Гарольд Роббинс - Пираньи
Альма улыбнулась.
– Ты всегда так ешь?
– Только когда голоден, – пробормотал я с набитым ртом. – По крайней мере, это нормальная еда, а не то дерьмо, которое мы ели на реке.
– Мамачита хорошо готовит.
– Согласен. А сама ты почему так мало ешь?
– Девушки всегда на диете. Перуанки вообще могут быстро раздобреть.
– Перуанские кошечки тоже быстро добреют.
– Ну, это приятная доброта. Кажется, тебе не на что жаловаться.
– Все было замечательно. Экстра-класс. Она наклонилась и поцеловала меня.
– Ты милый.
Мамачита стояла у перил балкона, вдруг она повернулась к Альме и что-то сказала.
Альма встала со стула и тоже посмотрела вниз, потом знаком подозвала меня. Я подошел.
– Вон там, внизу, на той стороне улицы. Видишь машину и двоих мужчин, которые стоят рядом? Кажется, это полицейские.
– Откуда ты знаешь?
– Машина похожа на полицейскую, но отсюда не видно никаких надписей на ней. Может быть, это полицейские в штатском, у них машины без надписей.
– Почему ты думаешь, что они следят за нами?
– Я не уверена, но Винс сказал, что полиция в Икитосе, возможно, была предупреждена о нас. Если это так, то они могли уведомить полицию в Лиме. Ведь здесь находится штаб-квартира полицейских сил страны.
– Ну а если это не полиция?
– Тогда это кокаиновая мафия разыскивает то, что она упустила. Девушка взяла меня за руку и увела подальше от перил.
– Оденься. У меня есть друзья в главном полицейском управлении. Мой патрон был генералом в армии, а одно время даже шефом полиции. Когда-то мы все были тесно связаны. Я позвоню кое-кому и попробую что-нибудь выяснить.
Я отправился к себе в комнату. Старая перуанка дала бы фору любому камердинеру. Одежда была аккуратно разложена на кровати: темно-синий пиджак с золотыми пуговицами, серые фланелевые брюки, голубая рубашка и узкий черный галстук. Мои черные ботинки были начищены до зеркального блеска, и в каждый из них был вложен шелковый носок. Я оделся за пять минут и подумал, что есть еще одна вещь, которая может мне пригодиться. Я открыл дипломат, вытащил пистолет и сунул его в карман пиджака. Потом достал десять тысяч долларов, которые обещал Альме, и положил их в толстый конверт. Сунул паспорт и визу во внутренний карман пиджака и рассовал по карманам брюк деньги. Через ванную я прошел в ее комнату.
Альма все еще говорила по телефону. Служанка доставала платье из стенного шкафа и раскладывала вещи. Я ждал в дверях, пока она закончит разговор.
– Это полиция, но они ищут не тебя.
– Тогда нам не о чем беспокоиться. Она покачала головой.
– Они ищут Анжело. Они думают, что ты – это он.
Она скинула халат на пол и стала надевать кружевное белье. Сидя на краю кровати и натягивая чулки, она мельком взглянула на меня.
– Опять глазеешь!
– Ты язва.
Я бросил конверт с деньгами на кровать.
– Что это? – спросила она.
– Деньги, которые я обещал.
Она помолчала, потом вернула мне конверт.
– Не надо этого делать. Мне не нужны деньги.
– Но я обещал, – сказал я, возвращая ей конверт.
– Тогда все было иначе. А теперь мы друзья и любим друг друга.
– Я хочу, чтобы ты взяла деньги. Теперь я хочу этого даже больше, чем прежде, и именно потому, что мы стали так близки друг другу.
Альма поднялась с кровати и поцеловала меня.
– Ты чудо, – тихо сказала она.
Я прижал ее к себе, потом отпустил.
– Спасибо.
Альма взяла платье с кровати, оделась.
– Мамачита! – позвала она.
Служанка торопливо вошла в спальню. Девушка что-то проговорила. Мамачита кивнула, застегнула ей платье, потом взяла конверт с кровати и исчезла.
Альма повернулась ко мне.
– Как я выгляжу?
– Великолепно.
– Сейчас приведу в порядок лицо. А ты упакуй свой чемодан, через несколько минут мы едем в аэропорт.
– А как же полиция у подъезда?
– Все будет в порядке. Я разговаривала с полицейским капитаном. Он их отошлет и отвезет нас в аэропорт на своей машине.
– Неужели он тебе поверил? Она кивнула.
– Конечно. Ведь это же чистая правда. Но перед отъездом он хочет взглянуть на твой паспорт. С визой у тебя все в порядке, но не помешает, если ты вложишь в паспорт тысячу долларов.
– А я думал, что он твой приятель.
– Если бы он не был моим другом, то вообще не стал бы с нами разговаривать. Ты не понимаешь. Наши представители власти не имеют больших окладов и поэтому нуждаются в материальной поддержке.
– У нас в Штатах тоже иногда случаются такие вещи, только мы называем это взяточничеством.
– Твой сарказм неуместен. Ведь ты нарушил почти все законы, которые есть в уголовном кодексе.
Я задумался. В сущности, это была правда. Кто я такой, чтобы читать ей мораль. Я взял ее за руку.
– Прости меня.
Она сжала мои пальцы.
– А теперь скорее упакуй вещи.
Я закрыл чемодан и запер замки, сверху положил свой дипломат. Все это я оставил на кровати, а сам вышел на балкон. Маленький черный «фольксваген» все еще стоял на другой стороне улицы. Пока я наблюдал за ним, подъехал большой четырехдверный «форд-фейрлейн» и остановился рядом. Водителя нельзя было увидеть, но сверху я заметил, как те двое, что стояли около «фольксвагена», заговорили с ним. «Форд» отъехал, они тоже сели в свою машину и умчались прочь. Я посмотрел, как они завернули за угол, вернулся в комнату, взял с кровати чемодан и дипломат и вынес в большую комнату.
Альма уже ждала меня. Я взглянул на нее и не смог оторвать глаз. На ней была темная норковая шубка, небрежно накинутая на плечи. На полу стояли два больших чемодана, свернутый чехол и маленький четырехугольный кофр для драгоценностей. Все было дорогое и фирменное. Я улыбнулся.
– Ты просто класс. Собираешься путешествовать? Она засмеялась.
– Я лечу в Нью-Йорк вместе с тобой.
– Эй, послушай, я не помню, чтобы мы так договаривались.
– Не глупи. Ты что, думаешь, он бы мне поверил, если бы я ему не сказала, что ты берешь меня с собой в Нью-Йорк?
– Это не так просто. Тебе нужна виза. Она улыбнулась.
– У меня многоразовая въездная виза. Ведь я же училась там в школе.
Я молчал.
– Я год училась в школе в Париже.
– Ты и туда хочешь поехать?
– Возможно, но у тебя со мной хлопот не будет. Мой патрон оставил за мной небольшой номер в отеле «Пьер».
Я расхохотался.
– Может, ты пустишь меня пожить? У меня-то нет пристанища в Нью-Йорке.
– Ты можешь гостить у меня, сколько захочешь.
Раздался звонок внутреннего переговорного устройства. Она нажала на кнопку и ответила. У всех домофонов специфический металлический звук, и этот не был исключением. Мужской голос звучал визгливо и возбужденно. Девушка что-то сказала. Мужчина ответил. Наконец она кивнула и произнесла единственное слово, которое я понял: «О'кей».
