Джилл Шелвис - Великолепный и сексуальный
Броуди не сомневался: Мэдди придет в ярость, – но его это мало заботило. Ему и раньше случалось приводить женщин в бешенство, и его не раз выставляли из дома. Родная мать не знала, что с ним делать, и предпочла умыть руки, когда он был еще мальчишкой. Впрочем, Броуди ее не винил, он и впрямь был сущим наказанием.
Позднее, открыв для себя противоположный пол, он не испытывал недостатка во внимании. Женщин влекло к нему, однако очень скоро они понимали, чем он живет: самолетами, полетами и снова самолетами. Чуть меньше волновали заботы о хлебе насущном и о крыше над головой, и последними в списке были отношения любого характера.
Да, Броуди частенько спускали с лестницы. Но на этот раз он не собирался легко сдаваться. В голосе звонившего мужчины звучала неприкрытая угроза. Угроза, адресованная Мэдди.
На столе царил идеальный порядок: ни забытой скрепки, ни клочка бумаги. Ящики оказались заперты. Вскрывая первый, Броуди почувствовал слабые угрызения совести, но всего на мгновение. Он не особенно удивился, обнаружив в двух верхних ящиках лишь канцелярские принадлежности, новенькие, еще не использованные.
Взломав третий ящик, Броуди был вознагражден за труд. Там лежал ноутбук. Включив его, Броуди обнаружил, что нужно ввести пароль, чтобы двигаться дальше, но в этот миг у него за спиной послышался шум шагов.
– Думаешь меня одурачить?
Повернувшись на стуле, Броуди увидел в дверях девушку. У нее были рыжие волосы, и она успела сменить одежду. Вместо майки и спортивных штанов она надела белую ультракороткую юбку и что-то из небесно-голубого кружева, соблазнительно облегающее ее выдающиеся округлости, но не прикрывающее стройный живот с пупком, украшенным колечком с камнями. Броуди захотелось упасть на колени и приникнуть к нему губами. Сапоги довершали сексуальный образ. Броуди раздирало желание сорвать с Мэдди юбку и кружева, оставив только эти сапоги.
Да, на эту девушку словно с картинки стоило посмотреть. Но которая из двух сестер стояла перед ним? Броуди хотелось думать, что это Мэдди…
– Надеюсь, вы двойняшки, а не тройняшки.
Девушка подчеркнуто уперлась рукой в бедро, приняв оборонительную позу. Броуди раздражали эти женские штучки. Он пытался понять, почему она не сделала зеркальный жест другой рукой: потому что ее плечо было повреждено выстрелом во время работы, которую дал ей он, или Мэдди просто предпочитала не делать лишних движений?
– Итак, ты все еще здесь, – произнесла она.
Она выглядела как Мэдди и говорила голосом Мэдди… но полную уверенность в этом он получил бы, только попробовав ее на вкус… Броуди попытался отогнать от себя эту неуместную мысль, однако не слишком преуспел.
– Я не могу уехать.
– Не можешь или не хочешь?
– Да. Не хочу.
Мэдди метнула на него испепеляющий взгляд и процедила сквозь зубы:
– Ты еще упрямее, чем моя сестра.
Да, Броуди вправду отличался редким упрямством. Мэдди говорила тихо, так тихо, что ему пришлось приложить ладонь к уху, чтобы расслышать ее слова. Это было совсем на нее не похоже.
Мэдди хотела, чтобы Броуди уехал. Возможно, она снова заставила сестру разыграть его, чтобы сбежать?
Вполне может быть.
Поднявшись, Броуди подошел к окну, но не увидел ничего, кроме леса.
– Я приехал из-за тебя. Ты могла этого избежать, сама знаешь. – Он повернулся к девушке.
Мэдди вопросительно изогнула бровь.
– Пытаешься угадать, с кем из нас говоришь? – Броуди промолчал, решив воспользоваться пятой поправкой[4]. – Знаешь, мы абсолютно одинаково выглядим. Если не считать маленькой родинки на правом бедре у одной из нас.
Броуди постарался выбросить эту будоражащую картинку из головы и принялся разглядывать тело девушки, пытаясь понять, как она держит левую руку.
– Мне известно и другое различие.
И Мэдди тоже о нем знала. Во всяком случае, настоящая Мэдди.
– Какое же?
– Татуировка.
Мини-юбка едва прикрывала ягодицы. Мэдди стоило лишь повернуться и наклониться, чтобы показалась часть китайского иероглифа, означавшего в переводе «Мечтай о великом». Она никогда об этом не говорила, но Броуди не оставляло чувство, что когда-то Мэдди, возможно, жила с этим девизом. Он хорошо знал, что это такое.
Они оба были борцами за выживание, однако на этом их сходство заканчивалось. В Мэдди безошибочно угадывалась принадлежность к высшему классу, а что до Броуди, для него само слово «класс» звучало полнейшей чепухой.
– Верно, – признала Мэдди. – У одной из нас есть татуировка. Но она не для всеобщего обозрения.
Какая скромница! Броуди не сомневался, что Мэдди запросто могла бы показать ему иероглиф. Однажды демонстрировала она татуировку им с Шейном. Последний так жадно смотрел на нее, что Броуди едва его не покалечил.
Броуди мог бы схватить Мэдди за руку, перекинуть через колено, задрать юбку и посмотреть. Это было бы забавно, но он слишком дорожил собственной жизнью.
– Я видел твою татушку. Ты сама мне ее показывала.
Он ждал реакции. В глазах девушки вспыхнул знакомый огонек, смесь гнева и желания. Мэдди. Ее тянуло к нему. «О, то же чувствую и я, детка».
– Я в последний раз прошу тебя по-хорошему, – отчеканила Мэдди. – Ты горько пожалеешь, если не послушаешься.
– И это ты называешь «просить по-хорошему»?
– Ладно, забудь. – Она засучила рукава. – Я вышвырну тебя отсюда.
Ага, в ход пошли угрозы. Это явно Мэдди.
– Я помогу тебе. Помогу вам обеим.
– Как? Ты даже не знаешь, которая из двух сестер стоит сейчас перед тобой.
Эта мысль привела Мэдди в ярость. Ее соблазнительные губы, будто созданные для поцелуев, сурово сжались. Черт возьми, она прижимала локоть к боку, словно у нее болело плечо. Броуди бросился к ней. Испуганно вскрикнув, девушка отступила к стене.
Что за черт! Видя этот печальный взгляд, Броуди мог бы принять ее за Линн, если бы не упрямо вздернутый подбородок. Он точно знал, которая из сестер перед ним. Теперь Броуди казалось странным, что он мог хотя бы на минуту в этом усомниться. Подступив еще ближе, он облокотился ладонями о стену, поймав Мэдди в ловушку.
– Что ты о себе возомнил? – потребовала она ответа.
– Не знаю, Линн.
Мэдди так рассвирепела, что, казалось, из ее ушей вот-вот повалит пар. Да, его потрясающая, сильная, упрямая как тысяча чертей Мэдди не на шутку разозлилась.
То же самое он мог бы сказать и о себе. Какого дьявола? Почему она не может довериться ему и объяснить, что происходит? Неужели Мэдди считает, будто он не чувствует, что ей грозит опасность? От страха по спине Броуди пробежал холодок. Мэдди его пугала.
Борясь с растерянностью и злостью, Броуди наклонился к ней и ощутил дивный запах. Черт возьми, только этого не хватало…
