Филлис Уитни - Лунный цветок
— Подожди минутку, Марсия, — сказал он, и голос его был удивительно нежным.
Она задержалась, настороженная его тоном и манерой речи. Он снял пальто, размотал шерстяной шарф, затем пошел и заглянул в гостиную.
— Угли там еще тлеют, — сказал он. — Если я их помешаю, ты не присоединишься ко мне на несколько минут?
Она последовала за ним в комнату, все еще неуверенная в его хорошем настроении, и стояла у камина, пока он разжег огонь и добавил угля из корзины. Потом он посмотрел на нее с той прежней ослепительной улыбкой, которую она помнила.
— Не сердись на меня, — попросил он. — Ты не можешь сказать, что я в чем-то тебя обвиняю. Это был не очень теплый прием, да? Но ты меня удивила, и я не знал, как справиться с ситуацией, когда увидел тебя здесь.
— Я знаю, — проговорила она. — Извини.
Ей хотелось подойти к нему, как раньше, чтобы он ее обнял и утешил.
Он со стуком откинул кочергу и встал перед нею — высокий, худой. Он легонько положил руки на ее плечи и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. До нее донесся слабый запах его трубочного табака, знакомый и тревожащий. Когда он коснулся ее губами, она не ответила, она чувствовала, что сейчас не время для ответных ласк.
— Я не знал, как получше со всем этим справиться, — сказал он. — Но у меня было время немного подумать.
Рядом с камином было старое кожаное кресло, потертое и потрескавшееся, и он пододвинул его и опустил ее в кресло. Она поджала под себя ноги и свернулась калачиком, в то время как Джером стоял возле мраморной каминной доски и изучал ее. Лицо его было в тени. Высокое зеркало позади него отражало темный мрачный силуэт его головы.
— Я не хотел обидеть тебя, Марсия, — сказал он наконец. — И Лори тоже.
Она молча ждала.
— Я не думаю, что тебе следовало сюда приезжать, — продолжал он, — но раз уж ты здесь, почему бы не провести несколько недель как можно лучше? Посмотреть Японию, вместе с Лори. Конечно, этот дом — твой дом. Делай, что хочешь, чтобы тебе в нем было удобно.
Было ясно, что он имел в виду. Ей следовало развлечься и отдохнуть, а потом вернуться домой и забыть о Джероме Тальботе. Забыть, что у нее когда-то был муж, и что она состояла в браке! Она, онемев, смотрела на него и чувствовала, что глаза ее полны слез.
С видимым усилием он подавил свое нетерпение.
— Ты всегда считала, что жизнь проще, чем она есть, Марсия. Иногда нужно принять факт, что все меняется. Это нечто такое, что может случиться с каждым. Наши пути расходятся.
— Я хотела бы быть вместе с тобой, — сказала она.
И вновь он стал жестким и далеким.
— Ты согласна на эти условия и останешься на некоторое время? — спросил он.
Она щурилась от яркого пламени камина, ослепленная блеском слез. Если она согласится, или сделает вид, что согласилась, она, по крайней мере, останется в Японии. В этот момент единственное, чего она хотела — остаться, быть рядом с ним.
— Я хотела бы остаться, — тихо произнесла она.
Он наклонился, чтобы взять ее руки в свои.
— Я рад, что ты будешь здесь. Ты веришь мне, дорогая? Мне кажется, в этом доме давно никто не смеялся. Я раньше любил слушать, как ты смеешься, Марсия.
Она робко улыбнулась ему, и в ней вновь шевельнулась надежда. Это было все, чего она хотела в настоящий момент — знать, что она ему не безразлична, что у нее будет время, чтобы вновь завоевать его.
Раз он начал вспоминать, то, возможно…
— Так-то лучше, — сказал он и коснулся одного из уголков ее рта указательным пальцем. — Я хочу, чтобы ты здесь хорошо провела время. Ты познакомилась с Нэн Хорнер, а через нее познакомишься и с другими людьми. Я принимаю мало участия в общественной жизни Киото. Но ты можешь как-нибудь вечером пригласить гостей или пригласить кого-нибудь на обед.
Она обрадованно кивнула. Если это та роль, исполнения которой он хочет от нее, она постарается сыграть ее как можно лучше.
Пройдя мимо нее к двери и пожелав ей спокойной ночи, он выключил свет в холле и пошел в свою комнату. Она еще долго стояла в темноте, вспоминая то время, когда он не оставил бы ее вот так одну. Трепещущей волной ее охватило желание, оно поглотило ее. Она так хотела его, так истосковалась по нему, что это потрясло ее. Это было хуже, чем тогда, когда их разделял океан — он был здесь, в соседней комнате, и она не могла пойти к нему.
Дом вокруг нее был чужим, темным и холодным. Где-то в глубине его раздался удар по барабану — как будто кто-то случайно задел его, убирая.
VI
Наступил март. Снег все еще лежал на вершинах гор, но на улицах и на крышах Киото его уже не было.
Внутри японской виллы ничего не изменилось, и Джером оставался вежливым, но далеким. Марсия обнаружила, что его распорядок дня был неопределенным. Иногда он работал в лаборатории — или она считала, что работал, — но было в этом что-то странное.
Когда он впервые приехал в Японию, он вложил часть своего личного капитала в сотрудничество с двумя или тремя японскими учеными, активно занимающимися исследованиями в области ядерной энергии. С энтузиазмом и волнением писал он об этом отцу Марсии. Она предполагала, что это было продолжением исследований и экспериментов, которые он проводил в Штатах перед войной, та работа, на которую его первоначально вдохновил ее отец. В научных журналах начали появляться статьи, написанные Джеромом Тальботом в Японии. Было несколько газетных публикаций об этих «экспериментах в Киото», но постепенно новости прекратились, статей больше не было, и Джером перестал упоминать о своей работе в письмах домой. Казалось, что теперь он утратил свою прежнюю цель и стимул, и пресекал любые попытки с ее стороны что-либо узнать о его работе.
Все это беспокоило ее. Она помнила его увлеченным наукой, безразличным ко всему, что не касалось его работы. Теперь, кажется, он не придерживался распорядка в том смысле, в каком она помнила, и она чувствовала его страдание, причину которого не могла понять. Были дни, когда он закрывался в своей комнате и выходил только для того, чтобы поесть. Были вечера, когда он покидал дом, не говоря о своих планах, она не знала, куда он пошел.
Однако, несмотря на свою глубокую озабоченность, она не была полностью несчастлива в этой новой жизни. Она не была ему совсем безразлична, и не раз ловила в его глазах блеск, значение которого не могла понять. Все, о чем она просила — это разрешение остаться, быть рядом с ним. Она была убеждена в том, что если только она останется здесь достаточно долго, она сможет вновь добиться его. Он не может не помнить сладость прошлого, так, как ее помнила она.
