Патриция Гэфни - Лили (Том 1)
– Благослови тебя Господь, Лауди, тащи его сюда, пока я еще не околела с голоду!
Лауди вытащила украденное лакомство из кармана фартука и подошла к постели. Да, Лили проделала немалый путь: еще месяц назад ей легче было бы пойти на виселицу, чем украсть хоть медный грош у своего злейшего врага. Теперь же ежедневное воровство Лауди, таскавшей из буфета то яблоко, то кусок бисквита, представлялось ей суровой необходимостью, обыденным и закономерным подвигом выживания: вот так солдат на поле боя, не стыдясь и не раздумывая, стреляет в своих врагов, чтобы не быть убитым самому. Лили впилась зубами в честно поделенный пополам трофей, наслаждаясь терпким яблочным соком, брызнувшим в рот, и мурлыча от удовольствия.
– Мне начинает казаться, что краденые яблоки слаще обычных, – вздохнула она, закрыв глаза для полноты ощущений.
– Уж это точно, – с набитым ртом подтвердила Лауди.
– И все-таки ты ужасно рискуешь. Если миссис Хау тебя поймает, ты можешь потерять работу.
– Небось не поймает. Не бери в голову. Ты с ней говорила сегодня? Насчет аванса?
– Да.
– Ну и как? Она отказала?
– Да.
– Я так и знала!
Лили откинулась на подушку, вспоминая свой разговор с миссис Хау, произошедший несколькими часами ранее. Она очень тщательно выбрала время в надежде, что экономка будет в наилучшем расположении духа, когда уютно устроится в своей собственной маленькой гостиной после ужина, состоявшего (в отличие от перловой похлебки и пирога с ливером, которыми довольствовались все остальные слуги) из копченой лососины, жареной бараньей лопатки с каперсами и зеленого горошка в лимонном соусе.
– Чего тебе надо? – буркнула миссис Хау в своей обычной неприветливой манере.
Лили изложила свою просьбу: небольшой аванс в счет жалованья, которое она начнет получать, когда все ее долги будут наконец выплачены. Мрачное предсказание Лауди полностью сбылось: лучше бы ей было поберечь горло.
– Думаешь, ты лучше всех, да? Тебе не терпится сбежать отсюда поскорее? Хочешь распушить хвост перед господами? Думаешь, ты им ровня? – Черные бульдожьи глазки экономки налились ядом. – Я тебе скажу, как выбраться отсюда, дрянная девчонка. Придется тебе заработать свое жалованье, как все мы зарабатываем, как Господь Всемогущий нам заповедал: в поте лица своего, трудами рук своих. Ибо сказано: “Кто взалкал богатства, потерял душу свою”. – Подленькая улыбочка поползла по лицу экономки после этих слов, ничуть не меняя общего злобного выражения. – Я даже готова тебе помочь. Дам тебе сверхурочное задание, если хочешь побыстрее заработать. Можешь начать с ковров на первом этаже. В конце каждого дня, когда все остальные дела будут сделаны, поручаю тебе скатать ковер, вытащить его во двор, повесить на веревку и выбить из него пыль. Потом я, разумеется, проверю и буду платить тебе по полпенни за каждый, если останусь довольна.
– По полпенни! Но… Я даже поднять его не смогу без посторонней помощи!
– А это уж твоя забота. И не вздумай позвать кого-то из других служанок себе в помощь, эта работа будет поручена только тебе и никому больше. Ну как? Принимаешь или нет? Больше ты от меня ничего не дождешься. Что скажешь? Думай быстрее, у тебя еще дел полно.
Лили пришлось проглотить слезы обиды.
– Вы же знаете, мне это не по силам!
– Вот и ступай себе. Иди работай, нечего на меня глазеть. И помни: слуги должны трудиться от чистого сердца, а не из-под палки, “с трепетом и в страхе Божьем, не людям угождая, но Господу Нашему”.
– Гнусная старая свинья, – деловито заметила Лауди, проглотив последний кусочек яблока и облизывая пальцы. – Я же тебе говорила, только даром время потеряешь!
– Она меня недолюбливает, Лауди.
– Она никого не любит.
– Да, но.., мне кажется, меня она ненавидит. Лауди скорчила гримаску, но спорить не стала. Лили беспокойно заворочалась под простыней, чувствуя, как на нее в который раз волной накатывает отчаяние. Проведя в Даркстоуне несколько недель, она ни на йоту не приблизилась к выходу из затруднительного положения, в котором оказалась. Ее жалованье за первый месяц свелось к нулю, а теперь она оказалась кругом в долгу не только перед миссис Хау, но и перед Лауди, задолжав ей за мыло, зубной порошок, чепец и фартуки. Ей давно уже следовало обратиться за сведениями к миссис Траблфилд, своей соседке в Лайме. Надо было узнать, что сталось с Роджером Сомсом: жив он или нет? Если да, что он намерен предпринять в отношении ее? Оповестил ли он власти? Может, ее уже разыскивают? Будет ли он по-прежнему утверждать, что она воровка? А может, он каким-то чудом опомнился и из христианского милосердия простил ее за невольное участие в случившемся?
Последнее представлялось маловероятным, но, будучи неисправимой оптимисткой, Лили не желала сбрасывать со счетов такую возможность. И все же она боялась написать миссис Траблфилд и узнать правду: ей не хотелось впутывать эту добрую женщину в свои трудности, вынуждая ее солгать и сделать вид, будто она не знает, где Лили, если, не дай Бог, ее начнут допрашивать. В сотый раз Лили обругала себя за бегство. Время было ее единственным союзником, и ей ничего другого не оставалось, как цепляться за наивную надежду на то, что в один прекрасный день все каким-то образом уладится само собой.
– Уф, – пропыхтела вдруг Лауди, садясь в постели. – В этой печке сам дьявол потек бы, как сальная свечка. Слушай, Лили!
– Что?
– Пошли купаться.
– Нам нельзя.
– Это еще почему? Мы пойдем не на море, а на озеро. Разве ты никогда не была на Пиратском пруду? Никто нас там не увидит, проскользнем тихо, как мышки.
– Это слишком опасно! Если нас хватятся, считай, мы уволены.
Но в ту же минуту она представила себе, как приятно было бы искупаться в прохладной озерной воде.
– Ну-с, идете вы или нет, мисс Заячий Хвост, я пошла купаться. – Лауди рывком сбросила с себя застиранную ночную рубашку и принялась через голову напяливать платье. – Ни сорочку, ни корсет надевать не буду. Ой, какая я буду чистенькая и свежая минут через десять! Как вернусь. Лили, непременно тебе расскажу, как что было, так что ты ничего не потеряешь.
– Ну ладно, – проворчала Лили, вылезая из посте ли и нащупывая в темноте свое платье. – Но если нас поймают, ты будешь виновата!
– Да не поймают нас! Выйдем через двери в библиотеке хозяина, спустимся с утеса по каменным ступенькам, никто ничего не заметит. Ну пошли!
Даркстоун-Мэнор, стоявший на вершине широкого зеленого мыса, выходил фасадом на север, в противоположную сторону от моря. Террасные сады позади дома спускались вниз на сотню ярдов до самой гряды утесов, смягчая мрачность общей картины. Извилистая тропа длиною в милю огибала мыс в обоих направлениях. У подножия крутых ступеней, ведущих к морю, начиналась вторая тропа, убегавшая направо. Она вновь поднималась, огибая темный сосновый лес, и заканчивалась у внутреннего водоема, так называемого Пиратского пруда: его неглубокие воды отделяла от моря широкая полоса белого песка. Возле озера было удивительно тепло и тихо, совсем не так, как на берегу беспокойного, покрытого белыми барашками Ла-Манша. Лили и Лауди разделись в тени тянувшихся цепью высоких черных валунов, рассекавших надвое песчаный пляж.
