Нора Робертс - Я выбираю тебя
– Давно не был на побережье, – соврал Слейд. Джессика прищурилась.
– Нет, дело не в этом, – пробормотала она, – и я никак не пойму, откуда у вас такая таинственность.
Она раздраженно откинула волосы со лба, а ветер, словно играя, сдул их ей прямо в лицо.
– Ну что ж, дело ваше.
Слейд обиженно поднял камешек и кинул его в волны.
– А мне непонятно, что заставляет вас быть столь подозрительной.
– Любопытной, – поправила она, немного удивленная его упреком. – Всего лишь любопытной. Вы интересный человек, Слейд, и, возможно, именно потому, что очень о многом умалчиваете.
– А что вас интересует, моя биография?
– И так легко обижаетесь.
Тут он буквально набросился на нее.
– Не давите на меня, Джесс.
Ей понравилось, что он назвал ее уменьшительным именем – так звал ее только отец. И ей понравилась его ярость тоже. Она пробила первую брешь в его броне.
– А если я не послушаюсь?
– Тогда я дам сдачи, я человек невежливый. Джессика рассмеялась:
– Да, черт возьми, даже очень невежливый. И что, вы хотите меня оскорбить?
Она пыталась вывести его из себя. И сейчас почему-то не задумывалась, что особенного из этого выйдет. Тоненькая, сильная, с развевающимися от ветра волосами, она стояла прямо перед ним. Глаза у нее были золотые. Нет, так просто ее не проймешь. Она не из тех, кто обижается по пустякам. Слейд решил, что слова требуют доказательств. Уже обнимая ее, он все твердил себе, что это по долгу службы. А ее лицо выражало ожидание и согласие одновременно. И никаких опасений. Проклиная ее, он жадно впился в ее рот.
Поцелуй был таков, каким он его себе представлял. Губы мягкие, ароматные, податливые. Она таяла в его руках, как воск, хотя он грубо терзал этот нежный рот. Можно утонуть в блаженстве этого поцелуя. Прилив отдавался шумом у него в голове. Ему даже почудилось, что он стоит в приливной волне, а песок то и дело уходит у него из-под ног. Он прижал ее к себе крепче.
Грудь ее была теперь так близко, искушая и дразня. Дотронься, попробуй! Но вся его сила была вложена в этот поцелуй. Руки Джессики скользнули по его спине вверх, продлевая наслаждение. Голова у него закружилась, и он отшатнулся. С долгим прерывистым вздохом Джессика положила голову на его плечо.
– Я почти задохнулась.
Он все еще обнимал ее. Он хотел разжать руки, но сейчас, когда ее волосы щекотали его щеку, он засомневался, что сможет это сделать. Джессика взглянула на него – она улыбалась.
– Дышать полагается носом, – наставительно объяснил Слейд.
– Но я об этом как-то забыла. «И я тоже», – подумал он.
– Тогда сделайте глубокий вдох.
И так же крепко, так же смятенно Слейд снова приник к ее губам. На этот раз она уже не была пассивна. Теперь Джессика предъявила свои требования. Губы ее разомкнулись, и ответный поцелуй стал ищущим, и дразнящим, и обещающим. Он застонал, сердце бешено застучало. Джессику охватило неотступное, алчное желание. На свете существовал только он – его руки и губы. И больше ничего было не надо. Еще никогда никто не желал ее с такой силой. И она все чувствовала с ним наравне. Даже когда он был груб, ей это нравилось, и она старалась быть такой же. Возбуждение – нет, это слабо сказано, желание – ничего не выражающее слово. Джессика ощущала безумие, взрыв энергии, который мог быть укрощен только обладанием.
"Держи меня!» – хотелось ей крикнуть, а ее пальцы отчаянно вцепились в его волосы: «Возьми меня! У меня еще никогда так не было, и я не вынесу, если ты меня оставишь!» Она вытянулась струной, изо всех сил прижалась к нему, предлагая и требуя одновременно. Он, конечно, сильнее ее – она чувствовала его бугристые, твердые мышц», но желание переполняет их одинаково. Ее тело страдало, беззащитное и в то же время могущественное, как никогда.
"О, покажи, на что ты способен, – мысленно заклинала она, отуманенная желанием. – Я так долго ждала, чтобы наконец вкусить настоящей страсти».
Чайка прокричала над головой, и крик подействовал на Слейда так, словно его окатили ледяной водой. Черт возьми, что он делает? Слейд оттолкнул от себя Джессику. Из-за одного безумного поцелуя он утратил все: чувство долга, достоинство, разум. Черт возьми, впору спросить, что она делает с ним. Вот стоит, смотрит на него: щеки пылают от страсти, глаза потемнели. Влажные губы распухли. Дышит тяжело и прерывисто.
– Слейд! – хрипло сказала она и потянулась к нему.
Слейд грубо перехватил ее руку, прежде чем она успела до него дотронуться.
– Вам лучше уйти.
Теперь его глаза не выражали ничего. Они были снова совершенно непроницаемы. Они глядели на нее, будто ничего не происходило, будто взрыв страсти ей привиделся, а были только чайки, море, песок да обычная прогулка с собакой. С минуту она ничего не могла понять. Смятение, поднявшееся в душе, буквально смыло все мысли. Он подвел ее к краю, к той тонкой, еле различимой черте, а потом грубо отшвырнул назад, словно она, Джессика, ничего для него не значит. Жаркий румянец стыда залил ее лицо. За стыдом последовал гнев.
– Будь ты проклят, – прошептала она и бросилась по лестнице, ведущей к дому, перескакивая сразу через две ступеньки.
Джессика тщательно оделась. Только прикосновение шелка к коже могло хоть как-то успокоить уязвленную гордость. Повертевшись перед большим, до полу, зеркалом, она одобрительно кивнула. Покрой платья был прост, если не считать неожиданно глубокого разреза на спине, кончавшегося немного ниже талии. Ее не волновало, что она выбрала это платье, думая больше о Слейде, чем о Майкле. Цвет соответствовал настроению – глубокий по тону царственный пурпур. Она закрепила волосы двумя бриллиантовыми заколками. Каскад пшеничных локонов обрушился на спину, оставляя лицо открытым. Выглядит она прекрасно. И посмотрим, кто кого. Джессика схватила вечернюю сумочку и направилась к лестнице.
Слейд был в гостиной. Он затягивал шуруп в чиппендейловском комоде. Орудовал он очень уверенно. Джессика вспомнила, как он отчаянно, самозабвенно обнимал ее.
– Да вы мастер на все руки, – констатировала Джессика.
Он взглянул на нее, нахмурился и судорожно стиснул отвертку. «Какое право она имеет выглядеть вот так?» – подумал он мрачно. Платье облегало ее, как перчатка, и, судя по походке, она прекрасно отдавала себе в этом отчет. Слейд яростно повернул отвертку, хотя надобности в этом уже не было.
– Бетси жаловалась, что шуруп разболтался, – пробормотал он.
– А я и говорю, вы мастер на все руки, – сказала она бесшабашно. – Хотите выпить? Я смешаю мартини.
Он стал отказываться, но посмотрел на нее и понял, что зря. Гладкая, тонкая спина была совсем голая. Когда она потянулась к бутылке вермута, шелк соблазнительно зашуршал. Слейд задохнулся от желания, словно его ударили в солнечное сплетение.
