Энн Максвелл - Алмазный тигр
— Мистер Блэкберн, — сказала Эрин, отпуская его руку, — я почему-то ожидала, что вы должны выглядеть совершенно… гхм… иначе. Мистер Розен, мой адвокат, назвал вас «курьером»…
— Ну, знаете, меня иногда называли и гораздо худшими словами. Где мы могли бы с вами спокойно побеседовать?
— Непременно нужно беседовать в спокойном месте?
Он пожал плечами.
— Лично мне все равно. Я просто подумал, что, когда я буду передавать вам алмазы на сумму более миллиона долларов, лучше избежать посторонних глаз.
— Смеетесь, да? — спросила Эрин.
— Разве я похож на любителя посмеяться? — С этими словами Коул приподнял кейс, демонстрируя Эрин браслетку на своем запястье. — Я готов хоть сию минуту предъявить вам алмазы, однако полагаю, что лучше сделать это в более укромном месте.
Эрин развила в себе мгновенную реакцию, которая не раз спасала ее в Арктике. И сейчас она моментально приняла решение. Учитывая, кем был Коул Блэкберн, она подумала, что остаться с ним наедине в номере менее опасно, чем в переполненном холле отеля получить из его рук алмазы на столь кругленькую сумму.
— Мой номер на десятом этаже, — сказала она и направилась к лифтам.
Коул двинулся следом. Мысленно он попенял себе за то, что возбуждается, как мальчишка, от очертания ее бедер. Что бы, однако, в этот момент он ни думал, тело Коула отказывалось подчиниться голосу разума. Двери лифта мягко сомкнулись, отрезав их от многоголосого шума. Эрин нажала кнопку своего этажа, и кабина пошла вверх.
— Что вам сказал ваш адвокат? — спросил у нее Коул.
— Сказал, что одна солидная юридическая контора связалась с ним и сообщила, что я являюсь единственной наследницей человека, имени которого я раньше никогда не слышала. Он также мне передал, что некто мистер Коул Блэкберн прибудет ровно в пять часов в вестибюль «Беверли Уилшир», привезет с собой текст завещания и будет готов ответить на все мои вопросы.
— Ваш юрист лишь наполовину прав.
— Что вы хотите сказать?
— Я действительно привез вам завещание. Но полагаю, у вас возникнет больше вопросов, чем у меня ответов.
— Почему вы так уверены? — спросила Эрин.
— Женщина, которая делает такие фотографии, может задать вопрос, на который нет ответа.
В зеленых глазах Эрин сквозило нескрываемое удивление.
— Вы назвали меня Уиндзор. Как же вы догадались, что я — Эрин Шейн?
— На суперобложке «Арктической одиссеи» есть ваше фото.
Лифт остановился, двери растворились. Эрин устало взглянула на Коула, словно намеревалась передумать и не впустить его к себе в номер.
— Первичный инстинкт подсказал вам правильное поведение, — лишенным эмоций голосом сказал Коул. — Я не из тех, кто может прикоснуться к женщине без явной просьбы с ее стороны. — Двери лифта начали автоматически закрываться. Коул взялся огромной ручищей за створку и с силой раздвинул ее. Затем, глядя Эрин прямо в глаза, произнес: — А вы, насколько понимаю, не та женщина, которая будет настаивать на приглашении?
— Вы правы, — призналась она. — А вы всегда так прямолинейны?
— Это экономит подчас массу времени. У вас еще есть четыре секунды, затем дверцы лифта закроются. Итак, решайте: у вас, или в моем лимузине, или в каком-нибудь нейтральном месте!
Эрин заглянула в его чистые серые глаза, светившиеся умом. У нее было чувство, будто ее вынуждают принять решение, причем последствия этого решения остаются для нее тайной за семью печатями. Еще несколько лет назад ей и в голову бы не пришло пускаться в игру с таким количеством неизвестных. Она попросту бы вернулась к привычным суровым опасностям Арктики. Но, если уж на то пошло, несколько лет назад ее не мучила странная неприкаянность, не было чувства, что нечто очень важное проходит мимо нее, мимо ее жизни. Даже еще год назад мужчина вроде Коула напугал бы ее до полусмерти. Но если Эрин сейчас и ощущала дрожь в коленках, то разве что самую малость. Эта мысль позволила ей почувствовать некоторое освобождение от собственных прошлых опасений. Это освобождение было чем-то сродни рассвету после долгой арктической ночи.
— Пойдемте в мой номер, — сказала Эрин и двинулась вдоль по коридору.
Когда они вошли, Эрин закрыла дверь, бросила сумочку на ближайшее кресло и лишь тогда обернулась к Коулу. Он пристально посмотрел на нее, затем принялся набирать на замке кейса необходимую комбинацию. Кейс наконец открылся. Взяв лежащий в нем ключ, Коул расстегнул свою браслетку. Тотчас же он вытащил жестяную коробочку и протянул ее Эрин, предварительно достав оттуда потертый бархатный мешочек.
— Завещание Эйба составлено предельно просто, — сказал он. — Все, чем он владел, Эйб завещает вам. А на большей части этих листков его стихотворные упражнения.
Эрин несколько раз моргнула.
— Стихи?!
— Ну, стихами, насколько я могу судить, это едва ли можно назвать.
На слова Коула Эрин ответила улыбкой.
— Не самая, вы хотите сказать, высокая поэзия?
— Не хотел бы упреждать ваши впечатления, ведь вам стихи вполне могут и понравиться. Многим нравится есть гоанну, поджаренную на углях костра.
— Гоанна — это что?
— Ящерица.
Эрин невольно улыбнулась, припомнив, какую мерзость подчас ей доводилось есть в Арктике. Она развернула завещание и принялась читать то, что было написано старомодным, полувыцветшим от времени почерком:
«Я, Абеляр Джексон Уиндзор, находясь в здравом уме и доброй памяти, настоящим документом передаю все, чем владею, включая имеющиеся у меня права на разработку земельных участков, Эрин Шейн Уиндзор, дочери Мэтью Маквина Уиндзора, являющегося законным сыном моего брата, Натана Джозефа Уиндзора.
Все мое имущество, за исключением тринадцати алмазов и бумаг, что находятся в данной жестянке, перейдет к Эрин Шейн Уиндзор в одном из двух случаев:
1) Если в течение пяти лет она будет проводить на ферме не менее одиннадцати месяцев в году или же
2) Если она отыщет месторождение, где были найдены эти тринадцать алмазов, — в зависимости от того, что произойдет раньше.
В случае если ни одно из этих условий не будет выполнено, все мое имущество надлежит пустить на благотворительные цели за исключением тринадцати алмазов, которые в любом случае переходят в собственность Эрин Шейн Уиндзор, а мои права на земельные участки при этом аннулируются.
Подписал Абеляр Джексон Уиндзор в присутствии отца Майкла Конроя»
О Эрин, послушай, скажу я любя:
С Конмином кто связан — обманет тебя.
Алмазы ты в наследство получаешь,
Ты камни, как умеешь, сторожи.
