Юлия Кова - #DUO (СИ)
— Что ты делаешь?
Вместо ответа, я откровенно раскрываю тебя и пробую на вкус. Ты вскрикиваешь и втягиваешь воздух в лёгкие. Теперь я добавляю к своей ласке ещё и пальцы:
— Скажи, тебе так нравится?
Но ты молчишь, а стало быть, и наш спор ещё не окончен. И я продолжаю ласкать тебя, дразнить, провоцировать, трогать, действуя всё откровенней, выбивая из тебя то крик, то стон. Ты пытаешься перевернуться, но я держу тебя в том положении, которое удобно мне. Растравливая тебя поцелуями, я точно знаю, что твоё тело предаст тебя раньше, чем гордость и принципы. Но это — не насилие, потому что всё закончится ровно в тот момент, когда ты скажешь мне 'нет'. Так отчего ты молчишь, Катя?
Твой вздох — и невольное движение бёдрами навстречу мне. Ты лицемерка, девочка. Ты играешь в то, что давно могла бы уже прекратить, но ты этого не делаешь. А знаешь, в чём дело? Тебя волнует наша игра. Я тебя волную.
— Мы не должны… Ты не должен. — Ты всё ещё пытаешься удержаться на краю и прячешь лицо в ладонях. И вот он, твой главный вопрос:
— Зачем ты это делаешь?
— Мне ничего больше не остаётся, — отвечаю я. И я честен с тобой, потому что, прочитав твой этюд, задался только одной целью: привязать тебя к себе так, как попыталась это сделать со мной ты…
Есть такая пословица: когда ужинаешь с дьяволом, то ешь с аппетитом. Этот этюд — последний. Больше я не буду тебе писать, потому что понял: слова о чувственности — это как духи на коже любимой женщины. Не обязательно выливать весь флакон — порой достаточно и одной капли'.
Я так и не отправил Кате письмо. Сохранил его в черновиках и подошёл к окну. Поставил ладони на подоконник, прижался горячим лбом к холодному стеклу. Наш спор зашёл слишком далеко. Пока я размышляю, как закончить эту нелепую переписку и добраться до Бергера, до меня доносится сигнал входящей почты. Возвращаюсь к ноутбуку и вижу в нём новое письмо от DUO. Интересно, что ей ещё надо от меня? Или она хочет узнать, как поживает мой этюд? С раздражением сажусь за стол и открываю письмо: 'Добрый вечер, Герман! Скажите, мой роман откровенно Вам не понравился или Вы готовы его купить?'.
'Она там совсем взбесилась со своей книгой?' — думаю я. Хмыкнув, читаю дальше: 'Если Вы согласны приобрести мою рукопись, то я предлагаю это обсудить. Вы сможете со мной встретиться?'.
Сейчас у меня вообще нет слов. Ставлю локти на стол, тру ладонями лицо. Подумав, печатаю: 'Добрый день, Катя. Вам так нужны деньги?'
'Да'.
'Сколько?'.
'Я бы хотела получить двадцать пять тысяч долларов'.
'Ничего себе…'
Я фыркаю. Не выдержал — и расхохотался. Похоже, эта DUO не в ладах ни с бизнесом, ни с математикой.
'Скажите, эти деньги нужны Вам или кому‑то другому?', — уже откровенно интересуюсь я.
'Мне', — опрометчиво — быстро печатает Катя.
Я сую в рот сигарету. Прикуриваю, глядя из‑за сложенных в лодочку ладоней на экран ноутбука. На глади монитора отражается золотой огонёк. Он словно метка памяти, что через полтора месяца наступит годовщина того проклятого дня, когда меня 'кинула' Алла. И я ловлю себя на мысли о том, что наша встреча с Катей — это та самая случайность в цепи закономерностей, которая и расставит всё по местам. И я направляюсь в комнату. Стараясь не разбудить спящую Наташу, выдвигаю ящик письменного стола и вынимаю год назад спрятанную там сим — карту, которую я использовал только для разговоров с Аллой. Возвращаюсь к компьютеру и пишу Кате тот ответ, на который она точно клюнет. Потом иду в комнату:
- 'Зайка', вставай. — Я трогаю Наташу за плечо.
— Иди сюда, — ещё сонная, Наташа тянется ко мне. Но я отступаю:
— Одевайся. Я тебя провожу.
На сегодня свидание закончено.'
— 2 —
22 мая 2016 года, воскресенье.
'Сегодня впервые за долгое время я ночую в своей квартире. Я стою в большой, пустой комнате. Разглядываю в окно заливающую двор темноту, разбавленную раструбами льющихся вниз фонарей, подсвечивающих вывеску адвокатской конторы 'Дробин и Ко'. И думаю я о том, когда я сбилась с пути? Похоже, это произошло в тот день, когда я бросила вызов Герману, а он сыграл со мной точно так, как подкидывают на руке монетку. Я покорно ложилась в его ладонь то 'орлом', то 'ребром', то 'решкой', расценивая это как случайность, в то время, как для Дьячкова все мои поступки были цепью закономерностей…
Тремя часами ранее я приехала в офис к Бергеру.
— Дмитрий Владленович разговаривает по телефону, — предупредила меня помощница.
— Ничего, мне можно. — С милой улыбкой, от которой секретарша Димки кисло и недовольно морщится, толкаю дверь в комнату с табличкой 'Дмитрий Гер' и вижу Бергера, сидящего ко мне в пол — оборота. Меня он не слышит, не видит и продолжает кричать в трубку:
— Алла, выкручивайся как хочешь, но мне нужно двадцать пять тысяч! Каких рублей?.. Алла, опомнись: дол — ла — ров!.. Значит, ты попросишь… Как у кого?! У своего мужа! А можешь позвонить своему разлюбезному Соболеву и попросить его включиться в это дело… Ты же говорила, что он бизнесмен от Бога? Вот тогда и ищи своего Артёма!
Кто такой Артём Соболев — мне всё равно. Но вот Аллу я видела. Всего один раз, полгода назад, когда я вот также приехала к Димке, я столкнулась с ней в дверях. Тогда‑то я её и разглядела. Холёное лицо, холодные глаза, отличная фигура — и алый, как рана, рот настоящей хищницы, из тех, что всегда с добычей в зубах. Чуть позже, когда Алла начала звонить нам домой и требовать к телефону 'своего бывшего', я раз и навсегда отшила её. И вот теперь выясняется, что Димка сам ей звонит, да ещё и денег с неё требует!
'Ну ничего себе…'
В это время Бергер поворачивается и натыкается на мой взгляд. Очевидно, у меня на лице поистине 'бесценное' выражение, поскольку Димка быстро бросает в трубку: 'Алла, перезвоню позже', после чего даёт 'отбой'. Откидывается в кресле и виновато глядит на меня:
— Катя, ты всё слышала?
Киваю и жду продолжения.
— Кать, ну прости, — Димка смущённо ерошит волосы. — Я знаю, как ты реагируешь, когда я говорю об Алле.
— Когда ты говоришь о своей бывшей жене, я нормально реагирую, — справедливо возражаю я. — Меня раздражает, когда ты говоришь не о ней, а с ней. Зачем ты звонил ей?
— Ну, у меня неприятности.
— Тогда объясни, — стараясь говорить спокойно, предлагаю я, хотя внутри у меня образуется трещина.
— Я… в общем, полгода назад я взял в банке кредит, — неохотно винится Димка. — А сейчас кредиторы требуют, чтобы я вернул заём.
— Тогда почему ты не попросил о помощи меня? — Прислоняюсь к двери.
— У тебя есть двадцать пять тысяч 'зелёных'? — Бергер невесело хмыкает.
— У меня нет, но я могу занять у отца.
— То есть ты хочешь сказать, что мне к лицу брать деньги у тестя? — Димка немедленно становится в позу 'пусть я нищий, но гордый'.
