Патриция Гэфни - Влюбленные мошенники
– Спиртом?
Его лицо вдруг просияло.
– Слушай, Гусси, я тебя умоляю: открой верхний правый ящик у меня в комоде, там на дне под бельем пинта бурбона[11].
Не говоря ни слова, Грейс бросила полотенце в раковину и отправилась в спальню. Найдя бутылку, она отвинтила пробку и отхлебнула немного, задержав дыхание, чтобы не закашляться. В конце концов, сказала она себе в оправдание, смывать кровь с лица мужчины – это вам не пикник на лужайке.
– Спасибо, – поблагодарил Рубен, когда она протянула ему бутылку. – Хочешь глоточек?
– Нет, благодарю вас, – ответила она с видом оскорбленной добродетели. – Я не употребляю крепких напитков.
Он приветственным жестом поднял бутылку, как будто собираясь чокнуться, и жадно припал к горлышку. После этого ему немного полегчало, и дело пошло веселей. Поминутно прикладываясь к бутылке, Рубен становился все более словоохотливым; к тому времени, как Грейс промыла ссадины и налепила пластырь на самые глубокие порезы, он успел выложить ей эту безрадостную историю.
Все началось около месяца назад, когда он отправился в Стоктон «по делам», а также в надежде хорошенько поживиться при игре в покер. Когда с «делами» было покончено, Рубен начал играть по-крупному с пятью партнерами, четверо из которых были братьями. Сыграв пару партий, он понял, что кто-то из них передергивает, но никак не мог вычислить, кто именно. Лишь проведя за игрой несколько часов, он наконец догадался, что все они в сговоре и мухлюют по очереди. К тому времени сам он проигрался вчистую.
В последнем круге он решил поставить на кон свое излюбленное детище – несуществующий серебряный рудник «Олд Блю», липовые акции которого повсюду брал с собой, то продавая их, то проигрывая в карты, в зависимости от обстоятельств. Предполагалось, что акции стоят не меньше двух тысяч долларов. Крокеры опять побили его – три туза и две дамы против четырех жалких троек. Рубен расплатился акциями и поспешил убраться из города.
И на кого же он наткнулся в «Карточном дворце» Макдугала на Керни-стрит не далее как две недели спустя? На эту дружную пятерку! В Стоктоне Крокеры соврали, будто они местные, по совершенно понятной причине: чтобы не тащить за собой в Сан-Франциско хвост дурной славы карточных шулеров. Рубен и сам не раз так поступал. Не удивительно, что братья держали на него зуб и хотели поквитаться за акции, но Рубен, используя свое природное обаяние, сумел их утихомирить и выторговал себе две недели отсрочки. Срок вышел как раз в это утро.
Грейс содрогнулась, вспомнив скрипучий голос старшего из Крокеров.
– А я-то подумала: и откуда он взялся, такой. вежливый? Теперь как вспомню, так мороз по коже.
– Да, Линкольн умеет произвести впечатление, – согласился Рубен, осторожно проверяя, целы ли. ребра. – Но сейчас я вспоминаю о нем даже с благодарностью. –Это еще почему?
– Только он один меня не бил.
На нее такое благородство шулера не произвело должного впечатления, – К тому же он проявил великодушие и дал мне еще неделю отсрочки.
– Великодушие тут ни при чем, – презрительно отмахнулась Грейс. – Просто ему хватило ума сообразить, что с мертвого они вообще ничего не получат.
– Да, это соображение тоже упоминалось, Рубен с трудом поднялся:
– А теперь я хотел бы Прилечь.
Грейс проводила его в спальню и не стала спорить, когда он улегся в постель, на которую она уже привычно смотрела как на свою собственную.
– Почему бы тебе не снять башмаки? – спросила она, потянувшись за сложенным в изножии постели одеялом.
– Не могу. У меня руки-ноги не гнутся. Ты мне не поможешь? Ах, сестра Августина, да вы просто ангел милосердия!
Вспомнив, при каких обстоятельствах он наградил ее этим званием в последний раз, Грейс стащила с негр башмаки, едва не оторвав их вместе со ступнями.
– А мне что прикажешь делать, пока ты тут приходишь в себя от побоев, которые сам же и заработал? – сердито спросила она. – Почему у тебя в доме нет никакой еды? Ты что, голодом меня решил уморить?
Рубен усмехнулся и тут же застонал: стянутая пластырем губа не располагала к веселью.
– За углом, на Сэнсом-стрит есть закусочная под названием «Бэлльз». Бутерброды с солониной, паршивое жаркое, неплохой мясной рулет. Меня там знают. Сошлись на меня, и тебя накормят.
У нее уже текли слюнки.
– Спасибо! А чем я буду расплачиваться? Рубен сделал величественный жест рукой:
– Пусть запишут на мой счет.
– Как скажешь.
Все еще не решаясь его оставить, она подтянула одеяло повыше и подоткнула с обеих сторон.
– Ну ладно. Надеюсь, с тобой все будет в порядке. Тебе ведь не нужна сиделка?
Оставшийся незаплывшим карий глаз весело подмигнул ей.
– Я справлюсь. Мне бы сейчас поспать немного. Спасибо за оказание первой помощи. Гусси. У тебя золотые ручки.
– Голова болит?
– Угу.
Это скорее всего от бурбона. Пить надо меньше.
Рубен провел пальцами по перебитой переносице и болезненно поморщился.
– Бурбон тут ни при чем. Ах да, Грейс, – спохватился Рубен, когда она уже направилась к дверям, – будь добра, разбуди меня не позже трех, ладно?
– А зачем?
– Ну… у меня все еще есть дела, – ответил он с важным видом.
Грейс прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди.
– Ну, разумеется, – проворковала она сладчайшим голоском, – тебе надо заглянуть в несколько почтовых отделений, пока они не закрылись. Надо же посмотреть, кто еще изъявил желание записаться в члены «Международного общества любителей литературы, науки и искусства», пока тебя не было в городе.
До чего же приятно было полюбоваться на его отвисшую челюсть! Радостное ощущение одержанной победы согрело ее до самых костей. Рубен долго созерцал ее в глубоком молчании.
– Ты взломала мой стол, – сказал он наконец. Грейс лишь скромно улыбнулась в ответ. Расслышав нотки почтительного удивления, даже восхищения в его голосе, она опять порадовалась.
– А чем ты его открыла, можно узнать?
– Отмычкой.
– Которая по чистой случайности было у тебя с собой?
– Должна же девушка заботиться о себе! Да нет, – усмехнулась она, увидев его вытянувшуюся физиономию. – Я изготовила ее специально для этого случая.
– Изготовила?
– Из пары шпилек.
– Я тебе не верю, – решительно отрезал Рубен. Грейс пожала плечами.
– Дело твое.
– Так не забудь, Гусси, разбуди меня в три часа. Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты вскроешь этот замок. Ты мне покажешь?
Она опять пожала плечами, потом потянулась.
– Если будет подходящее настроение. А теперь тебе надо хорошенько выспаться.
Она с преувеличенной осторожностью закрыла за собой дверь и удалилась, ступая на цыпочках.
