Анна Малышева - Разбитые маски
– Да замолчи ты!
– Молчу, – неожиданно кротко ответила Камилла. – Но ты меня попросил кое о чем…
– Сама знаешь, что внакладе не останешься, обед за мой счет, – отрезал Илья. – Ради бога, замолчи!
Ольга слушала, не встревая в разговор. Ей казалось, что эти двое говорят о чем-то таком, о чем она не имеет ни малейшего понятия. Камилла снова достала пудреницу, слегка коснулась пуховкой выступающих скул. Придирчиво огляделась по сторонам, ждала, когда принесут десерт. Илья ничего не ждал, у него было такое застывшее лицо, как будто его заморозили в холодильнике и только что вынули, чтобы он немного оттаял. Он пытался улыбнуться, но ничего не получилось.
– Что происходит?
Она услышала свой голос как будто со стороны. Камилла вопросительно подняла брови:
– Я лично жду десерт.
– Илюша, что с тобой? – Ольга больше не слушала эту женщину.
– Ничего особенного. – Илья наконец увидел ее. – Просто устал. Жара…
– От чего это ты устал? – бесцеремонно перебила Камилла. – Бумажки подписывать или стакан поднимать? Я даже знаю, с кем ты пил! Теперь кондиционер точно не починят!
– Ты не могла бы уйти отсюда? – неожиданно обратился к ней Илья. Голос у него был усталый и злой. Теперь Ольга не верила своим глазам – как она могла так обмануться! Пьян? Трезв как никогда! От него совсем не пахло, Илья сидел прямо, а его глаза… Они были усталыми, почти больными, но ни в коем случае не хмельными.
– Что ты сказал? – недоверчиво переспросила Камилла.
– Я говорю, что тебе лучше бы уйти, – повторил Илья. – Тебя ждут люди.
– Никуда не двинусь, пока не съем десерт, – решительно объявила женщина. Она возмущенно взмахнула вилкой, которую все еще держала в руке. Ольге показалось, что она хотела ткнуть ею Илью, но вовремя остановилась. – Вот съем и пойду.
Как хочешь. – Он обреченно встал, оглядел грязные тарелки и выложил на стол несколько купюр – Надеюсь, этого хватит. Оля, пойдем.
Она молча последовала за ним. На выходе не выдержала и обернулась. Камилла сидела бледная, злая и вертела в руках скомканную салфетку. Ольге показалось, что глаза женщины мокры, но тут ее мог подвести рассеянный, неяркий свет ресторанного зал.
Они вышли на улицу. После кондиционированной прохлады и полутьмы день казался обжигающим. Ольга сощурилась. Она едва поспевала за Ильей, тот решительно двинулся вверх по улице, не дожидаясь, пока его догонят.
На углу, возле светофора, они наконец поравнялись. Ольга слегка запыхалась. Она самовольно взяла спутника под руку, Илья при этом чуть повернул голову:
– Наглая баба!
– Я?!
– Она, конечно. Видит, что людям не до нее, но сидит, ждет продолжения шоу. Жирная гадина!
– Зачем же тогда… – Она торопливо пошла рядом с ним. Загорелся зеленый свет, они перешли улицу. – Зачем ты вообще ее ко мне прислал? Я бы дождалась тебя и так. Она ведь была твоей…
– Ну да, крутили любовь, – отрезал он, – Ты думаешь, для нее это что-то значит? Расстроилась, когда тебя увидела? Да у нее на сегодняшний день несколько любовников сразу. Что такое сантименты, она не знает.
– И все-таки. – Ольга с трудом приноравливалась к его широким, быстрым шагам. Приходилось почти бежать. – Это было не совсем удобно. Мне, во всяком случае.
Он не ответил. И тогда она решилась спросить, что с ним все-таки случилось:
– У тебя такое лицо!
Неожиданно Илья остановился Повернулся к ней, потер ладонью щеку. Его глаза стали растерянными, как будто до сих пор он двигался в лунатическом сне, а теперь проснулся посреди уличной толпы, не понимая, как тут оказался.
– Да? – переспросил он. – В самом деле? – И без перерыва добавил:
– Знаешь, мне, наверное, лучше будет от тебя переехать.
Он зачем-то посмотрел на часы и медленно двинулся дальше. От неожиданности Ольга остановилась. Переехать?
– Ты так на меня обиделся? – жалобно спросила она, догоняя его. Эта странная погоня на многолюдной улице походила на дурной сон. – Неужели все из-за того, что я не захотела ехать на курорт?
– Какой курорт? – искренне удивился Илья. – Ах, ты об этой глупости… Вовсе не из-за этого. Ты была права, разве я могу тебе указывать, куда ехать, что делать. Ты была совершенно права.
«Обиделся, и очень сильно, – поняла женщина. – Какой же он ранимый! Никогда бы такого не подумала!» Она пришла в отчаяние. Обидеть лучшего друга, единственного человека, который действительно хотел и мог ей помочь! Который уже столько сделал для нее! Который, в конце концов… Только прошлой ночью…
Она схватила его за руку:
– Но послушай, я прошу прощения! Я была не права, нервы развинтились! И я очень благодарна за все, что ты для меня делаешь!
– Да не о чем говорить!
– Ты не можешь вот так просто взять и уйти! Илья сильно, почти до боли сжал ее пальцы. Его рука была влажной и горячей.
– Езжай домой, – хрипло сказал он. – У меня сегодня еще столько дел! Вечером постараюсь забрать вещи, но ты особенно меня не жди. Могу и не успеть. Увидимся на днях, ладно?
Ольга подумала, что сейчас заплачет. Вот так нелепо все кончается? Так кончается долгая дружба, едва начавшийся роман? Что же у нее останется, если этот мужчина тоже уйдет, исчезнет? Опять пустота, сводящая с ума тишина по ночам, слишком широкая постель, одиночество, страшное чувство заброшенности, беззащитности? Он едва снял с ее плеч тяжелый груз и тут же взвалил его обратно. Ольга даже не успела перевести дух. Не прошло и двух суток, как она опять осталась одна…
– Прошу тебя, – почти беззвучно сказала она, толком не зная, о чем собирается просить.
Но Илья уже не слушал, он отпустил ее руку и теперь быстро удалялся, мелькая за спинами прохожих. Он почти бежал, полы его легкого пиджака развевались. Ольга стояла у обочины. Ладонь была еще влажна от его рукопожатия, во рту пересохло, в левом виске проснулся лихорадочный, частый пульс. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока не потеряла из виду.
Глава 4
Ольга едва переставляла ноги, они онемели, в ступнях появилась горячая, стреляющая боль. С того момента, когда Илья исчез, она бродила по городу, не останавливаясь, без цели, без намеченного маршрута. Куда ей было идти? Отправляться домой она не хотела. Одна мысль о столкновении с рабочими, которые с утра оккупировали квартиру, приводила ее в отчаяние. Денег не было, а значит, она не могла зайти в кафе, дать усталым ногам передышку. Напроситься к кому-нибудь в гости, позвонить знакомой? У нее не было настроения кого-то видеть, о чем-то говорить. Хотелось молчать, ни о чем не думать и плакать… Но разве заплачешь в толпе, где на тебя устремлено столько глаз!
