Сюзанна Симмонс - Настоящее сокровище
— Разве ваши слуги не привыкли рано вставать? — произнес он вслух давно крутившийся у него в голове вопрос.
— Обычно они встают с рассветом. — Тори сделала короткую паузу. — Но я всегда даю им на следующее утро выспаться.
— На следующее утро? — Без обычной порции кофеина его голова отказывалась работать.
Должно быть, все-таки сказывается разница в часовых поясах. Или недосыпание.
Но как бы там ни было, сейчас он отдал бы все что угодно за одну-единственную чашку крепкого черного кофе.
— На следующее утро после бала, — ответила Тори. — На них ложится основная тяжесть по подготовке и проведению бала, и они отправляются спать лишь под утро.
— А во сколько сегодня легли вы? — Он надеялся, что его вопрос не покажется ей слишком бесцеремонным, ибо бесцеремонность была не в его стиле.
— В половине седьмого.
Он взглянул на часы. Одиннадцать.
— У вас была короткая ночь.
— Да, у меня была короткая ночь.
— Это вам, — вспомнил вдруг Митчелл и вручил ей огромную коробку, перевязанную розовой лентой.
Ее глаза зажглись радостью.
— Мне?
— Вам.
Тори положила коробку на антикварный позолоченный столик и быстро распаковала ее.
— Ах, какие длинные стебли! — воскликнула она, увидев роскошные розовые розы. — Это мой любимый цвет.
— Я рад.
— А как вы догадались?
— Не знаю. — Он выбрал их по наитию.
Тори наклонилась и вдохнула свежий сладкий запах.
— Почему вы решили сделать мне подарок?
— Французы называют это douceur.
— Дар в знак примирения, — быстро перевела она и посмотрела на него. — А разве мы ссорились?
— Нет. Пока нет.
Она засмеялась, и звук ее смеха напомнил ему мелодичный перезвон колокольчиков, задетых легким ветерком.
— Вы считаете, мы можем поссориться? Он от души надеялся, что этого не случится.
— Ах-х, — сказала Тори, протянув междометие втрое дольше положенного. — По-моему, эти розы ждут не дождутся, чтобы стать douceur.
Она помолчала немного.
— Видимо, вы предполагаете, что мы поссоримся из-за вашей истории. Вы боитесь, что она не понравится мне. — Тори собрала обрывки упаковки и повернулась к нему: — Пойдемте поставим цветы в воду.
— А куда нужно идти?
— На кухню.
— О-о, туда дорогу я знаю. Тори опять засмеялась.
— А как чувствует себя Маккламфа?
— Лучше.
— Рада слышать.
Он догнал ее тремя быстрыми шагами.
— Я думаю, за это следует благодарить вашу мисс Фрэйзер.
Тори искоса посмотрела на него:
— Элис? Он кивнул.
— Она сумела убедить его, что ничего страшного не произошло и через неделю все забудут о происшествии.
— Элис Фрэйзер — удивительная женщина, — сказала Тори. Они завернули за угол и пошли по коридору. — Она настоящее сокровище.
— Вы любите ее.
— Очень.
— И давно вы знакомы?
— Уже десять лет. — Ее голос прозвучал глухо. — Даже чуть больше. — Девушка помолчала еще минуту и тихо добавила: — Она появилась в нашем доме незадолго до смерти моих родителей.
Он не нашелся, что сказать на это.
Тори нашла в буфете большую хрустальную вазу, наполнила ее водой и умело расставила в ней розы и декоративные зеленые веточки.
Несколько минут она увлеченно работала, потом отступила, чтобы полюбоваться результатом, и радостно воскликнула:
— Смотрите, как получилось!
— Прекрасно, — искренне похвалил Митчелл.
Наверное, в курс обучения девушек из высшего общества входит и аранжировка цветов, подумал он. А может быть, это просто один из талантов Тори.
— Спасибо за розы, Митчелл.
— Не стоит.
— Вы завтракали? — вспомнила вдруг она.
— Нет.
— Но хотя бы выпили чашку кофе? Он покачал головой.
— Тогда, может быть, выпьете сейчас?
Он был готов продать душу за чашку кофе, но ограничился коротким:
— Да, пожалуйста.
А большего и не требовалось. Тори занялась приготовлением кофе.
— Вы голодны? — спросила она, открывая огромный холодильник.
— Не то слово.
— Тогда давайте есть.
— Неплохая идея. Отличная идея.
— Я считаю, что перед тем, как рассказывать — или слушать — длинную историю, всегда нужно как следует поесть. Вы согласны?
— Абсолютно.
— А что бы вы сейчас предпочли: завтрак или ленч? — Митчелл затруднился с ответом, поскольку просто хотел есть, и Тори добавила: — Честно говоря, у меня лучше получается ленч.
Есть или готовить?
— Ну, значит, пусть будет ленч, — согласился он. Тори налила в большую кружку горячего дымящегося кофе и передала ее Митчеллу.
— Думаю, кофе вам сейчас не повредит.
— Я тоже так думаю. Спасибо.
— Не стоит. — Она снова принялась рассматривать содержимое холодильника. — Значит, ленч. Хм-м. — Она покачала головой. — Вы любите холодные куриные грудки?
— Да.
— А салат из лобстера?
— Да.
— Сырное ассорти?
Митчелл вдохнул аромат свежего кофе, отпил глоток — он не мог выпить его залпом, так как кофе был очень горячим и крепким, — и с блаженным вздохом ответил:
— Да.
Тори взяла с верхней полки контейнер, открыла крышку и объявила:
— Маринованные огурцы. Будете?
— Да.
Она круто повернулась на каблуках, секунд тридцать смотрела на него и потом спросила:
— Скажите, а когда вы ели последний раз? Митчелл попытался вспомнить:
— Наверное, перед вылетом из Глазго.
— Перед вылетом? Он кивнул:
— Значит, уже третий день. Глаза ее недоуменно расширились.
— Но почему?
Он наморщил нос и сделал гримасу:
— Ну, вы же знаете, чем кормят в самолетах. Она нахмурилась:
— Да, но почему вы не ели после того, как прилетели? Ведь с тех пор прошло уже почти два дня.
Да потому же, почему он не спал все это время. Митчелл пожал плечами:
— Не было возможности. И времени.
— Вы могли подкрепиться чем-нибудь на вчерашнем приеме. — Девушка явно расстроилась от мысли, что он ушел из ее дома голодным.
— Большую часть вечера мы с Маккламфой разносили яства, а не поедали их, — заметил он.
Тори вспыхнула.
— Я немедленно что-нибудь вам приготовлю. Садитесь сюда, — велела она, указывая на небольшой симпатичный столик у солнечного окошка. — Я буду вас кормить.
В это утро он выглядел типичным техасцем: застиранные голубые джинсы, синяя рубашка с закатанными по локоть рукавами и слегка поношенные коричневые ковбойские ботинки. Ему не хватало только стетсона и характерного техасского акцента.
— А вы не составите мне компанию? — спросил Митчелл, вдруг осознав, что девушка только смотрит на него, но ничего не ест сама.
— Да, конечно, я тоже позавтракаю вместе с вами. — Тори положила себе в тарелку символическую порцию салата из лобстера и хрустящей жареной картошки, которую так изумительно готовил ее повар Антуан. Хлеб и картофель были его коньком.
