиться, что его люди в порядке.
Елена взглянула на Барри. Казалось, мальчик в ступоре и не обращает внимания на происходящее, и все равно она говорила шепотом:
— Стрелял один из его агентов. Вайлдер. Других я не видела.
— Уверен, ему хорошо заплатили.
— Мне… нравился Форбз.
Гален сжал губы:
— Мне тоже.
— Погони пока не видно, — вмешался Доминик, который смотрел в заднее стекло.
— Через минуту будем на шоссе, — успокоил Га-лен священника. — Думаю, все нормально.
Елена совершенно не ощущала, что все нормально. Она боялась за Барри и Доминика и, что скрывать, за себя тоже. Как ужасен мир, в котором порядочный человек вроде Форбза может погибнуть от рук людей, которым доверял. «Чему я удивляюсь? — устало подумала она. — Этот мир ничем не отличается от того, который я знала всю жизнь».
Но какое-то отличие все же имелось. За эти несколько недель она начала надеяться на лучшую жизнь. Кто знает, может быть, это еще возможно.
Трудно отказаться от такой светлой надежды.
Квартира оказалась пентхаусом, окнами выходящим на залив. Такого роскошного помещения Елена не видела никогда в жизни. Особенно хороша была гостиная: бежевые бархатные диваны, темно-вишневые ковры и одна стена — сплошное стекло.
— Есть несколько спален с ванными комнатами. — Гален махнул рукой, показывая на южное крыло. — Почему бы не найти себе уютное местечко, а я пока сварю кофе?
«Уютное»? Совсем неподходящее слово для такой квартиры», — подумала Елена. Барри все еще крепко сжимал ее руку. Глазенки округлились от удивления при виде такой роскоши. Им всем сегодня досталось.
— Я вернусь, чтобы поговорить, только уложу Барри.
— Конечно. Здесь можно заблудиться. Я оставлю дорожку из хлебных крошек, ведущую на кухню.
— Найду. — Она пошла по коридору. — Пойдем, Барри. Пора ложиться спать.
— Как тут все странно. — Барри расширенными глазами смотрел на стеклянную стену. — Отсюда можно увидеть весь мир?
