Сандра Браун - Жажда
Джеред стоял, небрежно привалившись к дверному косяку и скрестив ноги. На нем была та же одежда, что и при их первой встрече, когда она увидела его спящим на дне повозки, но на этот раз на шее был повязан цветной платок. Лорен обратила внимание на серебряные шпоры, украшавшие его сапоги, и с минуту она не сводила с них глаз, потом, медленно поднимая глаза, она оглядела все его длинное тело, и наконец ее взгляд встретился с взглядом его янтарных глаз. Их выражение нетрудно было разгадать – он ее оценивал.
– Мисс Холбрук, я зашел принести вам свои нижайшие извинения. Сознаю, что при первой нашей встрече я был не в форме и вел себя отвратительно.
Он говорил голосом Бена, низким и глубоким, но тон его был полон сарказма. Лорен недоумевала, откуда такое презрение. Это она имела основания презирать его.
– Что мне сделать, чтобы искупить свою вину?
– Вам следовало бы начать с извинения за то, что вы вошли в мою комнату без приглашения, – заметила она.
Джеред явно удивился ее апломбу, и одна его бровь недоуменно приподнялась. Однако он быстро пришел в себя и спросил мягким и заговорщическим тоном:
– Вы пригласите меня войти, мисс Холбрук?
Лорен покраснела, заметив, что он сделал ударение на слове «мисс». Почувствовав, что все еще прижимает к груди сжатый кулачок, она медленно опустила руку, слегка прикоснувшись к своим часам. Другой рукой она сняла очки. Джеред с улыбкой наблюдал за ее замешательством, и от его внимания не ускользнуло ее легкое прикосновение к часам на груди.
– Они все еще на месте, – сказал он, – я не вор.
Оттолкнувшись от косяка, он прошел в комнату медленной, хищной походкой крадущейся кошки. Шпоры его позвякивали на деревянном полу.
Горло Лорен свело судорогой, когда Джеред оказался всего в нескольких дюймах от нее. Он возвышался над ней, как башня, и ей пришлось откинуть голову, чтобы видеть его. Для этого потребовалось все ее мужество, но Лорен интуитивно поняла, что, если он догадается о ее страхе, это может повредить ей.
Но ее сердце сжалось от страха, когда его рука с длинными пальцами потянулась к ее груди. Лорен собрала в кулак всю свою волю, чтобы не отпрянуть.
– Что это? – спросил он мягко, коснувшись часов, приколотых к ее блузке. Она чувствовала его дыхание на своем лице, от которого шевелились тонкие пряди волос, обрамлявшие ее лоб. От него пахло табаком.
Джеред отколол часы и, положив их себе на ладонь, стал внимательно рассматривать. Его лицо приняло задумчивое выражение, явно противоречащее эмоциональному напряжению, охватившему Лорен.
Она чувствовала жар во всем теле. Все ее существо было охвачено непонятным и не поддающимся определению стремлением придвинуться к этому человеку, находящемуся в опасной близости от нее.
Джеред приколол брошь к ее блузке, при этом его рука чуть дольше задержалась на ее груди, как бы проверяя, что украшение держится прочно.
Казалось, время остановилось. Янтарные и серые глаза неотрывно смотрели друг на друга, и постепенно взгляд Джереда изменился: теперь в нем читалось удивление. Он слегка склонился к Лорен, и на секунду ей показалось, что он хочет поцеловать ее. Влажные губы девушки раскрылись независимо от ее воли.
Лорен не подозревала, что именно это непроизвольное призывное движение губ сразу же оттолкнуло Джереда, вернув на его лицо привычную защитную маску презрения. В его глазах, только что потеплевших, вновь блеснула холодная насмешка, и Лорен не могла не заметить этой мгновенной перемены. Он сильнее нажал на ее грудь, и в этом порыве уже не было прежней нежности.
Быстрым, как молния, движением она ударила его по руке.
Он засмеялся хриплым гортанным смехом.
– В чем дело, мисс Холбрук? Я только хотел узнать, который час, – насмешливо произнес Джеред.
Лорен ничего не ответила, отчаянно пытаясь справиться с дурнотой и вернуть себе утраченное присутствие духа. Когда она наконец заговорила, ее дыхание все еще было неровным:
– Пожалуйста, мистер Локетт, у меня много работы.
Почему ее сердце вот-вот выскочит из груди? Почему каждый его удар отдается такой болью? Она больше не в силах смотреть на это красивое лицо, в эти янтарные глаза. Почему он не уходит? Почему ей не хочется, чтобы он уходил?
Джеред отступил от нее, поднял руку с зажатой в пальцах сигарой и глубоко затянулся.
– Думаю, мы увидимся за обедом, – сказал он, медленно растягивая слова, и вышел, не оглянувшись.
Ошеломленная Лорен подошла к двери и закрыла ее.
5
Все собрались в парадной гостиной, соседствующей со столовой. Спускаясь по широкой лестнице, Лорен слышала приглушенный гул голосов. Ей предстояло пройти через серьезное испытание. Кроме Джереда, по сведениям Елены, на обеде должны были присутствовать трое гостей. Одним из них был мистер Уэллс, в чьем обществе она чувствовала себя достаточно свободно. Он часто бывал в доме Оливии. Двое других гостей были из Остина, какие-то важные шишки.
Лорен шла по широкому коридору, думая о том, как войдет в гостиную. Она боялась встречи с этими влиятельными людьми из столицы штата, но истинной причиной ее замешательства был Джеред Локетт. Их неординарное знакомство сегодня днем повергло ее в смятение.
На ней было ее лучшее платье из крепа, переливающегося, как хвост павлина. Высокий ворот и прямые, в обтяжку рукава были отделаны кремовыми кружевами. Широкий пояс того же цвета, что и кружева, и шелковая роза, приколотая с левой стороны груди, дополняли наряд. Лорен остановилась в дверях гостиной, рассматривая собравшееся общество.
Оливия и Карсон о чем-то говорили, склонившись над картами или диаграммами, которые гости из столицы разложили перед ними на низком столике. Все четверо не обратили на нее никакого внимания.
Джеред развалился на стуле, вытянув перед собой скрещенные длинные ноги в сапогах. Он изучал содержимое хрустального бокала с интересом, достойным ученого-химика. Янтарная жидкость была такого же цвета, как и его глаза.
И эта комната свидетельствовала о безупречном вкусе Оливии. Мягкий свет стеклянных ламп под круглыми абажурами, словно покрытыми изморозью. Продуманно расставленные диваны и стулья, обтянутые дамастом пастельных тонов, прекрасно гармонировали с драпировками на широких окнах. Персидский ковер приглушенных зеленых, золотистых и бежевых тонов покрывал большую часть пола, подчеркивая красоту мебели.
Каждая ваза, пепельница и картина были выбраны и расположены с большим вкусом. Это была спокойная, мирная комната. Но, как и женщина, обставлявшая ее, она была лишена тепла и веселости.
Первым Лорен заметил Карсон Уэллс и тотчас же направился к ней, протягивая руки.
