Рамона Вингейт - Плененное сердце
Я не помню следующие дни. Джейсон приносил лекарства, менял компресс, кормил бульоном. Он был рядом все эти ужасные ночи и заботился о Робин, провожал ее в школу и готовил еду.
Наконец, утром четвертого дня я пришла в себя.
Джейсон принес завтрак в постель. Как благодарить его за то, что он сделал? Он посмотрел на меня серьезно:
— Единственное, что я хочу, это заботиться о тебе и Робин всю оставшуюся жизнь.
Впервые за три дня я вспомнила о письме священника и решении, которое еще не приняла в отношении Эда.
Джейсон взял мою руку и сжал ее, затем подошел к столу и вернулся с конвертом. Сразу же вспомнив почерк, я поняла, что письмо от Эда. Мои руки начали дрожать.
— Я вернусь позже. Пусть у тебя будет возможность прочитать это без свидетелей. Позже мы поговорим, — сказал Джейсон спокойным голосом.
Глава шестнадцатая
Казалось, в доме стояла гробовая тишина или сердце так сильно стучало, что заглушало все вокруг, когда я открывала конверт.
Письмо на четырех страницах, исписано мелким почерком. Я никогда не получала писем от Эда, потому что практически не разлучалась с ним. Не было потребности в переписке.
Когда я начала читать, то поняла, что этого Эда я раньше не знала.
«Дорогая Эми, — писал он, — я не уверен, что хватит сил отправить это письмо. Просто не смогу это сделать после того, что причинил тебе.
В последнее время я стал посещать вечера, которые проводятся специально для заключенных.
Сначала не было желания посещать их, и я отказывался. Хотя эти встречи необязательные, но для меня все казалось принудительным в этом месте. Я лежал в камере и обдумывал, что разрушил твою жизнь и жизнь Робин. Все перемешалось в голове. Тогда я сильно испугался, Эми. Да! Я, Эд Каммингз, который думал, что имеет ответы на все вопросы, и держал мир за горло. Я испугался, потому что боялся сойти с ума, опуститься на дно или повеситься на решетке, как это сделал один заключенный несколько дней назад.
Но если бы это случилось, то это стало бы возмездием за мои поступки. У меня хоть кто-то был, а у этого парня — никого. По крайней мере, есть ты, Эми. Ты единственная важна для меня в этом мире. Возможно, раньше я не осознавал этого. Ты мне была необходима, и я всегда это доказывал. Хотел, чтобы у тебя было все, чтобы ты утопала в богатстве. Потому что лучшее, что осталось в жизни — это ты. Бог свидетель, сколько мучительных часов я провел в раздумьях. Я думал только о тебе. Ты постоянно являлась мне во сне. Твоя походка, твои разговоры. Я помню все: как пахнут твои ароматные волосы, лицо по утрам, как у маленькой девочки, — мне не хватает тебя, дорогая, я тоскую так сильно, что ты не можешь себе представить.
Иногда, думая о нашей жизни, встаю и хожу по камере часами. Особенно, если вспоминаю тот день, когда прогнал тебя. Можешь ли ты простить за все то, что было раньше?
Здешний психолог говорит, что мы настолько неразделимы, что нас ничто не может разлучить. Я заблуждался, порвав с тобой. Я привык командовать, быть первым.
Высказать все намного проще, чем написать. Только сейчас я начал понимать, что заставило меня стать таким жестоким. Некоторые из наших парней могут разглядеть то, что я даже не мог предположить. Однажды ночью один из них сказал, что я веду себя вызывающе и меня стоит отдубасить. Он спросил, били ли меня когда-нибудь? Отец бил, когда мать рассказала о моих провинностях. Тогда я хотел побыстрее повзрослеть. Но не проводить жизнь как отец, приходя домой с изнурительной работы, доставать банку пива и смотреть телевизор изо дня в день. Сейчас я осознаю, что это, возможно, и извело мать.
Я всегда старался сделать нашу жизнь лучше. Помнишь, какой у нас был дом? Живописный дворик, вымощенная кирпичом дорожка, электрические фонари, почтовый ящик в виде маленького домика. А помнишь Рождество? Дом горел разноцветными лампочками, как Диснейленд, Елка огромная, со множеством подарков. Мать всегда считала рождественские елки пустой тратой денег, и не разрешала отцу приглашать друзей домой. Поэтому мне всегда нравилась мысль о доме, где было бы полно людей и выпивки.
У меня была самая привлекательная жена, она носила лучшую одежду. Я тогда ни о чем не жалел. Сейчас я сожалею о многом. Если бы иметь шанс все исправить.
Я с ужасом вспоминаю о Робин. У меня есть маленькая фотография. Она почти вся потрепалась, так как я часто смотрю на нее. Эми, у нее твои глаза, большие серо-зеленые, с такими же длинными пушистыми ресницами. Она будет красавицей, как мать. Я помню ее ямочки на щечках. Они еще остались? Наверное, у нее уже выпали молочные зубы. Когда я вспоминаю обо всем, что потерял, готов разбить стены головой, пролезть через окно и посмотреть, где сейчас ты и Робин.
Наверняка, тебе уже надоело читать. Извини, Эми. Пишу снова в тысячный раз, прости за все. Я никогда не повторю ошибки. Ты можешь поверить, когда я выйду отсюда, то буду совершенно другим. Единственное, что осталось, — это вера. Я знаю от мистера Дикса, моего адвоката, что ты не вернула документы о разводе. Тюремный священник говорил, что ты писала ему. Я боюсь обмануться мечтами. Я верю, что ты продолжаешь любить меня. Когда отсижу срок и выйду на свободу, станем жить вместе.
Мне нужно только твое согласие, и я сделаю все возможное. Я буду лучшим мужем и отцом, клянусь тебе, Эми, никогда не сделаю того, что могло бы опозорить тебя.
Я боюсь отправить это письмо. Если ты скажешь нет — что будет со мной? Когда я прогнал тебя, то потерял все ценное в жизни. Позволив увезти Робин и забыть меня, я оказался не прав. Если ты примешь меня обратно, будешь ждать, ты не пожалеешь. Я люблю тебя, Эми, очень сильно. Я это понял только сейчас.
С любовью, Эд.»Я отложила письмо, откинулась на подушки и закрыла глаза. Человек, который написал это, был новый Эдди. Эд никогда не смотрел на себя со стороны, не контролировал свое поведение и не объяснял свои действия. Теперь я могла забыть о безнадежности, которую ощущала, но никогда не выражала во время нашего супружества. Казалось, он осознавал то, что мы не решались обсудить, когда жили вместе.
