Ильгиз Хабибянов - "Ярмо" для жулика
Так прошло два месяца. Юра, Повар, Бугульма Илья сделали за это время тридцать две тысячи, Грицко один сорок тысяч. Собравшись накануне игры деньги поделили, Илья взял семьдесят, а Грицко - двадцать.
- Встречаемся завтра в десять вечера, здесь внизу от вас первый поворот,- сказал Грицко и, не став ждать ответных соображений, ушел.
На следующий день без пяти десять Грицко подъехал на черной "Волге". На заднем сиденье сидели двое мужчин. Остановившись возле ожидающих парней, все вышли из машины.
- Знакомьтесь, это Муса, а это Руслан,- представил Грицко своих попутчиков. Чечены были высокого роста и грузного телосложения, у обоих то ли от возраста, то ли от природы выделялись животы. Но несмотря на свое тучное телосложение, они двигались легко.
- Это и есть Интендант? - сказал тот, которого именовали Мусой, протягивая широченную ладонь и улыбаясь добродушной улыбкой.
Илья поздоровался, также дружественно улыбнувшись. Муса ему понравился своей искренней натурой, которая была налицо, и это вселило в него уверенность. После того, как все познакомились, Грицко подробно ввел их в курс дела.
- Повар с Интендантом пойдут первые, игра будет кварталом ниже в большом доме из красного кирпича с зелеными воротами. Через десять минут подойду я вместе с Мусой и Русланом. Они ни за что не догадаются, что я буду играть в паре с Интендантом, поэтому, Илья, не упусти момент. С этой минуты спуску не давай ни на йоту. Далее, не дай себя спровоцировать на драку. Если будут оскорбления в твой адрес, терпи. Муса и Руслан будут наготове, и, если что коснется, то они с ходу встрянут. Дальше: Бугульма и Юра подъедут на машине в одиннадцать, один будет в машине, другой в кустах на повороте сверху. В багажнике два пистолета-автомата марки "Узи" и Калашников, а в бардачке - два люгера с глушителем и прибор ночного видения. Сидите наготове, если что, действуйте на свое усмотрение, в зависимости от того, как сложатся обстоятельства. И в заключение тридцать штук, независимо от того проиграем или выиграем. Руслану и Мусе. Вопросы есть?
- Нет, ответил Повар за всех и с Ильей пошел вниз.
Спустя десять минут игроки сидели за круглым раздвижным столом, Илья внимательно рассматривал игроков. Нуржан был крепкого телосложения, но низкого роста, глазки карие и маленькие, как у змеи, он сидел справа от Ильи, слева восседал худощавый мужчина лет сорока, с острыми чертами лица и с холодящим душу взглядом, по прозвищу Алмаз, после него - Грицко, а напротив - с горделивой осанкой худощавый и длинный с волнистыми седыми волосами, зачесанными назад, и с одним стеклянным глазом, отчего над единственным оком всегда поднималась бровь, сам Хачик. Далее - толстый брюнет с поросячьими глазками, Семен Иваныч, на вид ему было не больше тридцати пяти. И последним был здоровяк Стас из Тамбова. В отличие от игры на майдане здесь по одному телохранителю стояло за спиной каждого игрока. Начав разглядывать их, Илья только теперь увидел Шерстяного за спиной Хачика. Тот стоял в солнцезащитных очках в черной оправе, жуя жевательную резинку, отчего его и без того квадратные челюсти выглядели массивными, из-под коротких рукавов рубашки выглядывали мускулистые загорелые руки. Илья повернулся и посмотрел на сзади стоявшего Повара и заметил беспокойство в хорошо ему знакомых глазах, они с Шерстяным неотрывно смотрели друг на друга.
- Я предлагаю уяснить некоторые детали,- заговорил Хачик.- Игра крупная, поэтому тузы будут старшими, шестерки и рамки не пляшут, также тузы и джокер к рамкам. Потолок десять штук. Если кого не устраивает, может поправить.
- Потолок сделаем сорок, но при нем вскрывать,- предложил тамбовский.
Все единогласно его поддержали, и на этом были установлены правила сегодняшней игры.
Первым сдал Семен Иваныч. Ставка была по сто рублей. Стас прошел сотней, Нуржан также прошел, Илья кинул две сверху, Алмаз спасовал, Грицко накинул тысячу, остальные тоже спасовали, и Илья, покрыв тысячу, вскрыл карты, у него было двадцать, а у Грицко с трех. Колода была порвана и выброшена в урну. Грицко тасовал, Илья тем временем поднял свой кейс и, открыв его, выложил подле себя пять пачек сторублевых купюр, каждая достоинством по десять тысяч рублей. Игроки смотрели на него как волки на теленка, отбившегося от стада. Он же, поставив кейс на пол, сделал бесстрастное выражение, после чего внимание игроков переключилось на Грицко.
Не успел Грицко сдать, как Хачик бросил пять тысяч в банк, объявив темный проход, что обязывало тех, кто не будет пасовать, проходить не менее десятью тысячами. Сам же Хачик при желании дальнейшей игры обязан был последним покрыть свои пять и дать дальше, если это требовалось. Семен Иваныч прошел десятью, тамбовский дал десять тысяч сверху, Нуржан также положил двадцать, Илья добавил еще десять, Алмаз, Грицко и Хачик пасовали. Семен Иваныч добил двадцатью свои, тамбовский побил десять, и Нуржан десятью вскрыл. У него было два туза, Илья вскрыл туза с десяткой вини и джокера, объявив тридцать два. Остальные свои карты бросали в банк, не вскрывая, да и всем было ясно, что три туза в двух руках и джокер решают исход игры. С этого конца Илья сорвал сто двадцать пять тысяч, включая свои. И, сдав карты, взглянул на Грицко, что означало делать решающую варку. Грицко взвинтил тридцатью тысячами, у него было тридцать очей, Хачику Илья тоже сдал тридцать, он также прошел, остальные спасовали, и Илья покрыл тридцать. Свара, у троих по тридцать очей. Хачик взял новую колоду, и, перемешав, никого не спросив, раскидывал на туза. Хотя по правилам должен был раскидывать Илья, но Интендант молчал и с презрением смотрел на наглую физиономию Хачика.
Банк посчитали грубо: девяносто тысяч. Вварились все, за исключением Грицко. Хачик, естественно, кинул туза себе и сдал карты.
Двести семьдесят тысяч в банке, большинство присутствующих первый раз в глаза видели такие деньги, и по азартной натуре все пошли на риск. Вварившиеся играли ва-банк. Семен Иваныч сидел без очей и досадно прошел штукой. Тамбовский кинул потолок, выгребая последние сорок две тысячи, остался с одной, Нуржан с улыбкой также положил сорок, отлично зная, что карта у напарника, и деньги не уплывут. Илья и Алмаз также прошли, Хачик покрыл, так как Семен Иваныч с первого потолка спасовал и сидел душевно разбитый. Первым открыл Хачик тридцать два очка, воцарилась гробовая тишина, слышно было лишь прерывистое тяжелое дыхание, и игроки один за другим дрожащими руками покидали карты на центр стола прямо в банк. Только Илья сидел, так и не посмотрев карты. Хачик расплылся в самодовольной улыбке, и Илья посмотрел на свои две десятки и вальта. Повара, стоявшего сзади, пробил пот, брови судорожно задергались. Илья, свернув карты, раздвинул три туза. У Повара чуть глаза из орбит не вылезли, всякое он видел в своей жизни, но подобный трюк впервые. Хачик тем временем протянул руки, чтобы сгрести банк, сказав:
