Марина Туровская - Пять дней сплошного цирка
Я, конечно, всех своих ребят на ноги поднял, с Иваном, тоже деловым человеком, связался, ищем. Только не верю я, что это Серега, не верю… И в ту яму, что ты сегодня угодила, я должен был попасть. Может, с этого момента что-то к лучшему изменится?
Я практически не слышала, о чем говорил Сига. Было приятно сидеть рядом с ним и не заканчивать разговор.
В кухню зашел огромный парень. Когда прораб и Сига выдергивали меня из кучи песка, он стоял в сторонке, наблюдал. Теперь вот решил вмешаться.
– Сигизмунд, ты как себя чувствуешь?
– Я? – Сига потянулся поцеловать котенка и ткнулся лицом в стол. Поднял голову. – Я чувствую себя совершенно пьяным.
– А эта не мешает?
Охранник кивнул на меня. Сига отрицательно покачал головой.
– Не-а. Она меня спасла. Она мне карму изменила.
– Ах, карму. Тогда, конечно. – Парень подошел к Сиге, протянул телефон. – Тебя.
Протягивая руку за телефоном, Сига внимательно посмотрел на помощника. По взгляду понял, что разговор серьезный. После первого «Алло» лицо его протрезвело. Он вышел из кухни, слушая телефонную трубку.
Настроение в доме изменилось, стало не до меня. Пора сматываться. А мне… мне хотелось остаться здесь до вечера, а ночью лечь рядом со спящим Сигой и заснуть, ни о чем не думая. Давненько у меня не было такого настроения. И охранник его тут же обломал.
– Ну, чего, мокрощелка приезжая, пора тебе на хауз.
Не отвечая на хамство двухметрового охранника, я надела босоножки, взяла шляпу и стояла на кухне, ощущая, что что-то забыла. Сига заглянул в дверь.
– Извини, срочные дела, сейчас люди приедут. А тебя до работы довезет мой шофер. Ты где работаешь?
– В цирке, – я приложила руку к груди. – Ей-богу.
– Верю. До встречи. – Сига исчез за дверью.
– Очень на тебя похоже. – Охранник взял меня за руку, вывел из дома.
Посадив в машину, он хлопнул себя по лбу.
– Подожди! – Забежал в дом и тут же выскочил с кругом колбасы в руках и ста долларами. – На!
Я выдрала у него свою колбасу, а сто долларов выкинула на ветер.
– Не надо меня унижать!
Через захлопнувшуюся автомобильную дверцу было слышно, что орал охранник.
– Дура! Это за котенка!
Стекло с моей стороны опустилось, я поманила охранника к себе.
– Котенок стоит сто рублей. Пусть Сига сам их отдаст.
Глава 6
Слова стали планом
В цирке мое отсутствие никого не взволновало. Ладочникова и Сергея я нашла на арене, они слушали жестикулирующего Володю.
Взаимопонимание у мужчин было полное. Сбоку, на бордюре, стояла двухлитровая бутыль пива и лежали очистки вяленой крупной рыбы на газетке. С одной стороны от пива сидел Сергей, с другой – Костя, а в сторонке лежала Матильда в кожаном наморднике.
Медведица чесала живот, и новый человек ее совершенно не интересовал, внимание было отдано рыбке, благоухающей на все шапито. Рыбка исчезала на глазах. Володя взял за хвост последнюю и, жуя, продолжал рассказывать.
– Как и большинство цирковых, начинал я с акробата. Лет семь колесил с группой, мечтал быть иллюзионистом. Но чего-то запил, и хотя равновесие держал, кости стали ломкие. То ключица треснет, то рука, то лодыжка. Тогда я начал ходить по битому стеклу и глотать огонь. Пару раз лежал закопанным под землей по три часа. Выдержал пять лет. А потом купил на вокзале сборник анекдотов, переделал их под наш цирк и двадцатый год коверного работаю. С Матильдой мне особенно повезло. – Володя вытянул тощую ногу и погладил ею Матильду по голове. Медведица счастливо хрюкнула. – Всю жизнь я был смешливым, а как стал коверным, так посерьезнел. Фрейда начал читать, Эммануила Канта…
Сергей с Костей чокнулись чашками с пивом, Володя подошел ближе, взял свою. Матильда встала, понюхала опустевшую рыбную газетку, завистливо вздохнула.
– Садисты, – сказала я. Сняла с руки круг колбасы, оторвала небольшой кусок и вложила его в пасть медведицы с подвижным намордником. – У меня новости есть.
В нашем штабе, то есть в моей бытовке, мы расселись по привычным местам. Я отложила шляпу, погладила кошку. Она и не заметиля отсутствия двух котят.
– Костя, как провел день?
– Вернулся из милиции перед твоим приходом. Бывший мой однокурсник Эдик с утра ждал моего визита. Обошелся мне дружественный обед в пятьсот рублей. Цены здесь замечательные. В Москве я бы выложил тысячи две. Представляешь, а Эдик уже майор.
Сергей вопросов не задавал, стеснялся. Я перебила Костю.
– Ближе к делу.
Ладочников достал из кармана какой-то план, разложил на столе.
– Вот обувная фабрика. Убийство произошло в административном корпусе. В нем же располагается проходная, уйти нетрудно. Милиция на месте обнаружила труп заместителя директора Петра Животинкина, пятна крови предположительно раненого охранника и пустой сейф. Точной цифры денег в сейфе никто не знал, кроме Петечки. Но секретарша, отпрашиваясь на обед, заглянула в кабинет и видела, что замдиректора перекладывал из своего портфеля в сейф пачки долларов не меньше чем на восемьдесят тысяч. Петечка наорал на секретаршу, и она тут же закрыла за собой дверь. Следы борьбы практически отсутствуют. Кровь отдана на анализы, пули на баллистическую экспертизу, отпечатки пальцев на компьютерную обработку.
Сергей, как школьник, поднял руку, прося разрешения перебить.
– Мне необходимо попасть на фабрику.
Костя дотянулся до хлебницы, достал старую упаковку сухарей.
– Были там наши ребята, ничего особенного. Я тоже зашел, смотрел. Все спокойно.
Сергей встал, взволнованно постучал пальцем по карте.
– Скажи, Костя, сколько занимает по площади плавильный цех?
– Какой плавильный? Там где резину варят?
– Не резину, а пластик. И не варят, а нагревают для формирования деталей. – Увидев наши поскучневшие взгляды, Сергей буркнул Косте: – Короче, внимательнее надо фабрику осмотреть. Там раньше всегда был закрытый цех, где гонят левый товар. Я сам туда пойду.
Ладочников хмыкнул:
– Ты же говорил, что два года здесь не был.
– Значит, любые изменения замечу сразу.
Костя, не слушая Сергея, продолжил рассказывать новости.
Оказывается, первый раз визит Сергея не прошел незамеченным. На секретаршу он произвел сильное впечатление своим «раскованным», как она указала в протоколе, поведением. Она же припомнила обещание Сергея прийти вечером.
Сергей пошуровал в хлебнице, достал последний сухарь.
– И еще охранник, когда разговаривал с врачами, сказал, что стрелял ты, Серега.
– Да я ему… Куда вы его дели? Я готов на очную ставку.
– Зато он не готов, – Костя развел руки и покаянно вздохнул. – Он исчез.
Лицо Сергея, и без того не поражающее красотой, вытянулось и приобрело выражение «чего-то я не понимаю».
