Лиза Джексон - Блудная дочь
А вовсе не какого-то ковбоя-неудачника, отставного служителя порядка, которому случалось не только защищать, но и преступать закон!
Да, когда-то они были любовниками, да, у них был ребенок, да, Нейв до сих пор потрясающе сексуален – ну и что с того?
– Хватит о нем думать! – пробормотала она, потягиваясь и закидывая ноги на оттоманку.
Шелби здесь по делу. И не позволит себе отвлекаться. Ни на кого. Даже на отца своего ребенка.
Беда в том, что со дня получения фотографии дочери прошло уже двое суток, а она ни на шаг не продвинулась вперед.
– Не дергайся, легко и просто ничего не бывает, – посоветовала она своему бледному отражению в оконном стекле.
И все же Шелби не могла отделаться от мысли, что время утекает меж пальцев. Она уже потеряла девять лет – можно ли смириться с новыми потерями?
В сети Шелби нашла немало сайтов частных детективных агентств, но не знала, на кого из них можно положиться. А своими силами она разыскала несметное множество Причартов, но доктора Неда Причарта, когда-то принимавшего у нее роды, среди них не было. Возможно, он скрылся за границей – где-нибудь в Европе или в Южной Америке. Если вообще не умер.
Она выглянула во двор – там призывно блестела под лучами солнца бирюзовая гладь бассейна. Может, окунуться? Купальника Шелби с собой не взяла, но в доме что-нибудь подходящее наверняка найдется.
Она уже двинулась к гардеробу, когда снаружи послышался рокот мотора – отец возвращался домой. Шелби взглянула на часы. Три с четвертью. Какой, однако, занятой человек наш судья! Вчера вернулся за полночь и в спальню к дочери не заглянул – хотя она часов до двух ворочалась в постели без сна, ожидая, что он постучит в дверь. А сегодня уехал куда-то на рассвете.
Для Шелби это было только к лучшему; но, с другой стороны, она не хотела и не могла откладывать тяжелый разговор до бесконечности. У нее в Бэд-Лаке серьезное дело, и, пока отец что-то от нее скрывает, она не продвинется вперед.
Сунув ноги в шлепанцы и перехватив волосы резинкой, она поспешила по задней лестнице на кухню.
– Nina! – встретил ее радостный возглас Лидии. – Я как раз готовлю твоему отцу выпить. – Она широко улыбнулась, продемонстрировав золотые коронки. – А ты что предпочитаешь?
– Я бы выпила чаю со льдом, – ответила Шелби, шлепая по терракотовому полу к холодильнику.
– Если хочешь, отрежу тебе лимон.
– Спасибо, Лидия. Большое спасибо, но с лимоном я и сама справлюсь.
Шелби любила Лидию и была благодарна за все, что та для нее сделала, но, сказать по правде, ее очень раздражало, что мексиканка обращается с ней, словно с маленьким ребенком. Нет, и того хуже – словно с капризной принцессой, избалованной дочкой богатенького папочки. Шелби десять лет прожила одна и привыкла сама о себе заботиться. Вот и теперь, не обращая внимания на обиженный взгляд Лидии, она бросила в высокий бокал несколько кубиков льда, налила себе чаю из охлажденного кувшина, отрезала ломтик лимона и последовала за Лидией на заднюю веранду, где отец уже потягивал мартини.
– Значит, ты решила остаться у нас, – удовлетворенно заметил он, когда она села напротив него за прозрачный пластиковый столик под сенью кружевного полога.
– Решила, что так будет легче вызвать тебя на разговор, – сухо ответила Шелби.
Лидия, проворчав что-то насчет нерадивого садовника, достала из кармашка фартука ножницы и принялась было подстригать непомерно разросшийся куст петуний у задней двери, но в это время на кухне зазвонил таймер, и она поспешила в дом.
– Мне показалось, ты не хочешь со мной разговаривать.
– Прежде не хотела. – Она отхлебнула чая – ароматного, крепкого чая, совсем непохожего на то мутное пойло, каким угощал ее Нейв. – Но теперь передумала.
Сделав еще глоток, она взглянула на него поверх бокала. Никогда, даже в детстве, Шелби не была робкой, но рядом с отцом ей всегда становилось не по себе. И теперь, глядя на него, она понимала: некоторые вещи никогда не меняются.
– Я надеюсь, ты мне поможешь.
– Сделаю все, что в моих силах. – Он подцепил в своем коктейле оливку и отправил ее в рот.
—Хорошо. Тогда расскажи все, что знаешь об Элизабет, – решительно потребовала Шелби.
– Я о твоем ребенке ничего не знаю.
– Не лги мне, отец. Я ведь могу пойти в полицию. Судья тщательно разжевал оливку и проглотил.
С чем? С анонимным посланием? С фотографией девочки, которая похожа на тебя в детстве?
Да.
– И разворошишь осиное гнездо.
– Может быть.
Он склонил голову набок, сверля Шелби взглядом.
– Полицейские начнут задавать вопросы. Кое-какие вопросы тебе не понравятся.
– И черт с ними! Послушай, я больше не наивная семнадцатилетняя девчонка, для которой нет ничего страшнее незапланированной беременности. Я выросла.
– Городок у нас маленький. Это тебе не Сиэтл – здесь не спрячешься от пересудов и любопытных глаз.
– А я не собираюсь прятаться. Мне нужна правда, судья. Нужно знать, что случилось в тот день, когда родилась моя дочь. Я знаю, это ты все устроил. Ни док Причарт, ни кто-либо другой в больнице не пошел бы на такое по собственной инициативе. Это ты подкупил их, запугал, или уж не знаю, что сделал.
– Подкуп, шантаж... Серьезные обвинения!
– Значит, так, отец, – твердо заговорила Шелби, не давая ему себя смутить и запутать. – Либо ты рассказываешь мне все, что знаешь, и экономишь кучу времени – либо я иду в полицию, и все скелеты, какие хранятся в шкафах у семейства Коул, выставляются на всеобщее обозрение.
– Подумай хорошенько, принцесса. Дважды подумай.
– Уже думала. И дважды, и трижды, и сотню раз. Он невозмутимо отправил в рот вторую оливку.
– Я слышал, ты виделась с Нейвом Смитом.
– Столкнулась с ним на улице.
Судья недоверчиво вздернул кустистые седые брови.
– Забавно. Первым делом встречаешься именно с тем, от кого тебе лучше держаться подальше.
– С отцом моего ребенка.
– Может быть.
Шелби отвернулась и уставилась на цветущий куст петуньи, с отвращением чувствуя, как лицо и шея заливаются краской стыда.
– Вот в чем загвоздка, девочка моя. Что, если ребенок у тебя вовсе не от Нейва? Тогда все окажется еще хуже, чем сейчас.
Ну нет, она не позволит отцу себя унижать! Шелби встала и оперлась обеими руками о стол:
– Это мой ребенок. И я вернулась сюда, чтобы выяснить, что с ним. Все остальное неважно. А теперь выбор за тобой: хочешь – помоги мне, не хочешь – не помогай, но, так или иначе, я найду свою дочь!
– А дальше что? – Судья устремил на нее взгляд, какой обычно приберегал в суде для несговорчивых свидетелей. – Если девочка жива, если она и вправду твоя дочь и если ты ее найдешь – что дальше? Вырвешь ее из семьи, где она прожила девять лет? Оторвешь от приемной матери, от отца, от братьев и сестер? Ты уверена, что для нее это будет к лучшему? – Он с хлюпаньем втянул в себя очередную оливку – и Шелби ощутила, как к горлу подступает тошнота. – О ком ты заботишься: о ней или о себе?
