Индира Макдауэлл - Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви
Райский сад вокруг совершенного здания с изящными минаретами… И надписи на воротах подтверждали: здесь вход в рай…
Белый – цвет траура в Индии, но Тадж-Махал белый не только поэтому, однажды, сидя на балконе башни Ясмин, Шах-Джехан показал дочери на другой берег Джамны:
– Вон там будет моя усыпальница. Точно такая же, только черная.
– Ты не хочешь лежать рядом с мамой?! – ахнула девушка.
– Хочу, но не могу. Она в тысячу раз лучше и чище, пусть это будет ее усыпальница.
Самый совершенный в мире комплекс назвали Тадж-Махалом. Говорили, что Тадж – это сокращенное от Мумтаз, падишах ничего не объяснял, это его право…
Он пришел сюда только в сопровождении Джаханары, долго стоял, глядя на отражение Тадж-Махала в воде, поднялся в саму усыпальницу и лежал ничком на саркофаге Арджуманд… Джаханара молча плакала в стороне.
– Любимая, мой отец Джехангир сочинил для своей Нур-Джехан поэму о любви, прочесть которую не успел и за несколько часов, столько в ней было слов. Я тысячу раз говорил тебе тысячи слов, но, видно, недостаточно хорошо при жизни, если ты решила покинуть меня. Я не мастер сочинять стихи, достойные тебя и способные рассказать о силе моей любви, которая только крепнет с годами. Я спел другую поэму – в камне. Тысячи людей поняли мою любовь и мою боль и создали райский сад и твою усыпальницу такой, чтобы любой, кто увидит ее, понял – это память о великой любви. Аллах позволил мне сделать это.
Земная жизнь падишаха оказалась на тридцать пять лет длиннее жизни его любимой. Все эти годы он создавал памятник их любви – сначала строил великолепный Тадж-Махал, потом гранил алмаз в виде сердца. И то, и другое оказалось совершенным, иначе и быть не могло, потому что совершенна сама любовь.
Готовый Тадж-Махал не увидела Сати.
Ее зверски убили, вырезав сердце. Падишах приказал привезти тело подруги его жены в Агру и похоронить в специально построенной усыпальнице рядом с Арджуманд.
Архитектор не рискнул возводить еще одну усыпальницу на территории Тадж-Махала, тем более Сати не была царской крови, ей определили место рядом с Западными воротами. Узнав об этом, Шах-Джехан разъярился, но Джаханара успокоила отца:
– Сати всегда берегла маму, пусть охраняет и сейчас.
Ее больше тревожило другое: когда хоронили Сати, у ее усыпальницы Джаханара увидела человека, лицо которого показалось смутно знакомым. Такое забыть трудно – через его левую щеку тянулся огромный шрам. Джаханаре было не до человека со шрамом, но посреди ночи она вдруг проснулась от ужаса – увидела это лицо там, в Бурханпуре, и еще трехпалую руку, грозившую им.
– Отец, это он убил Сати!
Падишах поинтересовался:
– Ты знала о «Чатри Кали»?
– О чем?
– Это поклонники богини Кали в ее худшем проявлении. Сати хоть и была раджпуткой, когда-то принадлежала к их обществу. А потом ради принца Хосрова стала мусульманкой. Ей не простили…
– А… маме почему грозили?
– Маме угрожал фиранг. С этой бедой еще предстоит бороться Даре Шикоху.
Слова Шах-Джехана о Даре Шикохе означали, что он не изменил своего решения сделать именно Дару наследником.
Джаханара не стала больше расспрашивать об убийцах Сати, тем более отец сказал, что поручил разыскать человека со шрамом Аге-Хану.
– Отец, ты не боишься, что сбудутся мамины слова, и братья сцепятся за власть?
– Боюсь. Но я ничем не могу помочь Даре, если он сам не справится. Даже посадив его рядом с собой или вместо себя на трон, я не защищу Дару от Аурангзеба. Это самая страшная трагедия власти – борьба за нее между теми, кто должен защищать друг друга.
Люди Ага-Хана поймали фиранга и приволокли его во дворец. Он смотрел на Джаханару одним глазом, второй заплыл.
– Жаль, что тогда слон не взбесился, – сказал он, смеясь. – Мы бы убили вас раньше.
– Что плохого вам сделала Сати?
– Она предала богиню Кали!
– Кали богиня индусов, при чем здесь вы, фиранг?
– Я тоже поклонник этой богини. Она любит кровь, и я люблю.
Ага-Хан возмутился:
– У меня немало родственников-индусов. Они никому не вырезают сердца, даже если поклоняются богине Кали.
– Это не настоящие поклонники. Ваш падишах построил красивый храм, наступит время, и он станет храмом нашей богини.
Джехан, не выдержав, выхватил саблю. Голова с глубоким шрамом на левой щеке покатилась с плеч, а Джехан прошипел:
– Никогда усыпальница моей жены, храм моей любви, не станет храмом богини смерти! Никогда!
Вытерев клинок и вернув его в ножны, он коротко приказал:
– Выбросить его тело собакам!
На следующий день он приказал Ага-Хану вызвать из Раджастана одного из Сингхов, только сделать это тайно.
Через две недели Джехан беседовал с Джай Сингхом, позаботившись, чтобы никто не подслушал. В тот день родился Орден Хранителей, о котором Сати хоть и не знала, но невольно оказалась причастной к созданию.
Трагедии сопровождают почти каждую смену власти, даже если наследник назван заранее. Обязательно находятся те, кто с этим не согласен.
Джехан не удивлялся тому, что сыновья стали воевать друг с другом за власть, причем сцепились все четверо – Дара, Шуджа, Аурангзеб и даже младший Мурад. Им было все равно, кого назвал наследником отец, падишах был болен, а потому пришла пора показать свою силу. Джехан возмущался лишь тому, что это произошло при его жизни.
– Я еще жив, а они уже зубами рвут друг друга!
Даже когда стало ясно, что падишах вовсе не собирается умирать, свара не прекратилась.
– Джаханара, словно меня уже нет!
Но его действительно не принимали в расчет, много лет занимаясь строительством и украшением Тадж-Махала, Шах-Джехан забыл наказ жены: не допустить борьбы за власть сыновей, и сам дал им в руки армии. Он знал, что Дара слабее, не склонен воевать, не любит армию. Аурангзеб, наоборот, вырос в седле и ауде, спал и ел с мечом в руках, гордился шрамом, полученным в бою. Отцу бы насторожиться, но он думал только о покинувшей его любви. В результате на юге у Аурангзеба оказалась сильнейшая армия, справиться с которой не смог не только Дара Шикох, но и сам падишах.
Аурангзеб не стал ждать, когда снова заболеет или умрет отец, – разбил братьев поодиночке и посадил теперь уже бывшего падишаха под замок.
Когда Шах-Джехану принесли в дар от Аурангзеба голову Дары Шикоха, падишах прошептал:
– Арджуманд, я не выполнил своей клятвы и твоей просьбы, наши сыновья убивают друг друга ради власти…
А почему бы и нет, у них был хороший пример, их отец так же поступил даже со слепым Хосровом и его новорожденным сыном, рожденным наложницей уже после гибели принца. И несчастного Шахрияра избавили от мучений проказы коротким взмахом меча. Все повторяется… Не об этом ли предупреждала Шах-Джехана его любимая Арджуманд?
