Би Дэниэлс - Преступление на ранчо Кардуэлл
— Нет. — Это был один из вопросов, что беспокоил её. Зачем, ведь столько времени прошло?
— Он, наверное, думает, что у него ещё есть шанс быть с тобой. — Лэнни встретился с ней взглядом.
— Ну, нет. — она подняла меню, буквы поплыли перед глазами. — Про какое особое блюдо Салли говорила сегодня?
Лэнни наклонился и опустил меню, чтобы увидеть её лицо.
— Мне нужно, чтобы ты была честна со мной, — попросил он, понизив голос, несмотря на то, что из-за погоды в ресторане была только пара людей, которые сидели в отдалении.
Она кивнула — в горле пересохло.
— Дана, я считал, что ты забыла Хада. Я думал, что после того, как он обидел тебя таким способом, ты никогда не захочешь его видеть. Я ошибаюсь на этот счет или…? — он взглянул куда-то в сторону — по выражению его лица, даже не оборачиваясь, Дана поняла, что Хад зашёл в ресторан.
Её сердце бешено забилось только при виде его. Она посмотрела, чтобы убедиться, что он один — опасаясь, что будет наоборот. Он был один. Ступив к барной стойке, Хад начал было садиться, но мгновенно передумал, увидев её и Лэнни.
— Хочешь за столик, Хад? — спросила Салли из-за стойки.
— Не-а, просто хочу бургер, — ответил он, повернувшись спиной к Дане и Лэнни. — Сегодня работаю допозна.
Дана вспомнила, что Лэнни говорил ей об этом. Откуда он узнал?
— Работаешь, ага, — заметила Салли, бросая взгляд на столик Даны. — Хочешь побольше картошки? — официантка издала смешок. — Папуля всегда говорил, если не буду хорошо учиться, то буду повторять эти слова. Он был прав.
— Не надо картошки. Просто бургер.
Хад сел за стойку, опустив голову и плечи. Дана почувствовала, как предательское сердце сжалось при его виде. Она считала, что мечтала видеть, как он страдает, хотела жестоко обидеть его — так же, как сделал он. Увидеть её на свидании с Лэнни было равносильно убийству. Ей бы радоваться.
Салли, должно быть, почувствовала, как ему неудобно.
— Знаешь, я могу прислать еду в офис, раз уж тебе нужно работать.
— Спасибо тебе огромное, — ответил Хад, быстро поднявшись — его облегчение было таким явным, что Дана расстроилась. Он положил деньги на стойку и, не глядя в её сторону, подтянул воротник куртки на шее, вышел в снежную бурю.
Порыв зимнего ветра пронёсся по ресторану и Хад исчез. Как и пять лет назад. Дана ощутила ту же пустоту, ту же ужасающую потерю.
— Мы не обязаны это делать, — заметил Лэнни, когда она развернулась к столу и к нему. Её сердце болело, а слезы жгли глаза.
— Прости.
— Пожалуйста, перестань извиняться, — огрызнулся Лэнни, затем смягчив выражение лица. — Мы с тобой провели слишком много времени, извиняясь за свои чувства.
— Мы можем поужинать как друзья? — спросила Дана.
Его улыбка не отразилась на взгляде.
— Конечно. Друзья. Почему бы и нет? Двое друзей просто ужинают.
Слова ударялись о Дану, словно брошенные камни. Гнев горел в глазах Лэнни, когда он поднял меню.
— Лэнни…
— Это твой день рождения, Дана. Давай не будем говорить ничего, что может его испортить.
Она почти рассмеялась. Её день рождения был испорчен с того самого момента, как она открыла глаза этим утром.
Заказав еду, они сидели молча, пока Салли не принесла салаты. Дана чувствовала себя ужасно по очень многим причинам. Она просто хотела закончить этот ужин. Спросив Лэнни о работе, ей хоть чуть-чуть удалось его разговорить.
Но к тому времени, как они покидали ресторан, темы для бесед уже закончились. Лэнни молчал по дороге обратно к ранчо. И не предложил проводить её до двери.
— Прощай, Дана, — сказал он и стал ждать, пока она выйдет из машины.
Встретившись с ним взглядом на мгновение, в свете дворового фонаря она увидела гнев, горящий в его глазах. Ей нечего было сказать. Дана открыла дверь.
— Спасибо за ужин.
Он кивнул, не глядя, а она выбралась из машины, торопясь пройти сквозь падающий снег к крыльцу, но затем обернулась, чтобы увидеть, как он уезжает.
И только войдя в дом, она вспомнила о подарке на кухонном столе.
Коробка размером с книгу в плотном переплете была обёрнута в красную фольгу. Сверху был прикреплен красный бант с биркой, на которой было написано «С днем рождения!». Она точно знала, что было внутри — и это давало весомое основание не трогать подарок. Но Дана всё же подняла коробку, разочарованная в себе.
Она почувствовала вес шоколада внутри, ощутила вес их потерянной любви. Она пыталась забыть Хада. Очень пыталась. Зачем ему надо было вернуться и напомнить ей обо всем — включая то, как сильно она его любила?
Всё ещё продолжала любить.
Все старые чувства обрушились на неё, как летний дождь, захлестнув сожалением.
Чертов Хад.
Она поставила коробку, услышав, как загремели шоколадки внутри. Не просто шоколадки, а самые насыщенные, замечательные, труднодоступные конфеты в мире. Они были темными и сочными, просто таяли на языке. Эти конфеты заставляли вас закрывать глаза и стонать — удовольствие как от секса. Но не от секса с Хадом. Ничто не могло быть лучше.
Заниматься с ним любовью было невероятным опытом — и Дана ненавидела его ещё больше за то, что напомнил ей об этом.
Зная её слабость, Хад нашёл эти чудесные конфеты и подарил их на её двадцатипятилетие — в ту ночь, когда предложил выйти за него замуж.
Она опустила взгляд на коробку и, словно дотрагиваясь языком до больного зуба, напомнила себе, как пять лет назад Хад её предал. Это сработало.
Схватив конфеты, она бросилась к мусорному ведру. Оно было пустым — только смятая открытка от сестры, которую Дана подняла с пола и выбросила. Она кинула коробку в чистый белый мусорный пакет, поражённая тем, как уместно открытка от Стейси и шоколадки от Хада оказались вместе в мусоре.
Конфеты снова загремели в коробке, упав на дно мусорки, и на мгновение Дана едва не соблазнилась. Кому будет плохо, если съесть одну? Или две? Хад никогда не узнает.
Нет, это как раз то, на что он рассчитывает. Что она не сможет устоять перед шоколадом — ведь было время, когда она не могла устоять и перед ним.
Рассерженно она хлопнула дверцей. Хад разбил ей сердце наихудшим из возможных способов и, если он думает, что сможет найти лазейку обратно, он глубоко ошибается.
Дана кинулась к телефону и позвонила в его офис.
— Алло?
— Не сработало, — треснутым голосом сказала она. Слёзы жгли глаза. Она смахнула их.
— Дана?
— Твой…подарок…Тот, что ты оставил, проскользнув в мой дом словно вор. Не сработало. Я выбросила конфеты.
— Дана, — его голос звучал странно. — Я не оставлял тебе подарок.
