Наталия Левитина - Ни слова о деньгах
Всё встало с ног на голову. Только-только он принял мужское решение – бросить ненавистный институт, начать зарабатывать деньги, помогать сестре… И сразу же получил кувалдой по башке. Сейчас он более зависим и беспомощен, чем тогда, когда учился в политехе и сидел, свесив ножки, на шее у Даши. Он не только не обеспечил их существование (на что надеялся, устраиваясь в автосервис к Петровичу), но и опутал семью непосильными долгами… Верит ли Даша, что он не виноват в этой аварии? Он не нарушал правил. Ему просто ужасно не повезло.
Чувство вины перед сестрой было настолько велико, что Андрей предпочёл бы сейчас вообще не видеться с Дашей.
А с кем он с удовольствием пообщался бы – так это с медсестрой Полиной Фёдоровной. Потому что её можно вновь и вновь расспрашивать о Елене Борисовне. Он делает это с бесхитростной прямолинейностью, он постоянно пристаёт к медсестре с вопросами…
… – Где красотка? – напоследок поинтересовался Данила. К счастью, он собрался уходить и даже выставил из палаты девчонок.
– Ты о ком?
– Где Ленусик? Твоя вредная врачиха?
Андрей замер, потрясённый до глубины души фамильярностью Данилы. Разве можно безупречную и недосягаемую Снежную Королеву, сотканную из сверкающих снежинок и голубого инея, называть «красоткой», «Ленусиком» и «врачихой»?
Когда Данила впервые столкнулся с Еленой Борисовной в палате Андрея, он тут же «сделал стойку». Юношу безмерно интересовали все без исключения хорошенькие девушки.
– Здрасте-здрасте, – сказал он, беззастенчиво осматривая Елену Борисовну с головы до ног. – Андрюха, братан, а ты тут неплохо устроился! Ух, какие славные девочки здесь работают! Вы кто? Сестричка? Телефончиками обменяемся, а?
Елена Борисовна удивлённо приподняла бровь, усмехнулась и вышла из палаты, не удостоив наглеца ответом.
– Ты кретин, – прошипел Андрей. – Это же мой врач!
– Вау… Да ну! Слишком молодая.
– Я тебе говорю! Она хирург. Это она мне операцию делала.
– Шутишь! Хочешь сказать, она и мединститут уже закончила?
– Естественно!
– Да ладно. Я не верю. И скальпелем орудует?
– И скальпелем, и электропилой. Если понадобится, может за две секунды вскрыть грудную клетку.
– Бли-и-ин! – восхитился Данила. – Куда она смылась? Я хочу ещё раз на неё посмотреть.
…Вот и сейчас, вспомнив о Елене Борисовне, шустрый юноша не проявил ни капли почтительности.
– Вообще, могла бы заглядывать к тебе почаще! – сказал он.
Эта идея вызвала одобрение друга. Тот оживился.
– Да, – кивнул Данила. – Чего она себе думает? Ты после тяжёлой операции… Сидеть должна день и ночь у твоей кроватки, караулить. А вдруг у тебя тромб оторвётся? Или начнётся некроз? Или ещё что?
– Она ко мне иногда ночью заглядывает. Когда дежурит, – поделился Андрей, и его глаза тут же заволокло мечтательной дымкой.
– Ух ты, классно! – обрадовался Данила. – Вот это я понимаю. А во что она одета?
– В смысле?
– Кружевное боди, чулочки?
– Ты точно идиот! – возмутился Андрей. – В то же, что и днём. Униформа зелёная или белый халат.
– Да ладно, не кипятись, я же пошутил, – загоготал Данила. – А она про меня не спрашивала?
– С чего бы она о тебе спрашивала?
– Мне кажется, я ей понравился. Когда мы с ней сталкиваемся у тебя или в коридоре, она так жарко на меня посматривает!
– Ты серьёзно?
– Угу. Ты же знаешь, девочки ко мне неравнодушны.
– Да, наверное. Только я себе даже и представить не могу, чтобы Елена Борисовна на кого-то жарко посматривала.
– М-да… Она, конечно, штучка. Высокомерная, неприступная… Ну, я побежал?
– Вали, – отпустил Андрей. – Завтра-послезавтра не приходите.
– Почему?
– Санитарная обработка, – вдохновенно сорвал Андрей. – Тотальная стерилизация помещений.
– Смотри, чтобы и тебя заодно не стерилизовали! – заржал Данила.
– В общем, не приходите. Всё равно не будут пускать.
– Хорошо, что ты предупредил. А то мы бы припёрлись и поцеловали закрытую дверь.
– Всё именно так и произошло бы. Вот, я тебе сообщил.
– Спасибо, дружище.
* * *В конце концов, Люся взяла трубку. Её голос звучал, как из могилы.
– Где ты пропадаешь?! – возмутилась Дарья. – Телефон не отвечает, я уж и не знаю, что думать.
– Заболела.
– А-а… – Даша тут же раскаялась, что наехала на подругу. – Ты бы хоть позвонила.
– Таблетки выпила и уснула.
– Бедная… Тебе так плохо?
– Очень.
– Ангина? Грипп?
– Угу. Типа того.
– Или просто вирусная инфекция?
– Да, наверное, – Люся отвечала чуть слышно.
– Я приеду после работы.
– Не надо. Тебе же к Андрею в больницу.
– Я сначала в больницу, потом к тебе.
– Да ладно, брось.
– Привезу чудесный супчик и «ёжиков». Утром приготовила, – тоном суетливой мамаши-курицы произнесла Дарья.
– Пусть Андрей ест, – прошептала Люся. – Мне ничего не надо.
– Ты моя бедная! Видно, тебе совсем кранты.
– Совсем. Не приезжай. Я, наверное, заразная. Если я тебя заражу, как ты будешь навещать Андрея?
– Ой… – испугалась Даша. – Конечно, мне нельзя болеть. Предпочитаю оставаться здоровой. Но и тебя бросать на произвол судьбы не хочу! Надо же, как ты расклеилась. Слушай, а вчерашнее свидание… Оно состоялось? Константин пришёл?
– Нет.
– Или ты сама не пошла?
– Он не пришёл. Даш, мне говорить больно.
– Всё, не буду приставать. Мне точно не приезжать?
– Точно.
– А лекарства? Может быть, я привезу чего-нибудь?
– У меня всё есть. Я запасливая.
– Ты не обманываешь?
– Кольцова, да отстань же ты от меня, дай поболеть спокойно! – не выдержала Люся. – Я сейчас выпью ещё одну таблетку и буду спать. И не вздумай приезжать и звонить! Я выключу телефон.
– Всё, извини, извини, я тебя замучила вопросами. До понедельника-то поправишься?
– Обязательно! Если ты дашь мне возможность спокойно поболеть!
– Выздоравливай. Как полегчает, позвони мне.
– Договорились.
– Но, может быть, я всё-таки заскочу тебя проведать?
– Я тебя умоляю! Хватит приставать!
– Всё, уже отстала, красавица моя инфекционная! Выздоравливай поскорее!
– Пообещай, что не приедешь. И завтра тоже не вздумай.
– А в воскресенье?
– В воскресенье созвонимся.
Даша нажала отбой и некоторое время сидела, прижав телефон к груди и задумчиво рассматривая штатив с закреплённой колбой. Какой странный диалог! Никогда раньше из Люси не приходилось вытягивать слова клещами, она отличалась патологической разговорчивостью.
По коротким и односложным ответам подруги Даша сделала вывод о тяжести заболевания: раз уж Люся не в силах говорить, значит, ей пришёл конец.
