Норма Бейшир - Время легенд
Пока она одевалась, Лайнд ждал, ломая голову над тем, что это за «особое» платье. Ему казалось, он видел все, что приобрела Фрэн, но она уверяла его, что этот наряд он увидит впервые. Отношение женщин к одежде забавляло Лайнда.
Фрэн с сияющим лицом выпорхнула из ванной.
— Ну, что скажешь? — спросила она. — Надеюсь, тебе не будет стыдно представить публике свою жену?
На ней было вечернее шифоновое платье до пола с открытыми плечами и корсажем из узких пластин. Тонкая материя свободно облегала грудь. Нижний слой шифона был небесно-голубой, а каждый последующий — чуть светлее предыдущего, так что сверху оказалась белоснежная материя. На плечи Фрэн накинула шарфик из того же многослойного шифона, с вышитыми бледно-голубыми цветами. Она зачесала волосы наверх, точь-в-точь как на свадьбе, и приколола на затылок синие цветы, а на шею надела нитку бирманского жемчуга, подаренного ей отцом на восемнадцатилетие.
— Стыдно? — Лайнд рассмеялся. — Фрэнни, мне никогда и нигде не будет стыдно показаться с такой женой, как ты.
После ужина они вернулись в каюту, и Лайнд тут же почувствовал, что Фрэн нервничает. Подобно большинству молодых женщин из высшего света, она до сих пор не была близка с мужчиной. Лайнд ничуть не удивился, что его невеста оказалась девственницей, ведь он и сам вырос в те времена, когда женихи ожидали от своих избранниц непорочности.
— Быть может, откроем «Дом Периньон»? — предложил Лайнд, когда они остались вдвоем. — Вечер еще не кончился, а тебе не помешает побороть скованность.
Фрэн подняла на него взгляд.
— А что, заметно? — спросила она.
Лайнд улыбнулся:
— Да, заметно. Но тут нет ничего особенного. В первый раз все нервничают.
Фрэн открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала.
— Ты пока наливай, а я тем временем надену что-нибудь поудобнее. — Она умолкла, потом улыбнулась. — Я сейчас вернусь.
Как только она ушла в ванную, Лайнд вынул бутылку из ведерка и откупорил ее. Он наполнил два бокала и поставил их на столик у кровати, разобрал постель и разделся. Потом он натянул синюю шелковую пижаму, которую купил специально для этого случая, хотя привык спать обнаженным. Покончив с этим, Лайнд растянулся на кровати, ожидая свою нареченную.
Дверь ванной распахнулась, и на мгновение каюту затопил льющийся оттуда яркий свет. Фрэн стояла на пороге в голубом полупрозрачном пеньюаре. Проникая сквозь тонкую материю, слепящий свет явственно очерчивал контуры ее тела. Лайнд и не догадывался, что у нее такая восхитительная фигура, но потом вспомнил, что Фрэн предпочитала проводить время на свежем воздухе, любила ходить на яхте, занималась плаванием и другими упражнениями, помогавшими ей сохранять цветущий вид. Не говоря ни слова, Лайнд протянул ей руки.
Она шагнула вперед и улеглась в кровать рядом с ним;
Ее губы слегка подрагивали.
— Из меня никудышная соблазнительница, — произнесла Фрэн, стараясь говорить беззаботным голосом.
Лайнд вручил ей бокал.
— Ты прекрасна, Фрэн, — негромко обронил он. — Ты еще прекраснее, чем я думал.
— Ты действительно так считаешь? — недоверчиво Спросила она.
— Я бы не сказал этого, если бы думал по-другому, — ответил Лайнд, пристально глядя на нее.
Фрэн проглотила шампанское — пожалуй, чересчур быстро — и подала ему опустевший бокал, попросив налить еще. В этот миг она напоминала испуганного маленького зверька. Лайнд выполнил просьбу и выпил свою порцию. Когда Фрэн во второй раз протянула бокал, он поставил его на столик.
— Этого вполне достаточно, — сказал он. — Я совсем не хочу, чтобы сегодня ты опьянела. — Его губы нежно, но настойчиво прижались к ее рту. — Я так долго ждал твоей любви, — прошептал он, проводя рукой по телу Фрэн и прикасаясь к нему сквозь тонкий пеньюар. Невесомый шелк соскользнул с плеча Фрэн, и Лайнд, взяв большим и указательным пальцами сосок ее груди, ласково стиснул его. Губы Лайнда опустились к обнаженной груди девушки, она вздрогнула и погладила его по волосам, не зная толком, что полагается делать в таких случаях. Лайнд резко отпрянул от нее, уселся, приподнял Фрэн за руки, раздел и поцеловал.
— О, Фрэн! — прошептал он, освободившись от собственной рубашки.
Фрэн посмотрела на обнаженного Лайнда и перевела взгляд на его восставшее естество, которое прижималось к ее животу. Лайнд вновь привлек Фрэн к себе, нежно шепча слова любви и воспламеняя ее своими прикосновениями.
— Возьми меня, Джим, — сказала она, едва Лайнд накрыл ее собой.
— Ты такая красивая, — промолвил он, изучая ее тело руками, губами, языком. — Моя милая Фрэнни…
— Я люблю тебя, Джим… Я хочу, чтобы ты был счастлив, — простонала Фрэнсис, чувствуя, как его руки прикасаются к ее увлажнившейся от желания плоти.
— Ты уже сделала меня счастливым… самым счастливым на свете… — Как только Лайнд почувствовал, что Фрэн готова, он осторожно втиснулся между ее ног, едва ощущая ее трепетное тепло. — Постарайся расслабиться, милая… не напрягайся.
Фрэн смотрела в темноту и, прикусив нижнюю губу, чувствовала, как он входит в нее. Ей казалось, что в ее тело вторгается что-то огромное, его рывки причиняли ей боль, но Фрэнсис была преисполнена решимости не показывать этого. Она прижалась к Лайнду, вонзив ногти ему в кожу, а он все глубже и быстрее входил в нее, страстно и торопливо овладевая ею. Вдруг он весь напрягся и прерывисто вздохнул.
— Джим! — крикнула Фрэн, испуганная странным, головокружительным ощущением, пронзившим ее тело.
Лайнд безвольно распластался на ней сверху, зарывшись лицом в ложбинку ее груди.
Они долго лежали молча, не шевелясь, не произнося ни звука. Наконец Лайнд приподнялся на локтях и посмотрел на Фрэн со странным блеском в глазах. Потом он склонил голову и нежно поцеловал ее.
— Как ты, в порядке? — тихо спросил он.
Фрэн кивнула.
— Такое странное ощущение, — медленно заговорила она. — Мне казалось, что все мое тело сотрясается, а каюта словно ходит ходуном…
Лайнд улыбнулся.
— Это был оргазм, милая, — произнес он и еще раз поцеловал ее. — Что поистине удивительно, если учесть, как ты волновалась, и вообще…
— Я люблю тебя, — просто сказала она. — Уже оттого, что ты рядом, у меня кружится голова. — Фрэнсис прикоснулась к его щеке. — Надеюсь, я тебя не разочаровала.
Лайнд чмокнул ее в кончик носа.
— Ни за что и никогда, — ответил он.
«Разве я могу быть разочарован? — подумал он. — Ведь наш брак замышлялся как идеальный союз».
Когда в мае они вернулись из свадебного путешествия, Фрэн продолжала лучиться радостью, словно невеста в день венчания. Париж — это прелесть, сказала она родителям, а ее муж и того лучше. Пока они ехали к своему дому на Лонг-Айленде, Фрэнсис не уставала повторять, что она никогда в жизни не была такой счастливой, как теперь.
