Элейн Каннингем - Алиса
— Я же сказал тебе, что не поднимался к ней. К тому же я был в доску пьян. Ты ведь знаешь, как работает мозг у пьяного?
— Честно говоря — нет. Если верить Шекспиру, то желание сохраняется, а вот возможность утрачивается. Такая участь тебя постигла?
— Нет. Черт побери, Алиса, неужели ты не понимаешь, как на меня подействовала вся эта заваруха?
— Я пытаюсь, — терпеливо произнесла она.
— Неужели ты не можешь выбросить из головы эту чертову женщину? Главное — найти ключ.
— Мне трудно выбросить из головы эту чертову женщину, Джонни.
— Но — ключ, Алиса! Это единственное, что имеет сейчас значение. Мы должны во что бы то ни стало отыскать его.
— Почему?
— Господи, неужели мне опять надо все тебе повторять? Через полчаса они будут здесь.
— И — если ты не отдашь им ключ?
— Они не остановятся ни перед чем, Алиса. Ни перед чем, повторяю тебе.
— Мне кажется, Джонни, ты принимаешь эту историю слишком близко к сердцу. Что бы ни лежало в этом сейфе, это их дело, а не твое. Ты ведь не украл у них этот ключ.
— Не вижу особой разницы.
— А я вижу.
— Мы сидим и теряем время, когда надо искать ключ! — взвыл я. — Куда он мог запропаститься?
— Искать его бесполезно, — спокойно сказала Алиса. — Я помню совершенно точно, что положила его вот сюда. Мы оба здесь искали. Ключ пропал. Кто-то его взял.
— Кто?
— Я не знаю, Джонни. Меня не было дома несколько часов, а дверь оставалась, как всегда, открытой. Ключ мог забрать любой желающий.
— Почему ты не заперла эту чертову дверь?
— Потому что мы никогда её не запираем, Джонни. Ты это прекрасно знаешь. И не надо на меня кричать. Если ты боишься этих людей — давай позовем полицию.
— Нет!
— Из-за того, что ты боишься, не обвинят ли тебя в убийстве этого старика… коменданта концлагеря? Как его звали?
— Шлакман.
— Да. По-моему, Джонни, это какой-то бред. Кому может втемяшиться в голову, что ты способен столкнуть человека с платформы подземки? Полицейские ни на минуту тебя не заподозрят.
— Еще как заподозрят! — выкрикнул я. — И почему ты всегда так во всем уверена? Вот — полюбуйся!
Я бешено зашелестел страницами газеты, пока не распахнул её на нужном развороте.
— Вот! Они нашли свидетелей, которые покажут, что видели, как я его столкнул. Вот, читай — здесь все написано черным по белому. Да и Энджи с Монтесом не станут сидеть сложа руки.
Прочитав заметку о происшествии в метро, Алиса произнесла:
— У них есть и другие свидетели, которые расценивают случившееся совершенно иначе.
— Замечательно! Значит, я пойду под суд и стану уповать только на показания свидетелей. Блеск! Вам с Полли только этого и недоставало. Представляешь, какая участь её ждет? Моего папочку посадили в тюрьму по подозрению в убийстве, хотя он ни в чем не виноват, но он уже скоро выйдет на свободу… На какую жизнь ты обрекаешь ребенка?
— Джонни, ты все извращаешь. Ты никого не убивал. К тому же, если верить твоим словам, то Шлакман был настоящим чудовищем.
— К сожалению, моя дражайшая жена, в этой стране за убийство святого и чудовища карают одинаково.
— Но ты никого не убивал!
Я устало шлепнулся на стул и обхватил голову руками.
— Я уже больше ни в чем не уверен — словно нахожусь в каком-то бесконечном кошмарном сне. Мне где-то довелось прочитать, как полицейские, арестовавшие какого-то бедолагу, состряпали от его имени признание вины, а потом обрабатывали несчастного до тех пор, пока он сам не подписал свой смертный приговор. Мне кажется, что примерно то же самое может случиться и со мной. Если они накатают признание и насядут на меня, то я не выдержу. Я уже сам ни в чем не уверен. А вдруг, я и в самом деле столкнул его? Кто знает.
— Джонни, ты совершенно нормальный человек, находящийся в здравом уме. Поэтому ты все отлично знаешь. Ты его не толкал. Ты не был знаком со Шлакманом. Даже не слыхал про него. И у тебя не было ни малейших оснований, чтобы его ненавидеть. Тебе абсолютно нечего опасаться, Джонни. Ты тут ни при чем…
— Ты не знаешь этих людей. Ты не видела ни Энджи, ни Монтеса. Они способны на все.
Алиса ласково погладила меня по голове.
— Бедный Джонни. У тебя волосы совсем мокрые. Ты и впрямь натерпелся.
— Ничего, переживу как-нибудь.
— Ну, конечно. Джонни, может быть, я все-таки вызову полицию? Мне кажется, я должна это сделать, но против твоей воли я звонить не буду.
— Я не хочу связываться с полицией, — пробормотал я.
— Хорошо. Попробуем найти другой выход.
— Какой? — безнадежно спросил я.
— Поищем ключ, например. Он должен быть где-то здесь. Давай обыщем весь дом. Комнату за комнатой. Если ключ здесь, то мы непременно найдем его.
Я посмотрел на Алису и выдавил улыбку.
— Алиса…
— Что?
— Не нужно меня успокаивать. Не сейчас. Мне необходимо найти ключ.
— Мы найдем его, Джонни.
— Нет, не найдем. Сама знаешь, что не найдем. Ты ведь положила его на стол, верно?
Алиса кивнула.
— А теперь его нет.
— Да, Джонни, теперь его нет.
— Значит, кто-то зашел в дом и взял его. Искать его бесполезно. Ты, в отличие от меня, с ума не сходишь и прекрасно это знаешь.
Алиса задумчиво посмотрела на меня и снова кивнула.
— Да, Джонни, ты прав.
— Забавно, — сказал я. — Я вот сижу здесь и жду, пока в дверь позвонит Энджи. Вместо того, чтобы просто взять — и удрать. По-детски.
— Это ведь наш дом, Джонни.
— А мне хочется побыть ребенком. Я спрашиваю себя, почему бы не попробовать подраться с ним? Но, беда в том, что я совсем не умею драться, во всяком случае, с таким как он. Потом я начинаю размышлять, не взять ли мне нож? Или — кочергу? Жалею, что в свое время не обзавелся пистолетом. Но — что бы я с ним сделал? Хватило бы у меня храбрости пристрелить Энджи? Или кого-нибудь другого? Как можно застрелить человека? Просто прицелиться и нажать на спусковой крючок?
— Нет, Джонни, ты не сможешь застрелить человека.
— Тогда какого черта я тут торчу? Дожидаюсь, пока придет Энджи и изувечит меня? Или — убьет? Пистолет он не носит. Он довольствуется кастетом и консервным ножом. Кто-то рассказал мне, как мало остается от человека после того, как над ним поработает Энджи. Ах, да — это же был Шлакман. Да, Шлакман.
— Шлакман?
— Да, но не тот старик, что погиб под колесами поезда. Странно, что я забыл тебе рассказать об этом. Как-то из головы вылетело. Сегодня утром мне позвонил на работу незнакомый человек, который назвался Шлакманом. Гансом Шлакманом. Он сказал, что старик доводился ему отцом. А потом рассказал, чего добивается Энджи с помощью кастета и консервного ножа.
