Лили Феррари - Ангельское личико
— Ваши дети? — спросил он Томмазо.
Тот кивнул, все еще не приходя в себя от шока.
— Папа! — Марионетта оглянулась по сторонам. — Кто это сделал?
За него ответил человек в пальто.
— Мы не знаем, — сказал он. — У вас есть какие-нибудь соображения?
Пол был усыпан осколками фарфора. Один конец стойки накренился назад, деревянные подставки выбиты. Огромный титан для чая стоял под странным углом к стене, и девушка сообразила, что он оказался там, пролетев через стеклянную витрину, где держали пирожные. Кошка Белла, пользуясь случаем, доедала одно из них, валявшееся на полу у стойки.
Потрясенный Марио подошел к деду.
— Дедушка, с тобой все в порядке?
Франко лишь кивнул, но рука, зажигавшая сигарету, дрожала.
— Дедушка, тебе нельзя курить, — рассеянно произнесла Марионетта, ставя чашку на блюдце на ближайшем столике. И снова повернулась к отцу. — Кто это сделал, папа?
Девушка с ужасом увидела, что Томмазо едва сдерживает слезы.
— Столько лет работы, — бормотал он дрожащим голосом, закрыв лицо руками. — Все разрушено, все разрушено…
Сердце Марионетты переполнила жалость. Она подошла и встала около отца на колени.
— Все будет хорошо, отец, — тихо проговорила она. — Все будет хорошо… — Она подняла глаза на полицейского. Совершенно очевидно, что он единственный, кто в состоянии объяснить ей, что произошло.
— Мы не знаем, кто это был, — повторил он, закрывая блокнот.
— Вошли двое, так говорит ваш отец. Сели, пили чай. Потом вроде подрались, один принялся размахивать кулаками, и не успели хозяева опомниться, как все вокруг оказалось разрушенным.
Марио тихонько присвистнул.
— Они неплохо поработали, эти ребята.
Марионетта еще раз огляделась вокруг и снова обратилась к полицейскому:
— Не кажется ли вам, что они уж слишком хорошо поработали, если их было всего двое?
Полицейский поднялся. Он устал, смена подходила к концу.
— Послушайте, мисс, — произнес он, — если у вас есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это сделал, я с радостью их выслушаю. — Он взглянул на нее, не в состоянии отвести глаз от уродливого шрама. Ну, разумеется. Сестра Тони Перетти. В участке поговаривали, что она как-то связалась с Моруцци и дорого за это заплатила. Он разглядывал девушку с большим интересом. — Ну так как? Есть мысли?
Марионетта отрицательно покачала головой. Полицейский не отрываясь смотрел на ее шрам. Она машинально закрыла щеку рукой, встретившись с ним взглядом.
— Разумеется, я не знаю, кто это сделал. Как вы думаете, стояла бы я здесь, если бы знала?
Он повернулся к двери, пожав плечами.
— Ну, тогда ладно. Я с вами свяжусь, если мы что-нибудь узнаем. — Он плечом открыл дверь и вышел на улицу. Человек в форме, стоявший на улице, прошел мимо окна и исчез за пеленой дождя.
Марио поставил на место перевернутый стул.
— Как же, сообщат они, жди, — заметил он с иронией.
— Но почему мы? — упавшим голосом взмолился Томмазо. — Почему сейчас, когда у нас все наладилось? У меня нет денег на ремонт…
— Тихо, папа, — успокоила его Марионетта. — Я поставлю чайник, ладно?
— Тебе придется потрудиться, — заметил дед. — Они вырвали электропроводку.
— Что? — Марионетта рванулась к тому месту, где за стойкой висел распределительный щиток. И верно, из него торчали провода и слышалось зловещее шипение. — Каким образом?.. — Она с гневом уставилась на отца. — Они сделали это нарочно.
Отец пожал плечами, полностью сдавшись.
— Может, и так. Какое это имеет значение? Результат один и тот же — кафе нет. Мы вполне можем его закрыть.
Девушка не верила своим ушам.
— Папа! Разумеется, это отбросит нас назад, но мы встанем на ноги, я уверена.
Томмазо уныло возразил:
— Допустим, мы оправимся, — произнес он глухо. — Только зачем? Чтобы они пришли и снова все разрушили?
Марионетта еле сдерживалась. Как может ее отец так легко сдаться, вести себя настолько трусливо? Марио, увидев выражение ее лица, быстренько скрылся в кухне со словами:
— Пойду-ка лучше отключу электричество.
Действия Марио, казалось, пробудили деда от потрясения. Он со скрипом отодвинул стул и неуверенно поднялся на ноги.
— Пойду поищу свечи, — проговорил он и прошаркал за Марио.
Марионетта осталась наедине с отцом. После недолгого молчания она заговорила.
— Мы не сдадимся, — сказала девушка. — Мне безразлично, что ты считаешь, папа. Мы не сдадимся.
Он зло смотрел на нее, стоя у стойки. Иногда она так походила на свою мать: та же энергия, та же страсть. Только ужасный шрам через щеку напоминал ему, что перед ним не Франческа, вернувшаяся к живым, чтобы упрекнуть его за слабость.
— Я не могу себе позволить еще одну стеклянную витрину, — жаловался он. — И стойку чинить дорого…
— Значит, некоторое время будем держать пирожные на тарелках, — решительно заявила Марионетта. — А стойку сможет починить Тони. Может быть, не слишком хорошо, но сойдет.
— Зачем? — уныло спросил отец. — Какой смысл, Нетта?
Она со злостью стукнула кулачком по стойке, отчего осколки на полу звякнули.
— Смысл в том, — жестко ответила она, — что кафе — это мы, это все, что у нас есть. Это семья Перетти, папа. Если у нас не будет кафе, у нас не будет ничего.
Он смотрел на нее, и на сердце у него становилось легче. Разумеется, Марионетта будет сражаться за кафе, как тигрица. Что у нее еще есть в этом мире? Ни мужа, ни детей — ничего, что должно быть у женщины. Из-за подонка с бритвой в двадцать лет ее жизнь беспощадно изменилась. Чего же удивляться, если она злится при одной мысли, что потеряет свое единственное утешение, единственное место, куда она может приходить и забыться в непосильном труде.
— Ладно, — согласился отец, не сдержав вздоха. — Мы все починим и посмотрим, что будет дальше.
В комнату вернулся дед с парой зажженных свечей, вставленных в бутылки.
— Вот. — Он протянул одну внучке, а другую отнес за столик, где сидел Томмазо. — Порядок, Марио! — крикнул он громко.
Послышался приглушенный ответ, потом громкий щелчок, и свет в кафе погас.
Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полутьме. Бледное лицо Марионетты освещалось лишь свечой. Девушка осторожно прошла к столику у двери, за которым сидели отец и дед.
— Где Марио? — спросила она деда. — Такое впечатление, что он залез в буфет.
— В подвале. Там же главный распределительный щит.
Как бы в ответ под ногами Марионетты раздался глухой удар. Марио стучал в потолок над собой.
