Анна Дубчак - Смертельный поцелуй
– Вот уж чего не знаю, того не знаю…
Спустя некоторое время они уже входили в просторную квартиру. Илья Владимирович открыл дверь, ведущую в комнату, и сказал:
– Это спальня Анжелики. Думаю, что вам хотелось бы остаться одной, чтобы без смущения все рассмотреть. Тем более что сегодня здесь уже был один следователь.
– Был? – Ей стало не по себе. – И кто же?
– Сапрыкин.
– Понятно. – «Надо было его предупредить, чтобы взял меня с собой… А вдруг он нашел что-то…»
Спальня Анжелики представляла собой уютное бело-розовое гнездышко. Все, начиная от портьер и кончая покрывалом на кровати, дорогое, но безвкусное. Письменного стола у нее, конечно, не было. Зато был трельяж, забитый до отказа косметикой и духами. Большой светлого дерева шкаф ломился от нарядов. «Почти как у меня. С той лишь разницей, что она все это носила, а я хожу в джинсах…» У этой женщины не было даже записной книжки («Если, конечно, ее не взял Сапрыкин»). Зато в парчовой косметичке Наталия обнаружила крохотную записку, при виде которой пришла в полный восторг: «Женя Ал. 25-58-48». Коротко и ясно. Это же был телефон ее будущего зятя, Жени Альбаца. Наталия достала блокнот, чтобы сверить с теми данными о Жене, которые дал ей Илья Владимирович. Телефон, как это ни странно, совпадал. А она почему-то думала, что… «А почему бы не позвонить ему?» И Наталия, примостившись на краешке роскошной кровати, покрытой малиновым шелком, взяла к себе на колени телефон и набрала номер. Но ей никто не ответил. Она снова заглянула в блокнот: Дом артистов, кв.14. «Надо бы его навестить, справиться, как здоровье после потрясения, вызванного смертью любимой невесты…»
Не найдя больше ничего интересного, она вышла в прихожую и спросила у Ильи Владимировича, которого нашла причесывающимся перед зеркалом, имеется ли у них в доме телефонный справочник. Он протянул ей старую, с пожелтевшими страницами увесистую книгу, очевидно, заново переплетенную.
В комнату Светланы Наталия вошла уже с этим справочником. Оставив его на письменном столе, она метр за метром обошла комнату, разглядывая каждую книжку на полке, каждую безделушку, открывая шкаф и роясь в письменном столе. Бартоломей был прав: комната была прямо-таки нафарширована драгоценностями. Но почему тогда ни одной побрякушки она не нашла у Анжелики?
Наталия спросила об этом у хозяина.
– Все очень просто. Анжелика хранила свои драгоценности в моем кабинете, в сейфе…
– А вы уверены, что они до сих пор там?
– Утром, во всяком случае, были.
Она вернулась в комнату. В письменном столе Светланы она нашла лишь тетради с записями лекций экономического колледжа, куда, по словам отчима, Света поступила в прошлом году по великому блату, да учебники по экономике. Просмотрев на книжной полке книги в красивых обложках, Наталия поняла, что Светлана до них даже не дотрагивалась, они были совсем новые. Разглядывая ее косметику, она отметила, что ее у нее гораздо меньше, чем у матери. И подобрана она была более системно, из чего можно было сделать вывод, что Светлана разбиралась в косметике лучше, не увлекаясь ею патологически, как мать. Косметика была для нее средством ухода, как ни странно, в основном за телом, ногами… И духи у нее были более изысканные, нежные…
На стене над кроватью висел большой фотопортрет Светланы: белокожая шатенка с большими темными глазами и маленькими носом и ртом. Несколько кукольное личико, но в общем-то довольно милое.
Наталия внимательно осмотрела комнату, пока не нашла наконец то, что искала. Отделение в шкафу для сумок. «Это летние сумки… Белые, розовая, светло-зеленая…» Вмарте с такими ходить еще рано. Но в сумках-то и могло остаться нечто…
Однако в них, кроме конфет, денег, телефонных жетонов, носовых платков и губной помады, ничего не оказалось. Тогда она развернула одну конфету и от неожиданности тут же уронила ее, «Так вот какие конфеты любила девочка Света». Она разглядывала лежащий на ладони прямоугольничек из серебристой фольги: запечатанный презерватив. «Зачем он девственнице? На всякий случай?» Наталия развернула все конфеты и везде обнаружила презервативы. Один из них она спрятала в карман, чтобы показать Сапрыкину для возможной передачи на экспертизу.
– Ну что, нашли что-нибудь интересное?
«А что, если интимная жизнь Светланы никак не связана с ее убийством? Тогда зачем лишний раз чернить ее имя?»
– Ничего… Только конфеты… прошлогодние… Ни тебе дневников, как у подростков, ничего… У нее были подруги?
– Да, одна. Ее зовут Маша. Мария. Она живет прямо через стенку. Если хотите, я ее позову.
– Хочу. – Это была хорошая новость: девушки, которые не ведут дневников, обычно выбирают себе в исповедники самых близких подруг.
Бартоломей ушел, а она осталась одна. Позвонила еще раз по телефону Альбаца, но там снова не ответили. Затем позвонила Соне домой спросить, не пришел ли Игорь. Но он сам взял трубку:
– Ты где?
– Я выполняю важное задание. Приеду – расскажу. Если хочешь, прихвачу тебе по дороге пива.
– Прихвати. Но главное, возвращайся скорее домой.
– Все, целую. – Она растроганно улыбнулась и как-то особенно ласково положила трубку на место.
Но Бартоломей не шел, и Наталия начала беспокоиться. «Что он там, заговорился? Уж не расчленили ли его соседи? Маша-людоедка, а что, звучит…»
Она поставила замок на предохранитель и вышла из квартиры. Позвонила в соседнюю дверь, но ей никто не открыл. Тогда она взялась за ручку и вдруг почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Ей было хорошо известно это чувство: страх, замешанный на присутствии смерти…
Дверь поддалась, и Наталия поняла, что случилось что-то необратимое. А что может быть необратимее смерти?
Она вернулась в квартиру Бартоломея, взяла сумку, достала из нее маленький пистолет и зарядила его. И уже более решительно вошла в соседнюю квартиру, темную и зловещую, с неясными бликами в дальней комнате…
Она зажгла свет и чуть не закричала, увидев приближающуюся к ней высокую фигуру человека. Это был Бартоломей.
– Господи, как вы меня напугали… Куда же вы делись? И почему у вас такое лицо? Что случилось?
– Лампочка перегорела, – сказал он странным голосом. – Сначала горела, а потом, когда я вошел к ней в спальню, раздался маленький взрыв… Понимаете, Наташа, я, похоже, влип… Машу задушили. Она лежит в своей постели… Как я теперь докажу, что это сделал не я?
– Ах вот вы о чем… Я не знаю, а вдруг вы и впрямь удушили свою соседку? Можно мне на нее взглянуть?
Илья Владимирович смерил ее ледяным взглядом, как если бы она предала его.
– Идите вперед, – сказала она сухо и достала пистолет. – Если хотите, чтобы я была вашей союзницей… Я помогу вам только при условии, если вы сейчас пойдете первым…
