Юлия Шилова - Базарное счастье
— Тоже верно.
— Лор, сходи к деду, попроси, чтобы он нам бутылочку горячительного достал. Хочется горло смочить, а то раны болят, сил нет терпеть.
— Здоровый мужик, а терпеть не умеешь. У твоего деда, кроме самогона, ничего путного не найдется. А самогон пить невозможно, можно в любую минуту сгореть. Он взрывоопасный.
— Да брось ты! Некоторые люди всю жизнь пьют и ничего, не жалуются. К самогону привыкнуть нужно, а привыкнешь — за уши не оттащишь. Сходи к деду, возьми бутылку, пару стаканов и что-нибудь закусить.
— Может, рюмок? Я стаканами не глушу…
— Самогон из рюмок не пьют, на то он и самогон, что из рюмок им не напьешься.
Я пожала плечами и пошла искать деда. Дед сидел в чулане и плел корзины. Увидев меня, он широко улыбнулся и спросил:
— Ну как себя чувствует твой женишок?
— Кто?!
— Женишок, кто ж еще!
Ты что, дед, совсем умом тронулся? Разве я на невесту похожа? Какая из меня невеста? Я здесь по другой причине нахожусь. Рашид мне деньги задолжал и обещал вернуть. Вот я и жду, когда он на ноги встанет и со мной рассчитается.
— Не переживай, если обещал, значит, отдаст.
— Хорошо бы…
— Рашид, дочка, слов на ветер не бросает. Он человек честный.
— Дай-то Бог. Но я не за этим пришла. Дедуля, твой пациент просит бутылку самогонки, пару стаканов и что-нибудь закусить.
— Если просит, значит, отнеси. Ему сейчас самогонка до зарезу необходима: боль она как рукой снимает…
Дед достал запыленную бутылку с мутноватой жидкостью, пару граненых стаканов и положил на поднос немного нехитрой закуски.
— Неси, дочка, пейте на здоровье, главное, чтобы на пользу пошло.
Рашид, увидев поднос, заметно оживился.
— Ну, Лора, наливай, — сказал он, приподнимаясь в кровати. — Как говорится, за знакомство!
Закрыв глаза, я сделала крохотный глоток.
— Да кто так пьет! — засмеялся Рашид. — Залпом надо, тогда толк будет!
Послушай, а чего этот дед так о тебе заботится? — спросила я.
— А он наш внештатный сотрудник, — подмигнул мне Рашид.
— Он что, на базаре, что ли, работает?
— Нет, ему и тут работы хватает. Он заброшенный дом обслуживает.
— Какой еще дом?
— Тот самый, где ты побывала пару часов назад. Мы туда непослушных коммерсантов привозим. Дед Егор о них заботится. Кормит, проведывает. Мы ему за это зарплату платим, так что он не жалуется.
— А зачем вы возите сюда коммерсантов?
— Одни платить не хотят, другие, зажравшись, самостоятельности захотели. Некоторые так много награбили, что их грех не похитить с целью выкупа. Так что дед Егор всегда при деле. Трудится на благо Родины не покладая рук.
— Не на благо Родины, а на благо криминальной среды, — поправила его я.
— Это одно и то же.
Я подошла к окну. На улице уже была ночь.
— Как ты думаешь, где сейчас твой родственничек? — тихо спросила я.
— Его теперь днем с огнем не найдешь. Он %е не дурак, понимает, что я теперь придушу его собственными руками.
— Как же ты его придушишь, если у тебя руки простреленные?
— Ничего, справлюсь. Послушай, Лора уже поздно. Ложись-ка ты лучше спать!
— В этом доме есть еще кровать?
— Зачем?
— Ну не могу же я лечь с тобой!
— Почему не можешь? Ложись, я тебя не трону. Ты что, меня боишься, что ли?
— Вот еще! Инвалидов разве боятся?
— Никакой я не инвалид, — обиделся Рашид. — Между прочим, из-за тебя пострадал.
— А я-то тут при чем?
— Но ведь я же за тебя заступаться стал!
— За меня? Это ты со своим братцем-наркоманом отношения выяснял! Мне вообще показалось, что вам уже давно хотелось разобраться между собой. И не я была причиной вашей ссоры. Просто я подвернулась под горячую руку, вам ведь предлог нужен был.
Послушай, ты что такая противная? Я к тебе дружелюбно настроен, а ты проявляешь агрессию. Ложись рядом со мной. Надо выспаться. А за свои денежки не волнуйся. Как только я на ноги встану и вернусь на базар — сразу все тебе верну. Только вот если ты будешь злить меня по любому поводу, то не получишь от меня ни копейки!
После небольшого раздумья я легла рядом с Рашидом.
— А свет почему не выключила?
— Я всегда при свете сплю.
— Почему?
— Не знаю. Кошмары мучают. А после того как на кладбище позагорала, вообще стало страшно. Мне теперь хочется побольше света, солнца. А в темноте я себя чувствую просто отвратительно!
— Нет, подруга. Мне света и солнца и днем хватает. Я хочу нормально поспать. Будь человеком, выключи свет.
Я нехотя встала и поплелась к выключателю. Щелкнув им, легла в кровать и отвернулась.
— Послушай, а ты всегда спишь в одежде? — тихо спросил он.
— Всегда.
— Что, вообще не раздеваешься?
— Не раздеваюсь.
— А я не могу одетым спать. Помоги мне раздеться.
— Нет уж, это ты как-нибудь без меня.
— Я пока еще слишком слаб, чтобы раздеваться самому. Ты бы не могла мне помочь?
— Вот еще, — поморщилась я и закрыла глаза.
— Тогда не получишь свои денежки.
Услышав его слова, я вскочила и принялась раздевать этого идиота. Оставшись в одних трусах, Рашид тяжело задышал.
— Ты что так тяжело дышишь? — испугалась я.
— А меня волнует, когда рядом находится такая красивая девушка.
— Ты хочешь сказать, что ты сейчас на что-то способен? — усмехнулась я.
— На великие дела я способен в любом состоянии.
— А почему у тебя такое имя: Рашид?
— Нормальное имя, — пожал плечами Рашид.
— Чурковатое какое-то.
— Да пошла ты, — чертыхнулся Рашид, поворачиваясь на другой бок.
Я полежала пару минут, стараясь уснуть, но сон не шел. Перед глазами возникла разрытая могила с осыпающимися комьями земли… Неужели все это произошло со мной? Не выдержав, я повернулась к Рашиду.
— Ты спишь?
— Нет. А ты?
— Я тоже.
— О чем ты думаешь?
— Да так. В голову лезет всякая ерунда. Знаешь, странная все-таки штука жизнь. Работала себе спокойно. Каждый день был распланирован по часам. Знала, что будет завтра, послезавтра. А теперь я вообще ничего не знаю. Судьба повернулась жопой, и все покатилось к чертовой матери. Если бы я заранее знала, что так получится, отдала бы твоему Костику какие-то жалкие три штуки и ни о чем не жалела.
— Теперь будешь умнее, — усмехнулся Рашид. — Запомни, девочка, одно золотое правило: если просят — надо давать. Жизнь дороже кошелька.
— Да пошел ты! — разозлилась я. — Вам, браткам, работать не надо. Ходи да деньги собирай. А ты бы попробовал поторговать на улице в двадцатиградусный мороз — вот это другое дело! Руки мерзнут, ног от холода не чувствуешь, жить не хочется. По-женски простыть — проще некуда. А мне, между прочим, детей еще рожать. А я в своей жизни столько узлов да баулов натягалась, что теперь по-нормальному и не справлюсь…
