Аукцион невинности. Его трофей (СИ) - Покровская Татьяна Евгеньевна

— Я не хочу.

— Врёшь. Иначе уже бы одёрнула руку, а не гладила бы меня.

Моя ладонь замирает. Ошеломлённо опускаю глаза. Я и правда сейчас гладила его член сквозь брюки?

Смотрю в насмешливые синие глаза. Довольно щурится, на чётко-очерченных губах таится улыбка. Красивый гад.

— Ты не отстанешь? — обречённо спрашиваю я.

Смеётся.

— Нет, конечно. Наоборот. Буду выжидать, и снова усиливать напор.

Он гладит кончиками пальцев по моему бедру и я невольно прижимаюсь к нему, трусь как кошка. Доходит, что делаю, отшатываюсь, но он хватает меня за руки.

Подминает под себя, прижимает запястья к простыне, трётся напряжённым членом между ног.

— Ну так что, Виктория, — смотрит внимательно, на губах хищная улыбка. — Ответа о причинах ненависти я не услышал, делаю вывод, что их нет. И сказано в сердцах для красного словца.

Молчу.

Он тоже.

Держит. Молчит. Смотрит.

Его губы начинают медленно приближаться к моим.

Останавливается. Его дыхание с ароматом кофе на моих губах.

Его взгляд прикован к моим губам.

— Не хочешь? — медленная улыбка на его губах.

Хочу… Как же я его хочу!.. До спазма между увлажнившихся нижних губ, до дрожи пальцев на его плечах. Я одно сплошное желание…

— Нет, — говорю, упрямо сжимая губы.

Он улыбается.

— Врёшь, — шепчет он, глядя мне прямо в глаза.

— Вру, — отвечаю я, — хочу. Но ответ это не меняет. Нет.

Адам расплывается в широкой улыбке.

— Хорррошааа… — протягивает он, рассматривая мои глаза.

Вдруг резко встаёт, поправляет на себе одежду, неотрывно глядя на меня.

Я сажусь, одёргиваю подол платья, прикрывая ноги, непонимающе смотрю на него.

— Ты врёшь самой себе, Виктория, — улыбаясь и рассматривая меня жарким взглядом, говорит он, — но так даже интереснее. А давай-ка мы с тобой…

Его браслет издаёт жужжание. Он замолкает. Его взгляд меняется. Он смотрит уже не на меня, в пространство перед собой. Лицо Адама, только что живое и выразительное, буквально каменеет.

Он смотрит на браслет, чиркает по нему, отстукивает какой-то ритм. Достаёт телефон, его длинные пальцы резко и стремительно двигаются по экрану.

Хочу отползти от него и прикрыться покрывалом, а лучше спрятаться за кроватью или выбежать в дверь за моей спиной — настолько резко изменился его настрой.

Я словно снова ощутила себя на том подиуме, связанная и с пластырем на лице во время аукциона, когда он шёл ко мне хищным шагом, а явно весьма непростые люди в зале отодвигали стулья, стремясь оказаться подальше от него.

Адам прячет телефон, останавливает на мне немигающий взгляд холодных синих глаз. Я леденею, буквально каменею от иррационального, ничем не объяснимого страха.

— Собирайся, — тихо и отрывисто говорит он, — Сейчас придёт Римма. Они с Сергеем отправят тебя в другое место. Распоряжения я отдал.

— А… — почему-то шепчу я, — а ты?..

Он усмехается — по моей спине ползёт холодок.

— У меня деловая поездка. Тебе кстати. Та моя квартира хороша. Тебе понравится. Через пару дней сможешь снова работать. Под присмотром. Сергей и Римма отвечают за твою безопасность. Откажись от глупостей типа побегов. Для тебя это может кончиться летально. Услышала?

Летально? Меня убьют, если попытаюсь сбежать? Что за?..

— Услышала? — Адам повторяет тихо, со зловещей интонацией.

От его тона меня начинает трясти, на глаза наворачиваются слёзы.

Киваю. Адам медленно подходит, я невольно отшатываюсь, но он хватает меня за плечо. Проводит рукой по волосам, впивается в мои губы быстрым поцелуем и стремительно выходит.

Я не могу пошевелиться. Адам сказал собираться, но я не могу.

Римма возникает на пороге молча, но от её немигающего взгляда и выразительно приподнятой брови я вскакиваю и начинаю метаться по квартире, лихорадочно вспоминая, что я успела достать и куда положить из своих вещей.

19. Новизна

В жизни так быстро не собиралась.

Без единой мысли в голове тороплюсь вниз по служебной лестнице.

То и дело перехожу на бег, чтобы поспеть за стремительно идущей Риммой, умудряющейся спускаться с царственно-грациозной неспешностью и умиротворённой улыбкой на безупречно-красивом холёном лице.

До чего жуткая женщина. Кобра королевская с золотыми кольцами на хвосте.

Выход со служебной лестницы на четвёртом этаже, длинный коридор, служебный лифт, затемнённая парковка, Сергей, открывающий дверь сначала мне — на заднее сидение, затем Римме — на переднее.

— Пристегнись, — бросает мне Римма через плечо.

Пока я вожусь с ремнём безопасности, мы выезжаем с парковки, вливаемся в поток. Глаза Сергея в зеркале заднего вида устремлены вперёд, прищурены, словно сквозь прицел смотрит.

Жутко это всё. Вопросы задавать опасаюсь.

Мы петляем по Москве слишком долго, сама не замечаю, как меня вырубает от тихой музыки и плавной езды.

Римма будит меня на подземной парковке.

Как и говорил Адам, квартира мне нравится. В ней нет той ослепительной белизны, которая делала бы её похожей на выставочную галерею.

Здесь тоже много фотографий на стенах, но они органично вписываются в уютный бежевый интерьер с зелёными растениями и лаконично-элегантной мебелью.

Красивая просторная студия с панорамными окнами от пола до потолка.

Идеальная. Я влюбляюсь в неё сразу.

— Камер здесь нет, только в коридоре и на балконе, — от голоса Риммы вздрагиваю.

Римма подходит к столу в кухонной зоне, выкладывает из сумочки беленький тонкий мобильный телефон, набор кредитных карт, ключи, белый браслет.

— Разберёшься, — коротко глянув на меня, она выходит.

Наверное разберусь, но я вдруг понимаю, что у меня совершенно нет сил. Нахожу спальню, заваливаюсь прямо на покрывало, подтягивая под голову подушку и снова засыпаю.

Следующие дни идут странно. Разбираюсь с телефоном — в нём короткие сообщения от Адама.

Следую его инструкциям. Выбираю для себя одежду в шкафах — строгую, закрытую, удобную, невероятно приятную к телу преимущественно бежевых, белых и кофейных цветов. Заказываю доставку из ресторанов.

Опасливо гуляю по району — продуманному жилому комплексу премиум-класса.

Первый заказ на фотосъёмку приходит спустя пять дней. Долго таращусь на него.

Пишу в чат Адаму — да, у меня теперь с ним есть чат, причём просто иконка с белым квадратиком и надписью “чат” без опознавательных признаков каких-либо мессенджеров.

«И что? Мне прям можно идти и брать заказ?» — пишу, нажав на круглую аватарку, изображающую белую стену и висящую на ней квадратную фотографию моря.

Ответ приходит почти сразу. Ждал?

«Если хочешь. Там предметка. Список студий в телефоне. Выбери подходящую и вперёд. Сергей отвезёт».

Долго пялюсь на сообщение. Почему-то прям слышу его тихий вкрадчивый голос, от воспоминаний о котором сладко тянет внизу живота.

Ярко представилось, как он сидит в кресле, забросив ногу на ногу и держит в своих красивых сильных пальцах телефон. И слегка улыбается.

Гад!.. Встряхиваю головой. Я же у него в заложниках, в плену, или в чём там…

Так… Стоять, Викусь. Не думай пока об этом. Пока надо просто адаптироваться и чинить себе психику. Я постепенно во всём разберусь, а пока буду играть в предложенные мне правила игры.

Куда там спешно сорвался Адам, я не знаю, но иметь дело с возможностью «летального исхода» я не собираюсь.

Одно дело контролируемый риск типа скалодрома под потолком со страховкой, совсем другое — лезть ночью в дождь без верёвок по отвесной стене, не зная, там внизу действительно земля близко с мягким падением на травку, или это стройка с торчащей арматурой и провалами в пять этажей.

Короче, в топку. Принимая доставку от курьера я невольно думаю: а что, не такая уж и плохая жизнь. Что, Вика, продалась за вкусную еду, красивый вид из окна и премиальные шмотки?

Не знаю, продалась или нет. Вопросов у меня к себе в процессе этой спокойной жизни в красивой квартире становится всё больше и больше. Адам, какой ты всё-таки гад!..