Кей Хупер - Волшебное зеркало
— Почему он постоянно носит грим?
— Потому что ему так хочется. Может быть, он не может по-настоящему улыбаться без грима. Еще не может, во всяком случае, — она продолжила путь.
Чуть помедлив, Гедеон последовал за ней. Это ему не слишком нравилось. Он хотел, чтобы будущее цирка осталось в стороне, не задевая их отношений, а Мэгги все время ставила его на середину сцены. Он не пытался отогнать сострадание к этим людям, которое начал ощущать, но понял, что к нему подкрадываются другие чувства, которые могут ему помешать.
Это место значило для нее очень много. Он не знал, насколько, но это его интересовало. Достаточно ли много для того, чтобы Мэгги вмешалась в процесс продажи? Она показала ему индивидуальность этих людей, им всем в самом деле некуда больше идти, но что, если он проигнорирует эмоции и примет логичное решение продать цирк? Будет ли ее следующим ходом предложение самой себя в обмен на гарантию сохранения «Страны Чудес»?
Как много в ее загадочном облике принадлежит изменчивому хамелеоновскому лицу актрисы?
Гедеону не хотелось об этом думать, не хотелось верить в то, что объект его страсти имел какие-то корыстные цели, что вся ее загадочность и таинственность была лишь искусной уловкой. Но так как у него было слишком много вопросов и слишком мало ответов, сомнения начали одолевать его.
— Твой мир стал выглядеть слишком мрачно, — заметил Гедеон.
— Нет, не мир. Этот мир — убежище от мрака.
— А от чего убежала ты, Мэгги? — ему нужно было знать ответ на этот вопрос.
— От скуки летних каникул, — в нескольких футах от палатки Мэгги едва удержала равновесие, когда в нее врезался мальчишка в возрасте Шона. — Куда ты так спешишь, Бастер? — спросила она спокойно, отрывая его от себя.
Тот посмотрел на нее фарфорово-голубыми глазами с выражением ангельской невинности на лице.
— Я не делал этого. Клянусь, это не я!
— Не делал чего?
— Бастер!
Ребенок зажмурил один глаз в комичной гримасе, когда из палатки раздался сердитый оклик, и подавленно пробормотал:
— Я не забыл положить вчера бумагу для Александра, но он, должно быть, съел ее. Или, может быть, Шон стащил, чтобы подстроить мне гадость. Скажи маме, что я не забыл, пожалуйста, Мэгги, — он посмотрел на нее таким жалобным взглядом, от которого, казалось, могло разорваться сердце.
Но на Мэгги этот взгляд не произвел особого впечатления.
— Бастер, ведь мы с тобой договорились. Или нет? Я сказала, что Александр может спать в твоей палатке, если разрешат твои родители и если ты научишь его ходить на бумагу.
— Ему не нравится ходить на бумагу, — простодушно ответил Бастер. — Ему больше нравится использовать для этих целей пол палатки. Мэгги, он ведь всего лишь щенок.
Из палатки высунулись два человека — мужчина среднего телосложения лет тридцати с небольшим со спокойным выражением лица и удивительно красивая женщина, чьи огромные, фарфоровой голубизны глаза не скрывали даже нахмуренные брови.
— Бастер! — сказала она. — Пойди и убери кучку!
Мальчик взглянул на бесстрастное лицо Мэгги, затем перевел взгляд на Гедеона, которого эта сцена явно забавляла, и побрел по направлению к палатке.
— Ага, иду, — проворчал он, но заметно ускорил шаги, когда женщина еще раз назвала его по имени, но уже более сердитым тоном.
Когда мальчик исчез внутри, Мэгги сказала:
— Сара, Том, это Гедеон.
Сара посмотрела на него с детским любопытством.
— Чем вы занимаетесь?
Уже зная, что кэрни не пожимают руки незнакомцам, Гедеон оставил свои в карманах.
— Я банкир, — ответил он, интересуясь, это ли она имела в виду.
Та в изумлении посмотрела на Мэгги.
— Мы что, пытаемся получить заем?
— Нет, до этого мы еще не дожили, — ответила Мэгги.
Том кивнул, приветствуя Гедеона, затем посмотрел на свою жену.
— Теперь он — наш хозяин. Я же говорил тебе, — негромко сказал он.
Гедеон подумал, следует ли ему заметить, что рабство запрещено законом, и решил этого не делать.
— Он выглядит иначе, — упрямо твердила Сара.
— Вчера он был одет в костюм, — пояснил Том.
Сара снова принялась изучать гостя.
— Вам следует отказаться от костюмов, — заявила она. — Они делают вас скаредным на вид.
— Я запомню это — сказал Гедеон в ответ.
Проигнорировав его замечание, Сара посмотрела на Мэгги.
— Том сказал, что Джаспер уехал в город. Это правда, Мэгги?
— Я полагаю, что да.
— Конечно же, это правда, — Том говорил негромко, но твердо. — Он несколько вышел из себя. Ты же знаешь об этом, — и внезапно удивленно произнес: — Посмотри-ка, Сара, я, оказывается, оторвал пуговицу.
Он смотрел на пуговицу в своей раскрытой ладони.
— Ты так неаккуратно обращаешься с рубашками, — тон его жены был сердитым. — Я даже не знаю, что мне с тобой делать, Том. Пошли в палатку и дай мне рубашку, я пришью.
Гедеон, видевший, как мужчина нарочно незаметно открутил пуговицу, не сказал ни слова, когда пара направилась к своей палатке. Он последовал за Мэгги к следующему фургону. Через несколько шагов, почти против своего желания, он спросил:
— А они, какая у них история?
— Бастер родился в этой палатке, — ответила Мэгги. — Том и Сара присоединились к цирку, когда были еще совсем детьми, ее семья хотела избавиться от нее.
— Безумие!
Мэгги остановилась, глядя на фургон, к которому они шли. Затем глянула на Гедеона.
— Подходящее слово для обозначения подобных родственных отношений, не правда ли? Сара… ну, она не совсем в себе. Она беспокоится, доводит себя до истерики без всякого повода. Ее семью тяготило ее присутствие. И ее проблемы усиливались тем, что она так изумительно красива. Когда ей было всего четырнадцать, какой-то мужчина пообещал ей красивую цепочку, если она пойдет с ним. Том защитил ее тогда, он и сейчас ее защищает. Он заботится о ней. Мы все заботимся о ней. Здесь она в безопасности, и здесь она счастлива.
— Какова их работа в цирке?
— У Тома есть несколько трюков, настоящих трюков. Сара — наша швея и художник по костюмам. Она шьет просто замечательные костюмы.
Гедеон окинул взглядом лагерь, состоящий из фургонов и палаток, разбросанных в беспорядке, и пробормотал себе под нос:
— Убежище.
— Ты можешь назвать это так.
Он снова посмотрел на безмятежное лицо Мэгги, в бездонные, ничего не выражающие глаза.
— Ты аргументируешь свою защиту слишком убедительно.
— Я просто знакомлю тебя.
— Мы же оба знаем: ты превратила это в личное дело. Я не смогу принять беспристрастного делового решения о продаже цирка после того, как ты заставила меня увидеть этих людей личностями.
