Сюзанна Брокманн - Запрет на любовь. Книга 1. На грани
«Ждете автобуса в город?» – спросил он, подойдя ближе. Я встала: «Да, сэр».
В тот же день я планировала улететь в Чикаго, но опоздала, и теперь три дня должна была дожидаться следующего рейса. Наверное, он заметил мой рюкзак, потому что сказал: «Боюсь, сегодня вам будет сложно найти ночлег в городе. Завтра во всех колледжах выпускные балы. – Он улыбнулся: – И наверняка всю ночь будут греметь фейерверки и музыка. Вам лучше остаться на базе, если хотите выспаться».
«Да, сэр, – согласилась я. – Вот только отдельные спальни для женщин-пилотов на базе не предусмотрены. – Я тоже улыбнулась, потому что не хотела выдавать своего огорчения. – Думаю, мне придется поискать в городе церковь, в которой скамейки для прихожан не слишком жесткие, и заночевать там».
Мне уже приходилось сталкиваться с такими проблемами, и я была уверена, что у Уолтера тоже имеется подобный печальный опыт.
Даже в тот момент мы были вынуждены разговаривать стоя, потому что он – подполковник, ч*** возьми! – не имел права присесть на скамейку с надписью «Только для белых».
Я подняла свой рюкзак и перешла к другой скамейке, с облупившейся краской, на которой мы могли бы сидеть рядом.
«Знаете, – сказал мне подполковник Гэйнс, – а ведь вы мажете переночевать у меня».
Господи, Мей, ты ведь знаешь, что иногда мне приходят в голову очень гадкие мысли! Возможно, дело было в том, что я слишком много думала о том красивом капитане, с которым так и не потанцевала, но я помню, что при этих словах я с ужасом уставилась на Уолтера, решив, что он предлагает мне… Ну, ты понимаешь.
И еще ты, конечно, понимаешь, что Уолт совсем не дурак и что по моему лицу он сразу же догадался, о чем я подумала. Наверное, у меня даже челюсть отвисла.
Во всяком случае, он поспешно извинился и, судя по его виду, очень пожалел о том, что вообще подошел ко мне, а потом откашлялся и сказал: «Я уверен, что моя жена Мей будет рада устроить вас в нашей гостевой спальне».
Как же я обрадовалась, когда поняла, что подполковник Гэйнс не делает мне неприличного предложения. Я еще не успела ответить, и в этот момент подошел автобус, и Уолт добавил: «Если, конечно, ночлег в церкви не кажется вам более привлекательным».
И я поняла, что на самом деле он хотел сказать: «Если, конечно, вы не из числа тех белых снобов, которые скорее умрут, чем переночуют в доме доброго, честного и образованного негра».
Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «По правде говоря, я бы с удовольствием воспользовалась вашим любезным приглашением, сэр. Если, конечно, вы уверены, что ваша жена не будет против».
Он улыбнулся: «Обещаю, что не будет, лейтенант».
И через полчаса после этого, моя милая подруга, мы с тобой и познакомились.
А сейчас мне надо бежать, если я хочу отправить это письмо сегодня.
Я все время помню вас и молюсь за тебя, за Уолта и за милую Джолли. Надеюсь, ты скоро поправишься, если будешь думать только о хорошем. Я постараюсь навестить вас при первой же возможности.
Целую вас с любовью,
Дот.
3
Пока люди из ФБР придирчиво изучали каждый миллиметр маленького коттеджа Джанни, Сэм лежал на спине в пыльной траве и задумчиво разглядывал небо.
Прошло уже несколько часов, но Ной по-прежнему сидел на земле рядом с ним. Он только снял пиджак, ослабил узел галстука и закатал рукава рубашки. Клэр давно уехала, чтобы забрать из дневного лагеря детей и отвезти их домой, но Ной не собирался уходить. Они почти не разговаривали, но само присутствие этого большого черного человека помогало Сэму сохранять подобие спокойствия.
Немного позже остальных на место преступления прибыл сам Мануэль Конеско, босс местного отделения ФБР. Его люди скрупулезно снимали отпечатки пальцев со всех мыслимых поверхностей. Тело все еще не убрали и, похоже, не спешили это делать. Сэм даже слышал обрывок разговора о том, что вскрытие собираются производить прямо в доме.
Ничего удивительного. Мэри-Лу пролежала здесь так долго, что поднять ее с пола можно было разве что лопатой.
Недавно прибыла группа экспертов и, ориентируясь по брызгам крови на стене, быстро определила, откуда был произведен выстрел, а так же вычислила рост убийцы. Выходило, что, если тот стрелял, приложив ружье к плечу, он был почти такого же роста, как Сэм. Очень удобное совпадение.
Сэм уже сорок восемь раз поведал свою историю сорока восьми разным людям, сорок восемь раз объясняя, что во время убийства он находился за тысячи миль отсюда. Тем не менее, Конеско ясно дал понять, что, когда здесь все закончится, ему придется проехать с ними для дальнейших расспросов.
Сэм не представлял, что еще может им рассказать. Он ничего не знал о жизни Мэри-Лу здесь, в Сарасоте. Были ли у нее друзья? Ходила ли она еще на собрания анонимных алкоголиков? Встречалась ли с кем-нибудь? Не знаю, не знаю, не знаю…
Он услышал, как Ной пошевелился, и понял, что к ним приближается очередной любитель задавать вопросы. Сейчас все начнется по новой.
– Он спит? – спросил тихий голос, который он узнал бы среди миллиона других голосов.
– Не думаю, – ответил Ной Алиссе Локке.
Какого хрена она здесь делает?
Сэм открыл глаза и повернул назад козырек бейсболки. Алисса села рядом с ним. Прямо на траву. Он ничуть не удивился, когда Клэр и Ной не побоялись испачкать одежду, но Алисса?
Быстро же, однако, она добралась до Флориды.
– Привет, Сэм, – голос Алиссы звучал совершенно спокойно, и трудно было поверить, что она только что пролетела тысячу миль, чтобы повидаться с ним. Она невозмутимо рассматривала его длинную бороду и отросшие до плеч волосы, делавшие его похожим на страдающего с похмелья Иисуса, и ничем не выдавала своего удивления. – Я решила, что тебе не повредит дополнительная моральная поддержка.
Как всегда, Алисса Локке, с ее темными, коротко подстриженными волосами, изящным личиком, большими зелеными глазами и идеальной кожей цвета кофе с молоком, производила впечатление хрупкого и нежного создания.
Сэму лучше, чем другим, было известно, что это далеко не так. Алисса пожестче и покруче многих знакомых ему мужиков.
И до чего же хорошо, черт побери, она выглядела! Когда они виделись в прошлый раз, она показалась Сэму худой и измученной, а сейчас, похоже, немного поправилась, и ей это шло. Она опять стала сильной, здоровой и очень женственной. Совсем такой же, какой была сто лет назад, когда он в последний раз видел ее обнаженной.
