Кей Хупер - Затруднение Джареда
Вдруг он за три длинных шага подошел к ней, и аура солнечного света исчезла. Его лицо было напряжено, а глаза потемнели.
— Ты понимаешь, что почти не говорила со мной после того, что произошло в музее? — резко заметил он.
Даника сложила руки под грудью, почти сознавая умом предупреждение, посылаемое телом, она была не в состоянии оторвать взгляд от лица Джареда, и знала, что это почти не имело значения, его не нужно было предупреждать, не тогда, когда ее собственная воля была настолько слаба.
— Ты…и сам мало говорил, — сумела вымолвить Даника.
Его руки поднялись и сжали ее плечи, его пальцы беспокойно двигались.
— Я знаю. Я боялся — я не знал, что ты испытываешь ко мне. В музее все почти вышло из — под контроля, и я боялся, что я слишком давил на тебя.
Для Даники было непросто проглотить свою гордость, и это стало заметно по ее низкому тону.
— Ты не давил. Ты не сделал ничего, чего бы я …я не хотела, чтобы ты сделал.
Глаза мужчины слегка сузились, а пальцы сжали ее плечи сильнее, но его голос остался спокоен.
— Ты поэтому расстроена? Потому что ты хотела меня?
Она беспомощно покачала головой, странно смутившись из-за его последнего вопроса, несмотря — или возможно благодаря — ее прежней близости с этим мужчиной.
— Я не знаю. Возможно. Это… слишком быстро, слишком внезапно. Я знаю, это моя вина, то, что произошло, потому что ты выполнял мою просьбу и не торопился…
— Не говори про вину, Дани, как будто ты сделала что-то не так, — ответил он, его голос стал хриплым. — То, как ты смотрела на меня, то, что ты хотела меня, это не может быть неправильным, несмотря ни на что.
Подавшись к нему, потянувшись к нему, хотя он сам и не двигался, Дани сражалась с почти сумасшедшей потребностью сдаться и позволить себе следовать за ним, не думая ни о чем. Сопротивляться было подобно боли; все ее тело ныло, и она чувствовала, что горит как в лихорадке.
Пытаясь ответить спокойно, она заметила:
— Я не знаю, было ли это неправильно для меня, вот что меня пугает. Я не могу — не знаю, как это контролировать.
— Дани…
— Подожди, выслушай меня, пожалуйста. Ты говорил, насколько…насколько отец контролировал меня все эти годы. Он так и делал. Я любила его, не могу этого отрицать. Он так долго контролировал мою жизнь. Я почти ничего не сказала и не сделала, не посоветовавшись с ним. Когда его убили, я…
Джаред нежно сжал ее плечи, когда она затихла.
— Ты была потеряна?
Она кивнула, почувствовав облегчение от того, что Джаред так хорошо ее понимает, и его чувствительность заставила Данику быть искреннее, чем она была с другим человеком.
— Это было ужасно. В первый раз в своей жизни я была одна. Мне пришлось выбирать, принимать решения, которые всегда принимались за меня. До этого момента самым важным решением было выйти за тебя замуж и даже тогда…
— Даже тогда, — медленно закончил за нее Джаред, — у тебя не было возможности обдумать это решение. Это было скорее мое решение, а не твое. Я был так уверен и так нетерпеливо хотел сделать тебя своей.
Даника выдохнула, все еще борясь с потребностью оказаться в его объятиях. Она не хотела, чтобы он ее касался. Но не желала, чтобы он останавливался.
— Мне пришлось учиться, как принимать решения после того, как папа умер, и это было сложно. Так тяжело, что, наконец, когда я восстановила контроль над своей жизнью, поняла, что, никогда, теперь от этого не откажусь. Я больше не желаю быть пешкой, не для кого и не из-за чего.
— Мне совсем не нравится это слово, — сказал он, напряженно, — но я бы также назвал это. Пешками жертвуют, их используют до конца, а потом избавляются, когда они послужили своей цели. Ты этого боишься, Дани? Того, что я использую тебя, а потом выброшу?
— Нет, не этого…я не думаю, что ты жесток или безжалостен.
— Спасибо и на этом, по крайней мере. — Гневный блеск исчез из глаз Джареда, он слегка покачал головой. — Ты говорила, что все происходит слишком быстро, затем заговорила про контроль и пешки; чего ты боишься, Дани? Я не могу решать проблему, не зная, в чем она заключается.
Она знала, насколько запутанным это могло показаться, но сейчас испытывала только замешательство. Пытаясь выразиться яснее и проще, Даника сказала.
— Я чувствую, что меня атакуют, тянут…ошеломляют. Я знаю, что ты пытался, чтобы все происходило постепенно, я это знаю, но, кажется, это не имеет значения. Что бы это ни было, что бы я не испытывала, когда ты рядом со мной, касаешься меня, я не могу это контролировать, я пытаюсь, но…
Джаред долго смотрел на нее, со странным блеском в глазах, значение которого она не поняла. Затем усмехнулся, и отступил назад, освободив ее.
— Ладно.
Даника не поняла такого ответа, и чувствовала легкую усталость.
— Ладно, что?
— Ладно, ты будешь продолжать контролировать то, что ты чувствуешь. А буду таким терпеливым, насколько сумею. Мы дадим, друг другу немного больше времени. Согласна?
Даника не хотела, чтобы он убирал свои руки с ее плеч; теперь девушка чувствовала холод. У нее появилось странное ощущение, что сама того не зная, она достигла какого-то поворотного пункта. В любом случае был только один ответ, который Даника могла ему дать.
— Согласна, — ответила она, старательно поддерживая ровный тон.
— Хорошо. Как насчет того, чтобы пообедать вместе завтра?
— Мне нужно поработать.
— У тебя есть перерыв на обед. Слушай, я сделаю даже проще — закажу еду на вынос и сможем поесть здесь. Так твоя работа не будет прервана надолго. Я обещаю, что уйду сразу после обеда и не буду помехой.
Это звучало настолько разумно, что даже вызывало смутные подозрения.
— Ладно. То есть — спасибо, это кажется замечательным.
Его губы слегка скривились, когда она вспомнила о приличиях, но он не стал комментировать.
— Тебе нравится китайская кухня?
— Да, очень.
— Тогда я ее закажу. Увидимся завтра, Дани, около часа дня.
Она кивнула и стала смотреть, как он прошел через комнату к двери. Она хотела побежать за ним, позвать его назад. Встряхнуть. Было ли это только в ее воображении, думала она, или он крайне доволен ее замешательством? Джаред остановился прямо перед тем, как выйти из комнаты, и обернулся к Данике. Он все еще слегка улыбался, когда спокойным голосом произнес.
— Мы все думаем, что контролируем нашу жизнь, но это просто иллюзия, знаешь ли.
Она кивнула: — Я знаю, что все проконтролировать невозможно. Но я контролирую то, что могу.
На сей раз, он кивнул, неспешно и задумчиво.
— Не такая уж плохая философия. Если ты можешь принять основную истину.
