Карина Тихонова - Солнце ночи
Альберт шумно перевел дыхание и откинулся на спинку дивана.
— Я бы написал об этом книгу, — заметил он. — И назвал ее так: «Искусство грабить дураков».
— Да, — сказала я после минутной паузы. — Ловко он это провернул.
— Поэтому я вам и говорю: держите с ним ухо востро! Обманет артистически, так что и претензии предъявлять будет не за что!
— Буду иметь в виду, — сказала я.
Отодвинула пустую чашку, поднялась с кресла и распрощалась с новым знакомым.
Глава 6
Я поднималась по лестнице на второй этаж, а сама раздумывала над всем, что сегодня узнала.
Да, странный город, очень странный. Кто бы мог подумать, что тут кипят такие страсти! То, что Макаров весьма непростой и скользкий тип, я поняла сразу. Хотя история, рассказанная Альбертом, очень интересная. Макаров не просто хитрый и талантливый деляга, но и талантливый человек. Золотые монеты, сделанные по образцу античных, вполне могли быть делом его рук. А что? Если он действительно правнук знаменитого ювелира Рахумовского, то мог унаследовать фамильный талант!
С Макаровым все более-менее понятно. А вот чем занимается мой новый знакомый Альберт Синицкий? Как-то очень обтекаемо он мне представился: кандидат искусствоведения. Вполне возможно, что он действительно кандидат искусствоведения, но это еще ни о чем не говорит. А может, говорит о многом. Эти подводные раскопки, которые он спонсирует, скорее всего, и являются источником доходов. В местный музей они передают находки, не имеющие большой ценности, а дорогие вещи наверняка продают коллекционерам. Сначала я подумала, что античные монеты с затонувших греческих кораблей попали в галерею Макарова именно таким путем, но сейчас начала в этом сомневаться. Синицкий говорил о Макарове с искренней неприязнью. Обычно так говорят о конкурентах.
Интересно, Макаров увлекается дайвингом? Если увлекается, то все становится на свои места. Сам добывает сувениры, сам их реализует. Ну а Синицкий волнуется, как бы Макаров не перешел ему дорожку и не нашел что-то стоящее.
Видимо, таков расклад местного археологического сообщества. Все ищут, все находят, все продают и покупают, только государство, как всегда, не при делах. Можно только гадать, какие потрясающие вещи скроются навсегда в частных коллекциях.
Я вошла в свой номер и зажгла свет. Пока меня не было, горничная навела здесь порядок. Покупки, разбросанные по всей комнате, были аккуратно сложены, платья висели в гардеробе, туфельки переместились в обувной шкаф. На журнальном столе в вазе благоухали свежие розы. Я вдохнула полной грудью сладкий наркотический аромат и на мгновение закрыла глаза.
Фантастическое место, — снова пронеслось у меня в голове. — Хорошо здесь. Интересно, кто содержит такое дорогое заведение? Кто хозяин?
Однако долго размышлять над этим вопросом я не стала. Положила ноутбук на стол, уселась в кресло и принялась просматривать содержимое.
Как мне и сказал Макаров, в ноутбуке содержались каталоги всех крупных частных галерей. Я так увлеклась просмотром, что забыла о времени. И невольно вздрогнула, когда телефон напомнил о себе деликатной трелью.
Я оторвалась от монитора, с недоумением уставилась на оживший аппарат. Кто может мне звонить? Знакомых в этом городе у меня пока нет.
Телефон продолжал звонить, и я сняла трубку.
— Вас беспокоит шеф-повар, — сказал знакомый голос. — Екатерина Алексеевна, я очень волнуюсь.
— А что произошло?
— Вы не обедали, — обиженно напомнил шеф-повар. — А я так старался, так старался!
— Извините, были дела в городе, — сказала я. Честное слово, меня эти реверансы уже немного напрягают!
— Но вы же не пришли на ужин! — застонал Антон. — Екатерина Алексеевна, разве можно так к себе относиться? Погубите здоровье!..
— А разве пора ужинать? — удивилась я и посмотрела на часы. Половина десятого! А я и не заметила, как время пролетело! — Сейчас спущусь. Только, пожалуйста, ничего жирного!
— Мы же договорились! — укоризненно заметил повар и положил трубку.
Я закрыла крышку ноутбука, одернула платье и направилась к двери. Последний раз фразу насчет испорченного желудка произносила моя мама лет десять назад. И то всего один раз. Потому что поняла: это бесполезный разговор. Дочка давно выросла и сама решает, когда и как портить свой желудок. Я вышла из номера и пошла по коридору. Горели боковые бра, вокруг было пусто и тихо. Я дошла до поворота, ведущего к лестнице, и вдруг заметила, что дверь справа отворена. Я остановилась, украдкой огляделась по сторонам.
Пусто. Я медленно потянула на себя ручку двери и заглянула в чужой номер. Двигало мною вульгарное, но простительное бабье любопытство: хотелось получше рассмотреть обстановку. Но стоило мне сунуть свой длинный нос в номер, как мысли тут же разлетелись в стороны.
В центре комнаты, раскинув руки, лежал человек. Я справилась с испугом, перешагнула порог и позвала дрожащим голосом:
— Эй! Вы меня слышите?
Мне никто не ответил.
Я подошла к человеку, лежавшему на полу, присела на корточки, приложила руку к его шее. Теплая. И пульс есть. Выходит, человек жив.
Я взялась обеими руками за плечо незнакомца и с усилием перевернула тяжелое тело на спину. Взгляду открылось бледное юношеское лицо с закрытыми глазами и страдальчески сведенными бровями.
Это был мой сегодняшний знакомый, Игорь Лавров. Бедный мальчик! Не зря мне показалось, что он нездоров! Я внимательно осмотрела его с головы до ног. Никаких пятен крови на одежде, никаких царапин, синяков или следов нападения. Похоже, он просто потерял сознание. Я осторожно похлопала Игоря по щекам. Закрытые веки чуть дрогнули.
— Игорь! — позвала я.
Мальчик не ответил.
Я заметила, что его рубашка застегнута доверху. Воротник врезался в шею и мешал свободно дышать. Я торопливо расстегнула верхние пуговицы, развела края рубашки и вдруг заметила, что шею Игоря кольцом охватывает какая-то металлическая цепь. Я наклонилась. В гладкую молодую кожу врезались жесткие чешуйчатые пластины.
Это было украшение. Тяжеленькое украшение, такое и здоровому человеку на шею не повесишь. Странная работа. Никогда не видела, чтобы кожа рептилии была имитирована так искусно. И металл странный, белого цвета. Но это не золото и не платина…
Я осторожно раздвинула края рубашки на ключицах парня. Здесь тяжелые чешуйчатые звенья цепи утолщались, расширялись и превращались в змеиную голову. Пасть змеи была широко раскрыта, а в ней мерцал огромный черный камень. Два верхних змеиных зуба надежно удерживали его на месте.
