Эллисон Бреннан - Умолкшие
Она не знала, что Стейн слышал ее слова. Агент закончил разговор и сказал:
– Я разбираюсь в политиках лучше тебя, Кинкейд. И я не намерен с ними нянчиться, когда нутром знаю, что они гнилые, и в популярные психологические игры играть не собираюсь.
– Джош, я понимаю, из какого ты отдела, – сказал Ной, – но сейчас ты играешь наудачу. У тебя нет доказательств. А у нас труп, и допрос Кроули – часть нашего расследования. Мне нужны его показания.
Стейн покачал головой.
– Я понял тебя, Армстронг, но от своего подхода не откажусь. Будем ждать и наблюдать. Он на чем-нибудь да проколется, зуб даю. И тогда мы оба получим то, что хотим: я прижму его за коррупцию, а ты – за убийство.
– Если он виновен, – сказала Люси. Она хотела сказать – он невиновен, но не желала очередного спора ни со Стейном, ни с Ноем.
– Наверняка в чем-нибудь замешан. – Джош глянул на часы. – Сможешь вызвать такси до вашей машины? Мне надо в штаб-квартиру.
И он ушел, не дожидаясь ответа.
Люси пошла за Армстронгом, который быстро двинулся прочь, не обращая внимания на женщину.
– Ной, подожди, – сказала наконец Кинкейд. От жары она вспотела и разозлилась. Агент остановился под деревом на тротуаре.
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Джош Стейн – козел. Он импульсивный и самонадеянный. Но он – мой начальник и твой тоже. – И добавил еле слышно: – Это я виноват.
Он снова пошел прочь, но Люси остановила его.
– Ной, что я такого сделала? – Ее сердце сильно колотилось, и она испугалась, что перегнула палку. – Мне жаль, что я вообще заговорила с конгрессменом, но я держала в голове то, о чем мы говорили раньше, что у Венди Джеймс могла быть другая квартира. И так и оказалось!
– Я собирался вернуться и поговорить с Кроули без Стейна.
– Я не знала. – Кинкейд чувствовала себя дурой, но почему же Ной не намекнул ей о своих планах?
– Я давал тебе много свободы последние пару месяцев, но дальше так продолжаться не может. Это дело слишком сложное и резонансное.
– Но я ведь ничего не испортила? – Люси не представляла, что такого она могла сказать или сделать, что поставило бы дело под удар.
– Пока нет. – Ной подозвал такси и открыл дверь для Люси.
Она села в машину.
Пока нет.
Значит, он уверен, что она напортачит.
* * *Ной и Люси вернулись к дому Венди Джеймс после шести вечера. Армстронг всю дорогу разговаривал по телефону с каким-то аналитиком по поводу документов на собственность. Квартира 710 находилась в собственности корпорации, которая управляла кондоминиумом, и располагалась двумя этажами ниже официальной квартиры Венди – 910.
Управляющая впустила их.
– Не думаю, чтобы Венди когда-нибудь ею пользовалась. Ее обычно сдают на короткий срок, меньше чем на месяц.
– У вас есть список жильцов этой квартиры за последний год? – спросил Ной.
Она протянула ему папку. Армстронг просмотрел ее.
– Всякие организации.
– Да. Снимают для сотрудников, приезжающих в командировку, иногда на неделю, иногда дольше.
Люси протянула было руку.
– Я могу поработать над этим сегодня вечером.
Ной не отдал ей папку.
– У нас в конторе достаточно кадров, Люси. Не хватайся за всё сразу.
Миссис Дэйр после короткого раздумья протянула агенту ключ.
– Сможете запереть и вернуть, когда будете уходить?
– Конечно.
Когда она ушла, Люси осмотрелась.
Квартира была роскошно обставлена дорогой, крепкой мебелью, достойной первоклассного съемного жилья. Кожаный диван, ворсовый ковер, гранитная плитка на кухне, пятидесятидюймовый экран на стене… Изобилие растений создавало в комнатах домашнюю атмосферу, но, присмотревшись, Люси поняла, что они искусственные. В холодильнике стояли две неоткрытые бутылки белого вина и лежала упаковка сыра длительного хранения. В кухонных шкафчиках нашлись непочатые пачки крекеров и большой набор крепких напитков. Тарелки, стаканы, прочая утварь – все чистое.
– Вроде стандартно, – сказал Ной.
– С едой и напитками?
– Для руководства, которое приезжает во внеурочные часы, – да, отели это делают.
– Чего-то… недостает.
– Может, Венди не хотела приводить Кроули к себе. Может, соседи любопытные, или у нее был приятель… Тогда соседи ничего нам не смогли сказать, но мы можем продолжить сейчас – уже шесть часов, все дома.
Люси слушала Ноя краем уха, не сводя глаз с выцветшей полоски профиля на потолке. Ее внимание привлекла темная отметина на конце.
Она подтащила стул из столовой и приставила к стене. Присмотревшись, увидела, что пластик отходит от потолка. Пятно оказалось жировым. Она подергала пластиковый профиль и поняла, что тот держится на скобе.
– Ты что делаешь? – спросил Ной.
– Тут ниша.
– Ниша? – изумился Армстронг.
Люси надавила, и со щелчком открылась маленькая дверка.
– Ой, – сказала она.
– Люси, я приведу команду…
– Тут провода. Целая куча. Ниша всего в четыре дюйма. Но в таких домах обычно есть отдельное помещение для кабелей. – Кинкейд протянула Ною сломанную дверку. – Плинтус отличается от остальных. Он из ПВХ, не деревянный.
Она слезла со стула и пошла в спальню. И там увидела такой же чуть выцветший плинтус.
Интуиция подавала сигналы. Нечто важное.
– Смотри, здесь то же самое…
– На сей раз пусти-ка меня, – сказал Ной. Он принес стул и, как по стремянке, залез на шкаф. – Тут определенно дверь. – Постучал по стенке, и дверь внезапно открылась. – И я ее не сломал. – Усмехнувшись, он посветил в отверстие фонариком. – Пусто. Но здесь точно что-то было. Тут выходы…
– Выходы внутри стены?
– Что по ту сторону?
Люси подошла и открыла дверь.
– Бельевой шкаф. Полотенца, простыни, всякие гигиенические принадлежности…
– Восемь футов глубиной?
Она выкатила глаза.
– Примерно три фута шириной и четыре глубиной.
– Эта часть стены толще восьми футов.
Ной спрыгнул вниз.
Люси знала, о чем он думает. Ее сердце колотилось, когда она вынула из шкафа белье и две полки. За ними явно была скрытая панель.
Провода в стенах и на потолке, в спальне и гостиной, квартира без хозяина, в которой конгрессмен встречался со своей любовницей… Секс записывали. Лицо Люси пылало, пока она возилась с панелью.
Без паники! Черт, это твоя работа.
Она сделала глубокий вздох. Загнала воспоминания обратно. По коже шел то жар, то холод, когда обрывки воспоминаний всплывали в ее голове. Видеокамера с насмешливым красным огоньком, напоминавшая ей о том, что любой, кто заплатит, сможет смотреть на нее, обнаженную и связанную, лежащую на полу… Боль, унижение и отчаяние…
